– Хью, милый, я не допущу, чтобы ты так переживал из-за Рейчел. Я буду только рада, если она поживет с нами столько, сколько пожелает.
– Это было бы замечательно, но у нас же просто нет места, разве не так?
– Нет, есть. Я уже все продумала. Лора переезжает в твою гардеробную, мальчишки – в комнату Лоры, а Рейчел займет комнату мальчишек. Тебе придется одеваться и раздеваться у меня на глазах, но я уверена, со временем мы преодолеем смущение.
– Боюсь, как бы за ним не последовало исступление страсти. Дорогая Джем, у меня камень с души свалился. Уверен, мы сумеем подыскать ей какую-нибудь работу – например, в благотворительности, – так что она не будет целыми днями находиться рядом с тобой. Ты правда не против, дорогая? Ты действительно как следует подумала?
– Да, – терпеливо подтвердила она. – Я в самом деле подумала обо всем. Рейчел всегда была так добра ко мне и к мальчишкам. Она относилась к нам как к членам семьи с первого же нашего приезда сюда, и я хочу в ответ принять ее в нашу семью. А теперь давай спать.
– Попозже.
Роланд, у которого выдался потрясающий день, дождался, когда остальные затихнут и везде погасят свет, и только тогда смазал лицо ромашковым лосьоном. Мама говорила, что он поможет, и прыщи в самом деле казались уже не такими заметными. Она замечательная. Перед Рождеством она дала ему чек, чтобы он купил инструменты и все необходимое для экспериментов, которые он проводил с другом. А от других ему достались талоны на книги, ракетка для сквоша, первоклассный фонарик и много чего еще, в полусне всего и не вспомнишь. Завтра приедет отец с «Этой женщиной», как раньше называла ее мама. Отца он ненавидел и иногда повторял это мысленно, чтобы поддерживать в себе ненависть. Он испортил маме жизнь, и в немногих случаях, когда они оставались с ним наедине, им было нечего сказать друг другу. А эти бессмысленные вопросы! «Как твои дела в школе?», «ждешь каникул?», «с кем-нибудь уже подружился?»… Боже! От них его тошнило. Лишь бы что-нибудь сказать, вытерпеть раз в семестр обед в отеле, куда его водил отец. Однажды он привел с собой Луизу, его старшую сестру, с которой он был едва знаком, и она немного оживила разговор, но больше не приходила. Ну что ж, теперь ему предстоит учеба в Кембридже: он завоевал стипендию в Тринити на следующую осень и собирался подыскать какую-нибудь работу, чтобы помочь маме с оплатой. Стипендия – это ненадолго, ее на все не хватит, а его чертов отец дал понять, что помочь не в состоянии. Я в самом деле ненавижу его, подумал Роланд перед тем, как заснуть. Да какой из него вообще отец.
– Пожалуй, я все-таки поеду завтра с тобой. Мне кажется, будет несправедливо, если тебе придется встретиться со всеми в одиночку.
– Прекрасно. – Он постарался сделать вид, будто доволен.
Значит, вместо отдушины поездка в Хоум-Плейс станет испытанием. Он продал свои ружья и запонки и таким способом наскреб денег на рождественские подарки. Остальное взяла на себя Диана. У нее имелся небольшой собственный доход, складывающийся из ее пенсии вдовы военнослужащего и арендной платы за квартиру, унаследованную ею от родителей. Для того чтобы хоть немного оживить Рождество, она купила большую елку и в Сочельник устроила вечеринку с коктейлями для человек двадцати соседей, уничтоживших все их запасы водки и джина. Эдвард не знал почти никого из гостей и большую часть вечеринки, которая, казалось, слишком затянулась, провел, обходя собравшихся и подливая им в бокалы. Раньше ему нравилось принимать гостей и знакомиться с людьми, а теперь подобные развлечения он как-то вдруг разлюбил. Все дело было в том, что он влип в серьезные неприятности и понятия не имел, как теперь выпутываться. Он оповестил товарищей по клубу, что готов выслушать почти любые предложения, и хотя несколько человек пообещали иметь его в виду, никто так и не дал о себе знать. Еще слишком рано, успокаивал он себя, но хорошо помнил, что срок его членства истекает в марте и что возобновить его уже не удастся.
Диана, похоже, решительно выбросила мысли о будущем из головы; гораздо сильнее она встревожилась, узнав, что Джейми намерен провести праздники в Шотландии, вместе со своими дедушкой, бабушкой и старшими братьями. Попытка утешить ее в том случае удалась – почти так же хорошо, с его точки зрения, как ее попытка заманить его в постель после вечеринки с коктейлями. В конце концов он сумел ублажить ее, и она прошептала, что если их любовь взаимна, ничто другое не имеет значения.
Поэтому когда утром в День подарков она объявила, что едет с ним, он не удивился, но предупредил, что в Хоум-Плейс по сравнению с их домом холодина, «так что оденься потеплее, дорогая». Втайне он опасался, что она выберет какой-нибудь откровенный наряд, но нет: она надела темно-синее джерси с воротником-стойкой и серьги с сапфирами и бриллиантами, которые он подарил ей еще задолго до свадьбы. И вдобавок накинула старый беличий жакет.
– Как я выгляжу?
– Как всегда, идеально.
Хью встретил их у дверей, Диана подставила ему щеку для поцелуя.
– Сколько лет, сколько зим! С Рождеством!
Хью приветственным жестом коснулся плеча брата и дождался, когда Диана снимет жакет.
Почти вся семья уже собралась в гостиной, Вилли сидела на диване, Роланд стоял рядом. Рейчел, устроившаяся в кресле у камина, поднялась, чтобы поцеловать Эдварда и поздороваться с Дианой. Руперт и Тедди разносили напитки; Клэри стояла на коленях, помогая Гарриет переложить наполовину собранный пазл на большой поднос. «Тогда сможешь закончить его где угодно, но не здесь», – объясняла она. Саймон ворошил дрова в камине, Джералд беседовал с Рейчел. Когда Полли подошла с подносом канапе, он гордо представил ее Диане:
– А это моя жена Полли.
– Да, – сердито подтвердила Гарриет. – И у них есть мальчик, которого зовут лорд Холт. Только он так себе мальчик.
Клэри перебила:
– Замолчи, Гарриет! Так говорить некрасиво.
– Я просто хотела сказать, что у нас его не любят. Может, где-нибудь в мире и есть люди, которые любят его, но лично я сомневаюсь.
– Я его люблю, – сказал Джералд.
– Это другое дело. Отцам полагается любить своих детей.
– Не обязательно.
В этот момент все посмотрели на Роланда, который густо покраснел, но продолжал буравить взглядом Эдварда. Вилли коснулась его локтя, словно проверяя, как он, но он мягко отстранил ее руку.
С бокалами в руках Эдвард и Диана направились к Вилли. Представляя их друг другу, Эдвард заметил, как все вокруг стараются не прислушиваться. Диана увидела перед собой невысокую, довольно-таки увядшую женщину, неожиданно хорошо одетую, чьи густые темные брови эффектно контрастировали с почти белыми волосами. Волосы были безжалостно зачесаны вверх от лица и скреплены большим черным бантом.
– Привет, Вилли, дорогая. Ты прекрасно выглядишь. А это Диана.
Перед Вилли стояла рослая, ярко накрашенная женщина в платье, которое было ей мало на целый размер. Ее крупные, довольно некрасивые руки были унизаны кольцами.
– Как поживаете? Кажется, мы однажды уже встречались, еще во время войны.
– О да! Давным-давно. А я и забыла. Это и есть ваш сын? С виду он почти ровесник моего… то есть нашего Джейми.
Эта реплика предназначалась, чтобы уязвить, поняла Вилли, и особенно сильное раздражение могла вызвать в этом случае демонстрация обратного. Поэтому она улыбнулась.
– Все мы в то время обзавелись малышами, – произнесла она. – Видимо, чтобы восполнить потери – ведь на войне погибло столько несчастных юношей, – не так ли?
– Привет, старина Роланд. – Под тяжелым неподвижным взглядом Роланда Эдвард занервничал.
– Прежде чем ты начнешь задавать бессмысленные вопросы про школу, я все-таки скажу тебе теперь, что она была чудовищна. Весь первый год банда старших травила меня – они запихивали меня связанным в ванну, пускали холодную воду и уходили. И я никогда не знал, вернутся они, прежде чем я захлебнусь, или нет. И это была лишь одна из их проделок – к твоему сведению, – с горечью закончил он.
– Какой ужас! – воскликнула Диана. – По-моему, в Итоне ничего подобного не бывает. Джейми учился в Итоне, как его братья.
Арчи поспешно пришел на выручку:
– У вас в бокале почти ничего не осталось, Диана, и у тебя тоже, Эдвард. Роланд, принеси выпить своей матери.
Роланд забрал из дрожащих рук матери бокал (история с ванной стала для нее новостью) и отошел вместе с Арчи к столу с напитками.
– На этом достаточно, – строго велел ему Арчи. – Ты расстроишь свою мать. Мы просто собрались выпить, они уедут до обеда, так что выброси на время белый флаг. Знаешь, ты мог бы хоть немного посочувствовать своему отцу, – уже мягче добавил он.
– Да? – Эта мысль показалась Роланду дикой.
Джералд дипломатично отвел Диану в дальний конец комнаты – показать снеговиков за окном и поговорить о садоводстве.
Луиза и Джульет, которые решили перепробовать имеющиеся напитки, поглядывали на Диану с легким пренебрежением.
– Я встречалась с ней когда-то давно, у папы в клубе. Но мне и в голову не приходило, что он женится на ней.
– Она ничегошеньки не смыслит в макияже, – оценила Джульет. – Лицо у нее как собачья галета, и ты только посмотри на эту жуткую помаду!
– Пожилым женщинам свойственно злоупотреблять косметикой. Вот чего надо в первую очередь остерегаться с возрастом, – объяснила ей Луиза. Но Джульет считала, что вряд ли когда-либо состарится, и уж во всяком случае, краситься она умеет.
Шум снаружи дал всем понять, что дети раскапризничались и проголодались; на пороге возникла явно встревоженная няня.
– Ох, ваша светлость, его светлость затеял какие-то опасные шалости. Сломал игрушки близнецов, они накинулись на него, и это переполошило всех.
Полли, прервав разговор с Клэри, бросилась успокаивать ее.
– Джералд, ты бы взглянул, что там у Эндрю.