– Тебе нужно умыться, – сообщила она.
Моя рука поднялась к подбородку, а глаза уставились на отражение. Красная помада была размазана по всей нижней половине лица, словно у меня была чесотка.
– О боже, какое счастье, что там темно! – воскликнула я, прежде чем поняла кое-что еще и хлопнула себя по лбу. – Черт! Я так выглядела, когда мои родители были здесь?
Ханна рассмеялась и кивнула.
– Да! Я пыталась подать тебе сигнал, но ты была слишком занята, пялясь на Риза.
– Господи! Я сейчас умру.
– Все нормально. Просто вытри ее, и я снова тебя накрашу.
Я намочила сухое полотенце и принялась за работу, протирая лицо. Губную помаду было на удивление трудно стереть, и Ханна хихикала, пока я умывалась.
– Не уверена, что хочу пройти через это снова, – сказала я, когда она бросилась ко мне со своей помадой.
– Просто перестань так много целоваться, и все будет хорошо.
Она велела мне снова открыть рот и наклонилась вперед, подкрашивая губы. Когда я прикусила верхнюю, она отстранилась и наклонила голову.
– Ты в порядке? – тихо спросила она.
– Я? Да, с чего мне не быть в порядке?
– Из-за выходки Риза. Ты справляешься очень хорошо, но можешь поговорить со мной об этом, если хочешь. Я имею в виду… это был такой идиотизм.
Я замерла.
Время остановилось.
Что за?..
Приняв мое молчание за согласие, Ханна продолжила:
– Я знаю, что он тебя любит, но разве стоило влезать в твой звездный момент? И делать все это ради себя? Я была в ярости! Мне хотелось выбежать на сцену и стащить его оттуда. А ты так хорошо притворялась, что тебе все равно…
– Потому что мне было все равно, – перебила я. – Я люблю его. Это было прекрасно.
– Неужели? – Брови Ханны изумленно взметнулись под самую челку.
Легкое раздражение превратилось в гигантскую волну гнева. Как она смеет? Я выпятила нижнюю губу как упрямый ребенок.
– Да, так и есть.
Зависть. Она просто завидовала нам, Ризу и мне, и тому, что между нами было. Да, они с Джеком, казалось, увлечены друг другом, но я тоже была однажды в таких неспешных отношениях. Когда мы с Алфи были друзьями, все казалось спокойным и милым, но это ничто по сравнению с моими чувствами к Ризу. То была любовь для новичков. Любовь-разминка. Погружение пальца ноги в бассейн, в то время как Риз и я прыгнули с утеса в гигантское море любви.
И, конечно, Ханна не прекратила, хотя и должна была.
Я стою здесь под моросящим дождем, глядя на то место, где сказка стала явью, а новая дружба рухнула. Сжимаю кулаки, все еще злясь на Ханну за то, что она не приняла это. Все еще злюсь на нее за то, что…
…она была права.
Ханна была так права насчет тебя.
Все были правы насчет тебя. Кроме меня.
– Тебя это не беспокоит? – настаивала Ханна. – Ведь из всех моментов, чтобы признаться в любви, он выбрал тот, где может разрекламировать собственную музыку.
Я ничего не ответила. Слишком боялась того, что может вырваться из моего рта. Развернулась и ушла только с одной накрашенной губой.
– Амели? Амели! Да ладно тебе!
Она догнала меня как раз в тот момент, когда раздались громкие возгласы и аплодисменты, ознаменовавшие завершение песни.
– АМЕЛИ!
Я остановилась и приготовилась к извинениям, не уверенная, что готова их принять. Она подбежала ко мне с губной помадой в руке.
– Слушай, – выдохнула она, – я знаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга, и действительно не хотела тебя расстраивать. Рада, что ты счастлива, но… я должна предупредить тебя насчет Риза. Не думаю, что у меня получилось сделать это как надо чуть раньше. Между вами все произошло так быстро, у меня просто не было возможности поговорить с тобой об этом, и я буду корить себя, если так и продолжу держать язык за зубами. Дело в том…
Я подняла руку вверх.
– Стоп. Не хочу этого слышать.
– Ты не хочешь меня слушать?
Я покачала головой.
– Нет.
Почему она так стремилась все испортить? И тут меня осенило… Ханне, должно быть, нравится Риз! Все казалось логичным. Вот почему она так ужасно относилась к нему, вот почему не одобряла наши отношения. И почему не решалась начать встречаться с Джеком.
– Мне известно, что ты в него влюблена, – сказала я.
Тогда это не звучало как безумие. А сейчас, стоя на этой парковке, я не могу без стыда вспоминать этот кретинизм.
Удивление Ханны превратило ее рот в гигантскую букву О.
– Ты что, издеваешься?
– А зачем еще тебе пытаться все саботировать?
– Саботаж? Что за бред? Я пытаюсь быть хорошей подругой!
– Хорошая подруга сейчас радовалась бы за меня.
– БИС, БИС! – слышались вопли толпы за дверями.
Ханна рассмеялась и начала аплодировать.
– Ладно, ладно. Ну что ж, поздравляю! Молодец, что тебя обошел твой ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ парень в самый важный вечер ТВОЕЙ музыкальной карьеры. Я очень рада, что ты влюблена в такого эгоистичного придурка!
– Ханна.
Я просто произнесла ее имя, не зная, что к этому добавить.
Она посмотрела на меня с жалостью и слегка покачала головой.
– Слушай, я не могу притворяться, что он мне нравится. На самом деле терпеть его не могу. Ты классная, Амели. Я не очень хорошо тебя знаю, но ты можешь встречаться с кем-нибудь в разы лучше.
– Пожалуйста, перестань, – взмолилась я.
– Ладно. Пойду спасу Джека.
Она толкнула массивные двери как раз в тот момент, когда еще больше аплодисментов возвестило о возвращении группы. Я стояла, ошеломленная, в течение нескольких секунд, мозг и тело пытались осмыслить все, что только что произошло. И вот какие эмоции это вызвало:
Злость – что она испортила мою прекрасную ночь.
Смятение – все это пришло из ниоткуда.
Печаль – ведь я понятия не имела, как теперь будет развиваться наша дружба.
И… неуверенность – что, если она права?
Ханна немного «ущипнула» меня этими сомнениями, отчего стало неприятно и сильно захотелось почесаться.
Но я не расчесывала этот щипок. По причинам, которые все еще пытаюсь понять здесь, на этой парковке. Закрываю глаза и заталкиваю сомнения подальше. Потому что любовь всей моей жизни была по ту сторону этих дверей, и он только что сделал мою жизнь похожей на кино. А в таком фильме невозможно не верить в любовь.
Я вздохнула, молча оплакивая нашу дружбу. Единственную, которую мне удалось завести здесь. После того дня мы не ходили вместе на английский. Ханна никогда не была жестокой ко мне впоследствии. Просто отстранилась. Больше никаких приглашений в «Бо Джанглс» или болтовни о курсовой работе. Только натянутые улыбки, когда мы натыкались друг на друга.
– Она просто ревнует, – сказал Риз в тот вечер, когда пытался заставить меня заняться сексом в гримерке.
– И я так подумала… Нет, Риз, перестань. Кто угодно может войти!
Но из-за того, что я была так влюблена и так уверена, что мы – две половинки души, которые нашли друг друга, ответила на его поцелуи.
– Не обращай на нее внимания, – прошептал Риз. – Она всегда была злобной сукой. Я пытался предупредить тебя о ней, но ты не слушала. Тебе лучше без нее, малышка. Наши друзья радовались бы, что мы так счастливы.
Он захлопнул дверь и попробовал еще раз.
– Давай займемся любовью. Мы можем назвать это так после сегодняшнего вечера.
Я растворилась в его прикосновениях и позволила этому случиться, потому что Риз любил меня.
Ты любил меня.
Ты любил меня, ты любил меня, ты любил меня.
Слова, за которые я цеплялась как за кислородную маску во время последующих событий.
6. Рядом с твоим домом
Ура мне. Мама и папа хотят еще раз поговорить о том, как они волнуются.
– Звонили из колледжа, – мамины пальцы сжимают ручку кофейной чашки, – говорят, твоя посещаемость упала ниже восьмидесяти процентов.
Я просто смотрю на них, потому что не знаю, что сказать.
Но папа с радостью заполняет тишину.
– Это на тебя не похоже, Амели. Ты каждый день уходишь в колледж. Вот только куда, черт возьми, ты попадаешь вместо него?
Я пожимаю плечами.
– Недалеко.
Они обмениваются взглядами, и мне в голову приходит мысль, что, может быть, я уже не в том возрасте, чтобы изображать угрюмого подростка. Но не уверена, что делать дальше. У меня никогда раньше не было проблем. Мы всегда вроде как ладили. Я даже толком не дала им понять, как мне больно переезжать сюда.
В любом случае нет на все это времени, потому что сегодня воскресенье и у меня есть планы. Планирую выйти из дома и болтаться вокруг как ищейка. В эти выходные ты уезжаешь в Лондон на концерт. Знаю это, потому что Роб болтал с Дарлой на занятиях – в один из дней, когда я потрудилась прийти в колледж на этой неделе и бесстыдно подслушивала. Концерт в Кэмдене. Вы все остановились в общежитии вашего друга Гарри. Она тоже поедет, конечно.
Но мой план, похоже, вот-вот рухнет.
– Они хотят, чтобы мы пришли на встречу с твоими учителями, – мама качает головой, – Амели, что происходит?
Я смотрю на них поверх пара от моего кофе.
– Я не знаю, что происходит, – честно признаюсь я. – Просто у меня сейчас проблемы.
– Это из-за того мальчика, да? Это все тот глупый мальчишка!
– Не называй его так!
– Я воспитывала тебя по-другому, Амели. Растила тебя не для того, чтобы ты испортила свою жизнь из-за какого-то идиота, который носит дурацкую шляпу, – говорит мама.
– ПЕРЕСТАНЬ НАЗЫВАТЬ ЕГО ИДИОТОМ!
Я встаю, пролив кофе и чуть не опрокинув стул.
Снова плачу. Поворачиваюсь и бегу в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что наша фотография в рамке падает на комод. Снова рыдания. Снова рев. Больше нет слов, которые описывают плач. Но впервые за долгое время это не тот плач, когда я хочу, чтобы меня оставили в покое. Как бы делаю преднамеренное сильное завывание и надеюсь, что кто-то спросит меня, все ли в порядке. Начинаю хотеть поговорить об этом. Потому что пыталась разобраться сама, и это ни к чему не привело.