Но не прямо сейчас.
Сегодня все еще пятница и, следовательно, пока не совсем выходные. Обычно у меня бывает свободное время по пятницам после обеда, и я сижу в столовой, натянув капюшон и пытаясь заглушить общий шум обсуждения планов на уикенд. Сегодня же я нахожусь в этом бежевом зале ожидания, в одном из лучших мест в городе. Мне предложил чашку чая администратор, который открыл для меня совершенно новый уровень мастерства носить кардиган. Я здесь и собираюсь сделать это: сама эта мысль кажется чертовски сюрреалистичной. Прошла неделя с тех пор, как я пообещала своему внутреннему голосу приехать сюда, и вот я здесь. От встречи с психологом колледжа пришлось отказаться, так как я боялась, что придется рассказывать о тебе. Не хотелось рисковать. Итак, я в Анонимусвилле. Натягиваю рукава джемпера до кончиков пальцев и жалею, что не приняла предложение мамы поехать со мной. Моя жизнь реально дошла до ручки.
– Амели? – Передо мной стоит очень худая женщина с короткими волосами.
Я киваю.
– Приятно познакомиться, я Джоан. Проходи сюда.
Я бегу за Джоан по коридору в комнату, где два стула стоят друг против друга. Зависаю и жду, пока она жестом укажет на один из них.
– Садись, пожалуйста, – говорит она, улыбаясь.
Так я и делаю.
И жду.
Она наклоняет голову и снова улыбается мне. Это так неловко. Боже! Что я здесь делаю? Мне не нужна ее помощь! Правда?
– Итак, – начинает она, все еще улыбаясь, – спасибо, что пришла.
– Не за что, – говорю я своим ботинкам.
– Думаю, лучше всего начать с основ. Как я уже сказала, меня зовут Джоан. Я хочу, чтобы ты знала: это безопасное место. Все сказанное здесь – абсолютно конфиденциально. Единственный случай, в котором я могу нарушить тайну, это если есть подозрение, что ты можешь навредить себе или другим. Но, если такая ситуация и возникнет, сначала я поговорю об этом с тобой. А сейчас важно, чтобы ты знала: можешь говорить здесь обо всем, о чем захочешь.
Я даже не осознавала, насколько была напряжена, пока не расслабилась после этих слов.
– Итак… – Она закинула ногу на ногу. – Что привело тебя сюда? Когда я разговаривала с твоими родителями по телефону, они сказали, что у тебя проблемы с обучением в колледже?
Я киваю. Это невозможно отрицать.
– Как думаешь, в чем причина, почему так получилось? В твоей жизни происходит что-то неприятное?
Делаю паузу, прежде чем снова кивнуть.
– Не хочешь поделиться?
Открываю рот, чтобы начать, но ничего не получается. Я ни с кем о тебе не говорила, ни разу. Но посмотри, куда это меня привело.
Джоан терпеливо ждет. Улыбка возвращается – добрая, терпеливая.
– Это может звучать глупо…
– Обещаю, что не приму ничего из сказанного за глупость.
Я сглатываю. Выкручиваю себе пальцы. Мне больно, все еще очень больно.
– Просто… вы бы посчитали меня жалкой, если бы узнали, что я расстроена из-за парня?
Ее улыбка на мгновение становится печальной и понимающей.
– Нет, Амели. Я не стану так думать, – говорит Джоан. – На самом деле, ты удивишься количеству моих посетителей, которые говорят именно об этом. А теперь, – она подается вперед в своем кресле, – почему бы тебе не начать свой рассказ?
Поезд до Лондона слишком забит даже для субботы. На одной из линий ведутся ремонтные работы, так что, когда двери открываются, вагон уже переполнен людьми с большими чемоданами и нет свободных сидений. Я сворачиваюсь рядом с вонючими туалетами, прикрывая нос рукавом. Смотрю в окно, как поезд отъезжает и пыхтит по направлению к столице. Все еще чувствую себя странно после вчерашней вводной консультации. Дождя нет, но небо мерзко-серое, и неудивительно, что столько людей отправились в Лондон, просто чтобы попытаться поднять себе настроение.
Погода была великолепной в тот день, когда мы приехали сюда…
Стоял жуткий мороз, и поезд был почти пуст. Мы прижались друг к другу, сцепив наши пальто вместе так, что получилось одно гигантское. Я положила голову на плечо Риза, и он поцеловал меня в макушку. Мне было так тепло и уютно. В течение нескольких недель все было шатко, но два дня назад ситуация улучшилась. Мое облегчение казалось настолько ощутимым, что я практически чувствовала его на языке.
Хотя мой язык был постоянно занят им.
– Риз, – засмеялась я, отстраняясь, – здесь же люди кругом!
Он засунул руку мне под юбку, скрытую нашим общим пальто.
– И что? Вагон наполовину пуст. Никто не заметит.
Я оттолкнула его и испугалась, что он разозлится, но, к счастью и моему облегчению, Риз рассмеялся. Он был странным и отстраненным после той ночи в гараже – не сразу отвечал на мои звонки, а когда наконец перезванивал, говорил очень мало.
– Что случилось?
– Ничего.
– Я чувствую, что-то не так.
– Нет, все окей.
– Ты не очень-то многословен.
– Ну я же разговариваю с тобой.
Облегчение, которое я испытывала всякий раз во время его звонков, быстро сменялось нарастающим беспокойством, когда вешала трубку. Еще Риз стал отворачиваться от меня всякий раз, когда я подходила к нему для поцелуя в колледже, а после притворялся будто ничего такого не было. Иногда становился тихим и замкнутым, а иногда – вел себя так, будто ненавидел меня.
– С чего бы мне тебя ненавидеть? Ты же моя девушка, – рассудил он, когда я набралась смелости заговорить об этом.
На самом деле, это было ужасно – как стоять на ковре, который кто-то все дергает и дергает у тебя из-под ног, никак не давая обрести равновесие. А еще хуже, что этим «кем-то» был именно Риз, который притворялся, что ничего не происходит.
Но теперь уже нет. Ну, не в то потрясающее утро, когда мы мчались в Лондон. Он снова был самим собой, и снова со мной. Ковер отпустили. Риз поймал мой взгляд и посмотрел на меня так, словно я была лучшим творением человечества. «Это был просто такой период, – сказала я себе. – Посмотрите, как сейчас все замечательно».
Риз откинул мои волосы назад, чтобы поцеловать меня в шею.
– Ты в порядке, малышка? – спросил он. – Ты ведь не расстроена из-за этого дурацкого выступления в пабе?
Я слегка поморщилась от этого напоминания. Прошлой ночью у меня было выступление в пабе «Красный олень», и Риз с группой пришли поддержать меня. Я определенно нуждалась в этом. Концерт был ужасен. Я просто сидела на табурете в углу, распевая от души, пока все присутствующие набивали рты едой, не обращая на меня внимания. Потом появились какие-то распаленные фанаты и начали требовать Бон Джови, после чего освистали меня, почти доведя до слез.
– Это было действительно ужасно, не так ли? – спросила я.
Снова утешительные поцелуи.
– Ты хорошо справилась, учитывая, какое дерьмо творилось. Не понимаю, зачем они позвали тебя, если знали, что публика будет такой.
– Я все еще не могу поверить, что мы не в колледже. Раньше никогда не прогуливала.
– Не волнуйся. Это мой ранний рождественский подарок для тебя. Кроме того, тебе нужно взбодриться после вчерашнего.
Я вздохнула.
– Ты когда-нибудь задумывался, стоит ли музыка всего этого?
– Нет. – Он снова напрягся. – Я ни секунды в этом не сомневался.
Я покачала головой.
– Просто спросила.
– Эта индустрия попытается сломить тебя, – продолжал он, как будто варился в ней миллион лет. – Но ты должна быть сильной, Амели. Только по-настоящему талантливые и по-настоящему сильные справляются.
– Конечно, – кивнула я, – конечно.
Риз сделал глоток кофе и надвинул шляпу пониже. Я искала на его лице признаки того, что он снова собирается уйти от меня. Мой живот напрягся, как будто кто-то провернул в нем винт…
Ложная тревога. Он повернулся, одарил меня ясной улыбкой и наклонился за нежным поцелуем. Я почувствовала вкус его горького кофе во рту. Солнце било ему в лицо через окно, и он как будто сиял золотом. Мы были золотыми. Мир снова стал совершенным.
А теперь я стою подавленная рядом с туалетами и думаю о том, что сказала вчера Джоан.
– Итак, твой парень?.. – начала она.
– Бывший парень, наверное.
– Да, конечно. Извини. Ты говоришь, что все еще очень его любишь?
Я кивнула и проглотила готовое сорваться рыдание.
– Не могла бы ты рассказать мне немного о том, почему ты его любишь?
– Что вы имеете в виду?
– Просто судя по тому, что ты сказала, между вами было много чего. Даже до того, как вы расстались, наверняка происходили вещи, которые делали тебя несчастной…
Я не могла с этим спорить, пусть даже и хотела.
– …и поэтому было бы интересно немного порассуждать о том, что ты так любила в нем. – Она замолчала в ожидании.
– Ну, – начала я, хватаясь за соломинку, – он такой харизматичный! Все, кажется, вьются вокруг него. В этом есть что-то особенное.
Джоан не прищурилась, но и не выглядела убежденной. Поэтому я продолжила:
– И он действительно талантливый музыкант. Он очень много работает над этим.
Еще одна пауза.
– Он все время носит эти шляпы… – Я с нежностью рассмеялась. – Он просто хорошо выглядит, понимаете? Очень уверен в себе и умеет разговаривать с людьми.
Джоан кивнула. Ее это совсем не убедило. Она не озвучила свои мысли – но это можно было легко понять по ее виду.
– Спасибо, что рассказала, Амели. Могу я спросить, что тебе нравилось в том, как он с тобой обращался? Когда вы были вместе, что твой парень сделал такого, что заставило тебя почувствовать себя влюбленной?
– Ну, – начала я, погружаясь в приятные воспоминания как в теплую, уютную пижаму, – сначала он был самым потрясающим парнем на свете… – И я рассказала ей о нашем сказочном первом свидании; о том, как ты всегда провожал меня домой; как я никогда не сомневалась, что это любовь, ведь ты твердил мне об этом без умолку.
– А что потом? – настаивала Джоан. – Что потом могло заставить тебя полюбить его?