Постоянство недооценено.
Поезд отъезжает от станции, и дождь начинает стучать в окна. Я снова начинаю плакать. Слегка шмыгая носом и повернувшись к окну, чтобы другие пассажиры не видели. Но эти слезы не для тебя. Это для Алфи. Потому что у меня был хороший парень, и знаешь, что я с ним сделала?
Я вырвала его сердце из его прекрасной, открытой для меня груди.
Вот с чем мне придется столкнуться в следующий раз. Вот куда я должна вернуться.
Алфи.
8. «Свинцовая мельница», Шеффилд
– Чем могу помочь, дорогуша?
Мне хочется плакать от радости только потому, что кто-то назвал меня дорогушей. Я уже чувствую себя в десять раз лучше.
Прижимаю трубку к уху.
– Алло, это «Стилл Отель»?
– Да, чем я могу помочь?
– Хотела бы проверить, действительна ли моя бронь. Я бронировала онлайн, но мне не пришло подтверждение на электронную почту. Буду у вас уже этим вечером.
– Минутку, как вас зовут?
Я отвечаю, нервничая, потому что ненавижу говорить с людьми по телефону, а женщина напевает себе под нос, пока щелкает по клавиатуре.
– Где же, где же… Подождите-ка, здесь! Вот вы где, дорогуша. О да, я вижу. Бронь застряла в нашей системе. Хорошо, что вы позвонили.
– Но у вас же все еще есть свободный номер, верно? – спросила я дрожащим голосом.
– О да. Я вас впишу. Ни о чем не волнуйтесь, все решено! Хорошей дороги.
Вешаю трубку и очень долго смотрю на стену. Я так делаю с тех пор, как начались сеансы Джоан. Смотрю… думаю… вспоминаю… встряхиваюсь, глядя на часы, и ругаюсь.
Родители сидят на кухне, пока я вкатываю свой маленький чемоданчик, и оба стараются сдержать улыбки.
– Ты все собрала? – спрашивает мама.
Киваю.
– Джесса наверняка с нетерпением ждет встречи с тобой?
Киваю снова. Разве кивок считается ложью? Они были бы обескуражены, если бы узнали, что я еду одна, останавливаюсь в отеле и не планирую ни с кем видеться. Потратила все свои деньги с выступления на билеты и отель.
– Подбросите меня до станции?
Папа с радостью соглашается. Он болтает, запихивая мой чемодан в багажник, садится на переднее сиденье и выезжает с парковки.
– Собираешься навестить все места былой славы? – спрашивает он, не дожидаясь моего ответа. – Держу пари, что это «Мельница» и Ботанический сад. Я всегда знал, где вы пропадали. Вам с Джессой нужно столько всего наверстать! У нее уже есть новая подружка? Покончила с этой Пиппой или как там ее? Не волнуйся о встрече с тетей. Я не говорил ей, что ты придешь. Думал, ты захочешь сосредоточиться на своих друзьях, понимаешь? В любом случае на Пасху мы вернемся всей семьей. Ох как я завидую тебе! Ты собираешься в «Брумхилл Фрайери»[5]? Пришли мне фотографии – так я буду чувствовать, что сам побывал там.
Я продолжаю притворяться, что еду весело провести время. Они оба стали счастливее с тех пор, как начались сеансы с Джоан. И в течение последнего месяца я заставляла себя ходить на все уроки, видеться с тобой в столовой колледжа и снова писать песни. Курсовая почти готова к сдаче в середине мая.
Настоящие мои мысли по поводу этих выходных продолжают крутиться в голове в виде слов к новой песне:
Если ты не можешь вспомнить что-то,
Становится ли оно менее реальным?
Но я не уверена, что это вписывается в мой стиль.
На вокзале обнимаю папу на прощание. Он сжимает меня слишком крепко в ответ и говорит, что любит, отчего мы оба чувствуем себя неловко. Я машу рукой, не оборачиваясь, пробираясь через барьеры и поднимаясь на платформу, прежде чем забраться в предсказуемо задержавшийся поезд.
Стараюсь не думать об этом всю дорогу до Лондона, и мне это почти удается.
Стараюсь не думать об этом всю дорогу через Лондон на метро, и мне это почти удается.
Стараюсь не думать об этом, пока жду свой поезд в Сент-Панкрас, и мне это почти удается.
Я стараюсь не думать об этом, когда нахожу свое место, а там уже кто-то сидит, и приходится заводить неловкий разговор, который заставляет меня краснеть от застенчивости.
Сижу, прислонившись головой к окну, и смотрю, как мы выезжаем из Лондона в пригород, как сады заходят на железнодорожные пути, как мы въезжаем в классическую британскую сельскую местность. Не читаю, не слушаю музыку, не пишу стихи в своем дневнике. Просто стараюсь ни о чем не думать. Через час или около того мы проезжаем мимо больших коптящих труб центральных областей Британии. Я смотрю, как они тянутся в весеннее небо, выдувая из себя пар. Эти трубы всегда извещают о начале Севера. Обычно мы смотрели на них из машины, когда возвращались от бабушки, до того как она умерла.
– Ты видишь трубы, Амели? – спросил бы папа. – Это значит, что мы возвращаемся домой.
Любой человек, который регулярно путешествует с севера на юг, знает эти трубы, что-то чувствует при их виде. Они проносятся мимо… или я уже говорила вам об этом? Они извещают о Севере, о том, где это произошло, и… О боже, о боже! Кусаю свой сжатый кулак.
Ставлю ноги на сиденье, обхватив колени руками.
Видите ли, вчера у меня был тяжелый сеанс с Джоан.
– Ты, кажется, все время вспоминаешь хорошие времена с этим мальчиком, – сказала она. Так Джоан тебя называет. Этот мальчик. Потому что я не назвала твоего имени. – Но, возможно, стоит вспомнить и не очень хорошие. Чтобы ты не слишком романтизировала отношения. Понимаешь?
Все верно, и это заставляет меня чувствовать гордость. Я горжусь, что додумалась составить эту карту памяти еще до того, как встретила Джоан. Горжусь, что мой внутренний голос оказался прав.
Она выспрашивала о сложных временах, направляя беседу таким образом, чтобы я достаточно расслабилась и открылась ей.
Две недели назад мы много говорили о твоем отношении к девушкам. Уважал ли ты их? Мне в голову пришло немало плохих мыслей. Которые я и озвучила.
– Он иногда говорил гадости о девушках, – поделилась я с ней. – Например, когда мы смотрели телешоу, он всегда комментировал их выступления. Типа «О-о-о-о, какая она некрасивая» или «М-м-м, хорошая задница». И если я обращала внимание на это, он говорил что-то вроде «Ну и что, я же парень».
– И ты веришь, что все парни так говорят о женщинах?
Я покачала головой, потому что не верила. Алфи никогда себе такого не позволял. И мой отец никогда так не делал.
Потом, на прошлой неделе, состоялся разговор о том, как часто мы виделись.
– Я не хочу слышать о первых двух неделях, – предупредила Джоан. – Что было потом? Ты говоришь, он начал плохо относиться к тому, что вы проводите время вместе?
И снова я обнаружила, что мне есть что сказать о тебе, Риз, и многое из этого было не слишком хорошим.
– Эм, он вел себя так, будто это странно, что я хочу провести с ним время. Всякий раз, когда спрашивала, свободен ли он, начинал раздражаться. Строил планы со всеми, кроме меня.
– Это было не очень любезно с его стороны, верно? – констатировала Джоан.
– Да, – ответила я. – Думаю, да.
– А ты считаешь странным, что девушка хочет провести время со своим парнем?
– Нет. Ну, то есть не все время. Мой бывший, Алфи, никогда не заставлял меня чувствовать себя не в своей тарелке из-за того, что я хочу провести с ним время.
– Наверное, потому, что он хотел этого сам.
А Риз не хотел…
Она помолчала.
– Хорошо, что у тебя были такие отношения с Алфи до этого мальчика, – произнесла Джоан наконец. – Здорово иметь что-то светлое в прошлом, с чем можно сравнить свой нынешний опыт.
Тогда она впервые намекнула, что наши с тобой отношения нездоровы, Риз.
И на нашем вчерашнем сеансе…
– Возможно, это трудно, Амели. Но я хочу напомнить, что это безопасное место, и мы не должны говорить ни о чем, что тебе не нравится.
– Ой-ой, – пошутила я, чтобы скрыть, как внутри все сжалось.
– Но сегодня я хотела бы узнать о твоих интимных отношениях с этим мальчиком.
Первая реакция – сверхзвуковая пульсация «НЕТ, НЕТ, НЕТ!» и дрожь ЗУМ-ЗУМ-ЗУМ по телу.
– Вы имеете в виду секс? – У меня перехватило горло, пальцы дрожали под натянутыми рукавами. Дыхание участилось, причиняя боль на каждом вдохе.
– Да, – ответила Джоан. – Если это не будет мучительно для тебя, было бы полезно, если бы мы поговорили о том, что происходило в ваших сексуальных отношениях.
Я еду в Шеффилд, где это случилось. Мы только что проехали мимо дымящих труб, и все возвращается. Я не знаю, могу ли вынести мысли об этом.
– Давай, – шептал ты каждый раз, когда я уже была без одежды и потому чувствовала себя уязвимой. – Давай попробуем. Только один раз. Разве тебе не интересно?
– Нет.
Я всегда говорила нет.
– Все этим занимаются. В этом нет ничего такого.
– Нет, Риз.
Потом ты дулся, скрещивал руки на груди и начинал раздражаться, а иногда отказывался заниматься обычным сексом, хотя я была полностью готова к нему.
– Ты в порядке? – спросила Джоан вчера в своем кабинете. – Амели?
Только тогда я поняла, что начала плакать и неудержимо трястись.
Не сейчас.
Нет.
Я не хочу думать об этом сейчас. Эта часть поездки касается не меня – Алфи. Слез, которые он, должно быть, пролил из-за меня. Слез, которых никогда не должно было случиться.
Звякнул колокольчик над дверью между вагонами и вернул меня в реальность. Я заставила тело расслабиться, к тому времени как мы въехали в Шеффилд.
Не просто в Шеффилд.
Домой.
Чувство чего-то родного окутывает приятным теплом. Желудок успокаивается, и я чувствую легкость. Этот город родной для меня. Я знаю его дороги и окрестности, все короткие пути и секреты. Повсюду воспоминания о прошлой жизни. Выхожу со станции на площадь, где из гигантских стальных фонтанов приветственно журчит вода. На этот раз дождя нет. Выглянуло солнце, освещая и окрашивая все вокруг в золотой цвет. У меня недостаточно денег на такси, поэтому я иду к отелю пешком. Воспоминания зажигаются и танцуют вокруг меня – и почти все они счастливые.