— Мам, Виктория не любит Дэвида и, думаю, никогда не полюбит.
— Я имею в виду Шона и Эрика.
— Почему только я одна должна выбирать?..
Кэрли, наконец, поняла к чему клонит Андреа.
— Дэвид не хочет, чтобы я оставалась здесь.
— Он тебе так сказал?
— Нет, но это написано у него на лице.
— И я хочу, чтобы ты не уезжала, но, если ты уедешь, мне придется смириться и привыкнуть к этому.
— Ты хочешь сказать, что так же может поступить и Дэвид? Через какое-то время он привыкнет к тому, что меня нет рядом?
— Я уверена.
— Но тебя он не забудет никогда.
— А вот в этом я не уверена. Но если даже и так, то его чувства ко мне совершенно другого рода. Я — женщина, на которой он хотел жениться, — Кэрли судорожно вдохнула воздух и закончила: — А ты его дочка.
Если бы она не лгала в самом начале, ничего подобного не произошло бы.
— Ты не хочешь больше говорить на эту тему, не так ли?
— Я думаю, мы можем более приятно и с большей пользой провести время.
— Каким образом?
— Обдумать, когда ты позвонишь своим друзьям и договоришься о встрече с ними.
Заметив, что это мало интересует девочку, Кэрли добавила.
— Кажется, ты уже не рада предстоящим встречам?
— Никто из нашей семьи, как мне показалось, особенно не переживал, когда я уезжала. Как же я могу ожидать чего-то большего от совершенно чужих людей? Все будут говорить только о том, что им удалось сделать и как много важного и интересного произошло в Бекстере за время моего отсутствия.
Она дала волю обиде.
— Я чувствую в себе какое-то отчуждение. Такое положение может измениться только тогда, когда я забуду, что видела и делала в Англии.
Понимая, что это и ее вина, Кэрли извинилась.
— Прости меня. Может быть это потому, что все мы немного завидуем тебе.
Андреа изобразила удивление.
— Неужели даже бабушка и дедушка? Я в это никогда не поверю.
— Ну, хорошо. Дай мне еще один шанс. Может быть все уладится.
Но девочка не хотела соглашаться так быстро.
— Я понимаю, что ты не можешь отвечать за других. Но скажи мне, почему ты сама даже не поинтересовалась с кем я встречалась в Англии, в каких местах побывала, что интересного увидела и узнала? В письмах я писала тебе, что Виктория была добра и приветлива ко мне, помню, еще писала, что мне очень нравится Джеффри Армстронг, а когда я попыталась за обедом рассказать всем о них, ты сразу же перевела разговор на тему подготовки бабушкиного «Мустанга» к летнему сезону.
Кэрли поднялась и отошла к окну. Она скрестила руки на груди и невидящими глазами смотрела на освещенную луной лужайку. Продолжая стоять спиной к дочери, она сказала:
— Я перебила тебя главным образом потому, что не могла слышать, как тебе понравилось там. В день отъезда я думала, что ты очень скоро соскучишься и не позже, чем через неделю вернешься домой. Но прошла неделя, месяц, еще, и я испугалась, что ты уже не вернешься никогда.
— Я не могла бросить школу, потом началась подготовка к экзаменам.
— Но ты бросила школу здесь.
— Это совсем другое дело.
Кэрли повернулась, чтобы посмотреть на Андреа, но глубокая тень не позволила ей разглядеть выражение ее лица.
— В чем же отличие?
— Ты уже спрашивала меня об этом, и знаешь в чем разница.
— А я спрашиваю еще раз.
— Школа, в которую я хожу в Лондоне не такая, как здесь. Обучение в ней стоит кучу денег, а ученики гораздо умнее, чем в нашей школе. В начале я вообще не думала, что смогу когда-либо догнать их, но Дэвид нанял репетитора, который во многом мне помог.
— Я не думаю, что только из-за школы тебе там так понравилось.
Произнося эти слова, Кэрли понимала, что совершает ошибку, но не могла остановиться.
— Конечно, в частных школах независимо от того, где они расположены, учебный процесс лучше, там есть больше возможностей для всестороннего развития детей. Если ты хочешь учиться в такой школе, то мы можем подыскать что-то похожее и здесь.
— Но тогда мне все равно придется жить не дома.
Кэрли с силой всунула руки в карманы.
— Почему ты не расскажешь мне ничего о Джеффри Армстронге?
— А что ты хотела бы знать?
— Ну, для начала, как он выглядит чисто внешне.
— Он на пару дюймов выше меня. Телосложением очень похож на Дэвида, — голос Андреа становился все оживленнее. — У него черные волосы и невероятно голубые глаза. Когда я встретила его в первый раз, у него был замечательный загар. Он рассказал мне, что только вернулся из горного лагеря, где катался на лыжах. Теперь он такой же бледный, как и все. Его папа — баррист, это вроде нашего адвоката. Он заседает в Палате Лордов, потому что у него дворянский титул — граф.
— Джеффри ходит в ту же школу, что и ты?
Андреа вздохнула.
— Я же писала тебе об этом в письме, которое послала сразу после Рождества.
— Извини, я забыла.
— Ничего. Ты возможно думаешь, что Джеффри просто некий парень, которого я встретила на вечеринке.
— Он является чем-то большим для тебя?
— Я никогда не встречала такого человека, как он, мам. Джеффри ведет себя, как и все, но Дэвид говорил мне, что он один из лучших студентов Итена и один из лучших футболистов, играющих за этот институт. Джеффри входит так же в кружок избранных — это похоже на очень влиятельное содружество. Их там двенадцать человек, все из старших классов, и они как бы руководят остальными студентами. Когда Джеффри окончит Итен, он поступит в Колледж Христовой Церкви в Кэмбридже, подобных которому нет нигде в мире.
— Все это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — сказала Кэрли.
Андреа засмеялась.
— Я подумала то же самое, когда Дэвид рассказал мне о нем.
— Учитывая его активность, он должно быть очень занятой человек.
Ее слова прозвучали так напыщенно словно она разговаривала с незнакомцем, встретившимся ей на вечеринке.
— Как же вы находите время для встреч? — сказала она, расстроившись.
— Он учится шестой семестр — по здешнему это последний класс. У них время от времени появляется возможность поехать на выходные домой. Джеффри, вместо того, чтобы остаться за городом, садится в поезд и едет в Лондон к отцу, и таким образом, у нас есть время погулять вместе во время выходных или праздников.
С каждым следующим словом Кэрли открывала для себя что-то новое. Трещина в ее уверенности расширялась.
— Я не думала, что ты так увлечена Джеффри.
— Он мой лучший друг.
Кэрли чуть было не сказала: «Ты имеешь в виду в Англии», но вовремя воздержалась от этих неосторожных слов.
— Он наверное расстроился, когда ты сказала ему, что уезжаешь из Англии, — спросила Кэрли, почти открыто желая выяснить, что сказала Андреа Джеффри о своих дальнейших планах.
— Все случилось так быстро, что я даже не смогла ничего сообщить ему. Он должен был в последние выходные приехать в Лондон, но не смог.
Андреа поправила подушку за спиной.
— Я завидую тебе, ты так много увидела, сказала Кэрли мягко.
— Ты, наверное, думаешь, Дэвид возил меня по разным местам ради того, чтобы я осталась с ним, — сказала Андреа с вызовом в голосе. — Но я должна сказать тебе, что куда бы мы ни ездили и что бы ни делали, он всегда напоминал мне, что ты скучаешь, и что я должна буду рассказать тебе о том, что видела.
Кэрли не хотела, чтобы девочка говорила хорошее о Дэвиде. Легче было думать о нем, как о противнике, которого следует остерегаться.
— Он был прав, я очень скучала по тебе.
Прошло несколько долгих секунд, во время которых ни одна из них не произнесла ни слова. Наконец, Андреа нарушила молчание.
— Трудно быть посередине, — сказала она с обидой в голосе. — Я люблю вас двоих.
— Но здесь твой дом, — сказала Кэрли. — Ты здесь выросла…
— А если вы с папой переедете куда-нибудь еще, это будет означать, что у меня нет больше дома?
Кэрли вздрогнула. Андреа становилась слишком взрослой и умной, чтобы верить таким простым доводам.
— Конечно, нет. Люди, народ — вот что важно. Твой народ находится в Бекстере, в Огайо.
— Дэвид к нему не относится, или только ты так считаешь?
— Конечно, он…
— Вот ты где, — сказал Итен, заглядывая из коридора.
Он пересек комнату и по-хозяйски положил руку на шею Кэрли.
— Я еле тебя нашел. Не думаешь ли ты, что уже давно пора быть в кровати?
Кэрли едва сдержалась, когда Итен провел рукой по ее шее, плечу и дальше вниз по руке.
— Ложись без меня, у нас есть еще несколько неотложных дел.
— Это плохо, — сказал он. — Как же ты сможешь завтра ухаживать за Шоном, если не выспишься?
— Андреа поможет мне.
Итен посмотрел на кровать так, будто только что заметил Андреа.
— Разве можно поступать так с гостями?
Кэрли боролась с подступившей волной злости, которая звала ее сжать руку в кулак и ударить мужа. Она, негодуя, искала слова, чтобы уменьшить зло, совершенное его необдуманным поступком.
— Положение гостя длится примерно двадцать четыре часа, потом он опять становится обычным членом семьи.
Кэрли должна была выпроводить Итена из комнаты прежде, чем он наделает глупостей.
— Да, я немного устал. Я всегда недоумеваю, почему торжественные дни забирают столько же сил и энергии, как и неудачные.
Итен направился к двери, потом, как бы вспомнив, вернулся к кровати, нагнулся и быстро поцеловал Андреа в темечко.
— Очень приятно, что ты с нами, жаль, что ненадолго.
— Я сейчас приду, — сказала Кэрли, выпроваживая его из комнаты. — Ты не посмотришь, как там Шон?
— Не больше двух минут, — обратился Итен к жене просящим голосом.
— Хватит! Я сейчас приду, — сказала Кэрли и закрыла за ним дверь.
Она вернулась, снова села на кровать и крепко обняла дочь. Говорить что-то о поведении Итена — значит предавать этому большое значение. Тем более, что это наверняка вызовет разговор, в котором Кэрли еще не знала как вести себя. Слава Богу, ей не надо решать все прямо сейчас. Андреа теперь дома. Впереди много времени, чтобы уладить все проблемы, возникшие между ними.