Все уже разошлись, а Дэвид, Кэрли, Виктория и Джеффри стояли под дождем у могилы. Раскрыть взятые с собой зонтики они забыли. Виктория плакала с самого утра. Дэвид был недоволен ею, она долго не понимала всю тяжесть потери для него девочки.
Джеффри был неутешен. Молодым людям трудно понять смерть. Он не мог представить свое будущее без Андреа. Его жизнь безвозвратно изменилась. Утрата и переживания, связанные с этим, отстранили его от друзей. С беззаботной юностью покончено навсегда.
Кэрли замкнулась в себе. Она молчала, лишь коротко отвечая на вопросы. Панихиду и сами похороны встретила без слез и без каких-то внешних проявлений свалившегося на нее горя. Она была рядом с дочерью до конца. Позже, она настояла на том, что домой позвонит сама, не желая, чтобы сыновья, мать или Вэлли узнали о смерти Андреа от кого-нибудь другого. Даже тогда она не заплакала.
Дождь стал утихать: ливень сменился редкими каплями. Виктория повернулась к Дэвиду.
— Я отвезу Джеффри домой. Думаю, вы с Кэрли тоже вскоре вернетесь.
Дэвид кивнул. Виктория подошла к юноше и взяла его за руку.
— Твои друзья ждут тебя дома, — сказала она. — Нам нужно ехать.
Джеффри посмотрел на нее пустыми глазами.
— Да, конечно, идите к машине, я догоню вас.
Виктория пошла вниз. Проходя мимо Кэрли, она нежно потрепала ее по плечу.
Джеффри подошел к Дэвиду и Кэрли.
— Я решил оставить на год учебу, — сказал он не обращаясь ни к кому конкретно. — Поеду в Грецию, потом, может быть, в Южную Америку.
Он обернулся к Кэрли.
— Мне очень хочется посетить ваши места, посмотреть где родилась и выросла Андреа.
— Она бы очень обрадовалась этому, — сказала Кэрли и обняла его. — И я тоже.
— Тогда до встречи в Бекстере.
— До встречи, Джеффри, — ответила она, отступая назад.
Когда он ушел, Дэвид сказал:
— Я хотел тебя спросить об одной вещи. Последние дни Андреа называла меня папой. Ты говорила…?
Кэрли встретила его взгляд.
— Нет, — ответила она. — Я не просила ее звать тебя так. Ты мог бы быть для нее прекрасным отцом. В тебе она никогда не сомневалась. При тебе не случилось бы этого несчастья.
— Я хочу поехать с тобой в Бекстер.
— Нет, Дэвид, этого делать не надо.
— Проклятье, мы же принадлежим друг другу, когда только ты поймешь это?
— Я должна вернуться назад к Шону и Эрику. И сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить Вэлли и мать.
— А потом?
Кэрли отвернулась, пряча лицо от Дэвида.
— Не знаю.
Он хотел рассказать ей, что позавчера ночью Виктория пришла к нему и сказала, что она согласна дать развод. Пусть он и Кэрли будут вместе. Но потом передумал — сейчас не время и не место.
— Если я тебе понадоблюсь…
— Я позвоню, — перебила Кэрли.
Она подошла к могиле и подняла ветку сирени, выпавшую из корзины от порыва ветра.
— Обещай мне, что будешь приносить ей весной ветку сирени, — сказала Кэрли.
Просьба была совсем незначительной, но она объяснила Дэвиду все — Кэрли никогда не позвонит.
Кэрли вставила ключ в замок и открыла входную дверь.
Она постояла несколько секунд в прихожей, прислушиваясь к тишине и пытаясь понять, зачем она приехала сюда. Трудно было справиться с той пустотой, что царила в душе.
Кэрли не звонила матери. Она, хотела, чтобы ее приезд был спокойным, без излишней суматохи. Предстояло так много всего сделать. Во-первых, самое срочное, это организовать поминки. Шон и Эрик не виделись с Андреа ни разу за время ее болезни — с ними надо было поговорить.
Печально, но процедура прощания не принесла ей облегчения. Она прощалась снова и снова — в больнице, на панихиде, на кладбище, но ничто не помогало ослабить боль и тоску. Кэрли не оставляла мысль о том, что она не успела сказать Андреа одну очень важную вещь.
Сейчас ей было необходимо каким-то образом отвлечься от мрачных дум. Кэрли сняла сумочку с плеча и положила ее на столик в холле. Необходимо было выполнить последнее желание дочери.
— Мьюффи, — позвала Кэрли, ожидая обычного топота собаки. Но в доме царила тишина. Она прошла на кухню, посмотрела на блюдечко с едой — оно было нетронуто. Обернувшись, Кэрли увидела Мьюффи, свернувшегося клубочком в углу на свитере Андреа.
— Мьюффи? — позвала она снова, подходя к собаке.
Кэрли погладила собаку — тельце животного было холодным, сердце не билось.
— Господи, Мьюффи, — задыхаясь, вскрикнула Кэрли: — Почему ты так скоро покинул нас, Андреа не простит тебе этого.
Она села на пол, бережно, будто боясь потерять последнее, что связывало ее с дочерью, взяла на руки Мьюффи и аккуратно завернула его в свитер. Кэрли нежно прижала к груди бездыханный сверток. Сейчас ей очень хотелось вот так же прижать к себе Андреа.
К горлу подкатил комок боли и обиды. Кэрли рыдала и чувствовала как все ее существо медленно, но неумолимо растворялось в жестоком надрыве.
Глава 38
Три года спустя.
Кэрли стояла перед картиной, которую она только что повесила на стену в зале кооператива художников. Она отступила, критически посмотрев на нее, затем перевесила на несколько дюймов повыше.
Она помогала одному молодому художнику. Он был новым членом кооператива и горел желанием увидеть свои картины на выставке.
Не так давно она тоже была в таком же положении.
Теперь ее работы выставлялись в одной из лучших галерей в Денвере. Хотя их покупали не так часто, вырученных денег вполне хватало на жизнь. И это даже, не считая денег, которые ежемесячно переводил Итен. Кэрли чувствовала себя обеспеченной, хотя и питалась в основном салатами, а не бифштексами, к тому же салаты были полезнее.
Выйдя из выставочного зала, Кэрли направилась на почту и стала разбирать накопившуюся за неделю корреспонденцию.
Разбирая письма, она обнаружила письмо матери. Кэрли вскрыла желтый конверт и начала читать.
«15 мая.
Дорогая Кэрли.
Спешу отправить письмо до нашего с Вэлли отъезда во Флориду. Ты можешь в это поверить? Наконец-то я уговорила его, после пятнадцати лет постоянных просьб. Конечно, я не уверена, что мне удалось бы сделать это, если бы не пообещала навестить на обратном пути тебя и мальчиков.
Хочу сообщить, что видела вчера твоего дядю Стива. Он сказал, что Хэйли в больнице. На прошлой неделе с ней случился удар. Теперь она долго не сможет вернуться домой, если вообще вернется. Стив сообщил также, что у нее пропала речь, и вряд ли она заговорит снова. Я уговариваю себя, что моя христианская обязанность пожалеть ее, но дьявол всегда берет себе то, что ему полагается. Единственные мои добрые пожелания и симпатии я хотела бы выразить нянечкам, которые будут ухаживать за Хэйли в больнице».
Кэрли перевернула страницу, теплые чувства нахлынули на нее при упоминании имени дяди Стива. Он был спокойным, скромным человеком. Почти все время она считала его своим противником, а он оказался замечательным союзником. Он не только прошел тест в тот же день, как только узнал, что его брат является отцом Андреа, но и оказался первоклассным свидетелем для Барбары на суде.
Он показал, что Франк отличался грубостью и безобразным поведением уже с детства. Прокурор и защита охотно поверили, что приговор мог бы быть другим, если бы этот процесс проходил двадцать лет назад. Но настроения в обществе изменились за прошедшие годы, они достигли и Бекстера. Чаша весов правосудия склонилась в пользу Барбары. Суд постановил, чтобы Вэлли ушел с поста шерифа. Но городское население обратилось к властям с требованием восстановить его в должности. Требование удовлетворили, и Вэлли до пенсии оставался шерифом Бекстера. На пенсию он ушел прошлым летом, как раз в день ежегодного праздника города — четвертого июля. Был организован замечательный праздничный вечер по поводу обеих дат.
«Приходил Итен, принес кое-что для передачи сыновьям. Я не могу сказать, изменился ли он. Кажется, перестал пить. По слухам, собирается жениться. Получится ли из этого что-нибудь хорошее? Прошу прощения, мне все равно.
Теперь надо бежать, любимая. Еще не успела купить бикини. Ха-ха-ха. Только посмотрела бы ты на это. Передавай привет мальчикам и скажи им, что Вэлли не перестает говорить о рыбалке, которой все трое займутся, когда мы приедем в Колорадо.
Я люблю тебя, Кэрли».
Кэрли все еще помнила хорошие годы, прожитые вместе с Итеном, за исключением тех мрачных периодов, о которых ей даже не хотелось думать. Выматывающего бракоразводного процесса не было. Шон и Эрик были достаточно взрослыми, чтобы решить с кем им жить, и, к удивлению Итена, они выбрали мать.
На следующий год Шон уехал в университет Колорадо. Пэтти тоже училась там. Кэрли и Эрик навестили его несколько месяцев спустя и влюбились в красоты Скалистых гор. В то лето, когда Эрик закончил школу они арендовали туристический фургон, погрузили в него все, что у них было из имущества и отправились на запад.
Кэрли положила письмо матери в сумочку. Она почитает его еще раз с Шоном и Эриком, когда те вечером вернутся домой. Она работала у стола, когда ее глаз ухватил что-то красное, мелькнувшее за окном. Это приехал Шон на бабушкином «мустанге». Шон заметил, что мать наблюдает за ним, помахал ей рукой, потом выпрыгнул из машины, не открывая дверцу.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Кэрли, когда сын вошел внутрь помещения, необычайно радуясь встречи с ним. — Я думала, что у тебя занятия после обеда.
— Их отменили.
— А Пэтти занята?
Шон усмехнулся.
— Да.
— Таким образом, не зная, чем занять себя, ты решил навестить меня?
— У меня дел больше, чем хотелось бы. Сейчас я здесь с важным делом, — сказал Шон загадочно.
— Это не может подождать до вечера?
Шон заморгал.
— Не говори мне, что ты заболел, ты должен прийти на ужин.
— О, мой Бог, это же сегодня? Я приду с друзьями…
— Я много наготовила лазаньи, хватит на целую армию.
Кэрли засмеялась.