Она не знала, куда пойдет. Только помнила, как девочкой слышала рассказы о Серессе и хотела ее увидеть. Ночь давала одну из возможностей осмотреть город. Не самое разумное решение, но… что бы ни говорил Рафел – нельзя всегда делать то, что кажется разумным.
По крайней мере, она так не могла. За домом проходил маленький канал. Она осторожно пробиралась по переулку рядом с палаццо, слыша топот крысиных лапок и звуки, доносящиеся из Арсенала, где работа продолжалась всю ночь. Ления подошла к маленькому личному причалу д’Акорси. В конце его горел одинокий фонарь.
Было еще не слишком поздно, но обе луны уже взошли, и появились звезды, а солнце Джада скрывалось под миром. Под землей и водой и под миром, который он сотворил, где смертные мужчины и женщины проживают свой век, короткий или длинный, свободный или несвободный. Защищенный от бед или нет.
Она дошла до конца причала, остановилась возле фонаря, в круге его света, и подозвала одну из длинных, узких лодок, проплывавших мимо. Лодочник приблизился к ней, отталкиваясь шестом.
– Я бы хотела просто немного покататься по городу. Вы покажете мне Серессу? Можно сделать это, не подвергаясь опасности?
– Синьора, вы в безопасности, пока сидите в моей лодке. Если покинете ее, опасность возрастет.
– Я понимаю. Вы любите свой город?
– Каждый серессец любит свой город, но также понимает, почему его могут не любить другие, синьора.
Философ в лодке, подумала она и шагнула на борт.
– Хотите, чтобы я вам спел?
– Спасибо, не надо, – ответила она, возможно, слишком поспешно. – Просто покажите мне ваш город.
На воде было не особенно тихо: слишком много лодок, слишком много людей, и некоторые лодочники действительно пели. Но было спокойно и темно, почти везде.
Ления чувствовала, что ей необходимо подумать, принять решение, сделать выбор, но не ощущала себя готовой к этому. Если планы Фолько д’Акорси и патриарха осуществятся, примерно через год флот выйдет в море, на войну, и она вместе с ним, готовая сражаться с ашаритами.
Год может пройти быстро или тянуться очень медленно. За это время можно умереть. Ты могла бы, думала Ления, остаться с Фолько. С д’Акорси. Она теперь мысленно называла его и по имени, и по фамилии. Он явно был готов предложить ей присоединиться к нему. Он произвел на нее очень сильное впечатление. Он может многому научить, думала Ления. Интересно, какая у него жена. Он приобрел для нее чудовищно дорогой бриллиант. Но этот поступок мог быть и способом заявить о своей власти и богатстве. О возможности обладать таким сокровищем.
Теперь они плыли по более широкому каналу, приближаясь к дворцу герцога и огромной площади перед ним, но лодочник повернул лодку в еще один маленький канал, идущий к другому большому каналу. Они поплыли по нему к высокой арке моста. На мосту стояли лавки, освещенные лампами, – люди занимались своим делом даже ночью. Покупали и продавали. Толпа. Сересса, подумала Ления, сама плохо понимая, что она имеет в виду.
Они проплыли под мостом, и лодочник снова повернул, направляясь прочь от лагуны, открывающей дорогу в море и в большой мир.
Фолько д’Акорси был одним из путей. Как и отъезд в Астарден или в Фериерес. Или в Эсперанью, подумала Ления. Рафел не мог туда отправиться, по крайней мере под именем Рафела бен Натана, и даже под именем Рамона Камареса, его джадитским именем, это было смертельно опасно. Слишком легко его могли разоблачить. Мужа Раины сожгли живьем.
У него нет причины идти на такой риск.
Останутся ли они партнерами? Хочет ли она продолжать торговать на море? Имеет ли она хоть малейшее представление о том, чего хочет?
Кажется, нет. Однако она почувствовала, что проголодалась. Хоть какая-то определенность.
Она могла бы вернуться в палаццо, где ей дали бы еды и вина.
Она этого не сделала.
Человеку, который толкал лодку шестом, не понравился вопрос, который она задала. Он повторил, что ночью в городе одинокой женщине находиться опасно. Она с ним согласилась и повторила вопрос.
Он повел лодку на восток по каналу, по которому они плыли, затем на север по другому каналу. Это поразительный город, подумала Ления. Та девочка, которой она когда-то была, сидела бы с широко раскрытыми глазами и с разинутым от восторга и благоговения ртом. Та девочка была так далеко. Не только во времени, но и в той исковерканной жизни, которая лежала между «тогда» и «теперь». Ты ею не управляешь, думала Ления. Ты разбиваешься о скалы, разлетаешься на куски или находишь гавань, укрытую от ветра. И дело не только в том, насколько ты умеешь справиться с морем или с жизнью. Или как много молишься. Жизнь не зависит от этого. Насколько она ее понимала.
Лодочник подвел свое суденышко к причальному столбу, и она вручила ему монеты – больше, чем нужно. Он посмотрел на то, что она ему дала, и сказал, что подождет ее, если она желает. Она обдумала это и согласилась. Он показался ей добрым человеком. Она понятия не имела, действительно ли это так. Как это можно знать?
Мужчина, который купил ее ребенком на невольничьем рынке в Альмассаре, был добрым человеком почти по любым меркам.
Следуя указаниям лодочника, она пошла налево и отсчитала пятую дверь. Над ней висел фонарь. Уже опустился или поднялся туман, он рассеивал свет. По дороге Ления инстинктивно оглянулась и увидела, как к соседнему причальному столбу подошла другая лодка.
Из нее быстро выскочил мужчина, выпрыгнув на причал еще до того, как лодка полностью остановилась. Ления не могла как следует его разглядеть. Но его спешка насторожила ее.
Больше она не оглядывалась. Вошла в таверну, в ее свет. Внутри было тепло от огня в двух очагах и много народу. Запах еды, дыма и пота. Небольшое помещение. Людно, но не слишком. Громкие голоса. Смех. Она нашла маленький столик в глубине, подальше от стойки, села там, откуда можно было видеть дверь. Несколько минут наблюдала, но никто не входил. Если кто-то следил за ней и видел, как она вошла, ему не обязательно было тоже заходить сюда. Он мог подождать, пока она выйдет. На улице было холодно и сыро. Она не собиралась жалеть этого человека, но зачем кому-то понадобилось следить за ней в Серессе с дурными намерениями?
Высокий мужчина с растрепанными волосами подошел и быстро перечислил ей имеющиеся блюда. Она заказала пирог с ягненком и бокал вина. В комнате находились еще всего две женщины. Обе явно со своими клиентами. «Десять тысяч шлюх». Трудно поверить, но она не собиралась это оспаривать. Ты споришь, когда знаешь, о чем говоришь, или думаешь, что твой собеседник не знает.
Принесли вино, потом пирог с мясом, который оказался горячим и более вкусным, чем она ожидала. Она предположила, что люди, которые толкают шестами лодки, знают, где можно найти хорошую еду. Ее лодочник ждал ее, то ли по доброте душевной, то ли понимая, что она ему снова хорошо заплатит. Или по обеим причинам. Люди могут совершать поступки по нескольким причинам сразу.
Ее бокал слишком быстро опустел, но она решила отказаться от второго. Возможно, за ней следят. Она может выпить, вернувшись в палаццо д’Акорси.
Кто-то подошел к ее столу, заслонив свет.
– Вам не следует сидеть в одиночестве, – произнес этот человек. Он был хорошо одет, имел при себе меч с усыпанной каменьями рукоятью. Молодой. Нетрезвый. Сыновья богачей могут создавать проблемы, подумала она. Повсюду.
– Это мое желание, – ответила она вполне вежливо.
– Неужели? У вас было бы больше спутников, если бы вы больше улыбались, – сказал он. – Вы были бы красивой.
– Спасибо. Но, как я сказала, мне сегодня вечером хорошо и одной.
– Со мной вам было бы еще лучше, – возразил он. – И вы могли бы меня осчастливить, разве это не хорошо?
Он собрался сесть на табурет рядом с ней.
– Если вы сядете, – сказала Ления, – я воткну нож вам под ребра.
Он замер, выпрямился, уставился на нее сверху. Некрупный мужчина даже моложе, чем она думала сначала. На левой руке – большой перстень с рубином.
– Что? Ты сошла с ума, женщина?
– Нет, просто предупреждаю вас. Я ценю свое уединение.
– А если мне нужна компания?
Глупец, или пьян, или и то и другое. Люди могут совмещать в себе многое.
– Тогда идите и найдите ее, синьор. За плату или иначе.
– Ты ведешь себя безрассудно для одинокой женщины, – сказал он. Он не был так уж неправ.
– Я мастерски владею ножами. И еще я гостья в палаццо Фолько Чино д’Акорси и сегодня утром присутствовала на встрече с герцогом Риччи у него во дворце. Возможно, будет безрассудно с вашей стороны продолжать меня оскорблять?
– Ха! – выдохнул он. – Если это правда хоть наполовину, почему ты ночью одна?
Справедливый вопрос. Но ее терпение уже иссякло.
– Потому что мне надо кое-что обдумать. И я не могу думать, пока вы тут стоите. Уходите.
Она воткнула нож, висевший у нее на поясе, примерно на дюйм в его бедро спереди. Достаточно близко к промежности, чтобы он это почувствовал.
Мужчина взвыл.
– Сука! – выругался он.
– Это правда, – ответила Ления. – Как и то, что я вам только что сказала. Уходите немедленно!
Нож все еще был в его ноге. Когда он отодвинулся, ее рука потянулась за ним, удерживая оружие в ране.
– Я убивала людей, синьор, – сказала она. Теперь ей стало почти весело. – А герцог защитит меня, если вы здесь умрете. Поверьте.
Она подумала, что это, возможно, даже правда.
Очевидно, он тоже так подумал. Снова выругался и попятился. Она его отпустила, извлекла клинок. Мужчина пересек зал, ругаясь на ходу.
Ления вернула клинок в ножны и продолжила есть. Она была спокойна. С этим она могла справиться. Он стоял у стойки и оживленно беседовал с другим мужчиной, кивая в ее сторону. Если эти двое сейчас выйдут из трактира, то для того, чтобы подождать ее. Столько незнакомых людей хотят приветствовать ее этой ночью. Она встретилась с ним взглядом. И улыбнулась. Он ведь сказал, что ей следует больше улыбаться, не так ли?