Он быстро отвернулся. Его собеседник сделал то же самое. Он что-то сказал высокому человеку за деревянной стойкой. Им принесли еще одну бутылку вина. Они пока не собирались уходить. Однако они, возможно, выйдут вслед за ней.
Ления чувствовала, как пульсирует ее кровь. Не страх, предвкушение. Она не очень-то хотела сражаться здесь с кем-нибудь; ее стремление убивать было направлено на тех, кто украл ее детство и сломал ей жизнь. Но в то же время она, кажется, была бы не прочь разобраться с мужчинами, которые ей угрожали.
Однако ночью тебя могут убить.
Особенно, поняла она, расплатившись и выйдя наружу, если легкий туман сгустился и превратился в плотную завесу. Она двинулась обратно по улице, чтобы найти свою лодку, если – вдруг подумала Ления – она все еще там. Лодочник ничем ей не обязан, а ночь холодная и сырая.
Она прислушивалась на ходу, но звуки приглушал туман. Ни звезд, ни лун не видно. Смесь запахов, не слишком приятных. Ощущение тайны и опасности в темноте. Первая тайна: Зачем кому-то нападать на нее здесь? И еще: Кто тот человек, который так поспешно выскочил из лодки, причалившей следом за ней?
Шаги за спиной. Двух человек. Она не оглянулась, чтобы увидеть, вышел ли за ней тот, кого она уколола ножом. Ошибка? Но дверь таверны все равно растворилась в тумане – чтобы что-то разглядеть, Лении пришлось бы ждать возле нее.
Еще шаги, дальше от нее, более быстрые. Эти люди бежали. Тоже двое? Трудно определить, но ей так показалось.
Она сама ускорила шаг. Не хотела бежать, но все же достала оба ножа. Теперь ее охватил страх. Если не чувствуешь страха при обстоятельствах, которые этого требуют, ты глупец.
– Стойте, вы, двое! – услышала она. Голос одного из тех, кто был дальше от нее.
– А ты намерен нас остановить? – Это сказал тот, кто подходил к ее столу. Он вышел из таверны. Как только она ушла.
– Намерен, – ответил другой голос.
– И я. – Новый голос.
– Что? А вы кто такой, во имя Джада?
Как ни странно, это спросил не мужчина из таверны, а тот, кто только что приказал ее преследователям остановиться. Он не знал этого нового человека?
– Не имеет значения, – ответил новый голос. – А эти двое имеют.
– Я решу, что имеет значение. Кто вы?
– Да провалитесь вы оба! – сказал мужчина, которого Ления уколола в таверне. Она уже была у причала. Лодка стояла на прежнем месте.
– Залезайте! – поторопил лодочник. Он ее ждал.
– Не сейчас, – ответила она. Обернулась, держа ножи наготове.
– Амальди, – раздался еще один голос, – я не собираюсь драться в тумане. Дело того не стоит. Господа, мы уходим. Пропустите нас, и мы вернемся туда, откуда пришли.
Должно быть, тот друг, с которым он стоял у стойки.
– Тогда уходите. Я вас пропускаю. Не могу отвечать за того ублюдка, который не хочет себя назвать.
– Ублюдок тоже посторонился. Посмотрю, как вы уйдете. Выпейте еще, снимите женщину. У меня меч наготове, и я очень хорошо вижу, даже в тумане. Оставьте эту женщину мне.
Мне?
Молчание. Потом:
– Амальди, пошли! Мы уходим. Я серьезно. Или дерись и умри здесь один.
– Будь ты проклят, Бастино! – произнес тот, которого звали Амальди. – Засунь свой меч себе в задницу!
Но через несколько мгновений она услышала их шаги, которые удалялись, становились все глуше. Она никого не могла разглядеть в таком тумане.
– Быстрее! – сказал лодочник. – Синьора, быстрее, нам надо уходить. Мы не знаем, кто такие те другие двое!
– Не знаем, – согласилась она. – Но я намерена узнать. – Она повысила голос: – Я буду драться с каждым из вас, если вы подойдете ближе. Пьяные дураки из таверны меня не обеспокоили. Чего нельзя сказать о двух вооруженных мужчинах, которые последовали за ними. У меня есть ножи. Я вижу вас обоих, и я умею их метать. И сделаю это, прямо сейчас.
Ложь. Она их не видела.
«Они не враги. Они тебя охраняют!»
Сердце ее забилось, застучало, потом ей показалось, что оно бьется слишком сильно и она сейчас умрет.
Это был голос из Сореники, с базара. Он снова звучал в ее голове.
– Вы это слышали? – обратилась она к лодочнику.
– Что слышал? – спросил он. Как она и ожидала.
«Кто ты? – спросила она уже про себя, у этого голоса из потустороннего мира. – Почему ты здесь?»
«Я не знаю, – прозвучал в ответ женский голос. – Но они здесь не для того, чтобы причинить тебе вред!»
«Откуда ты знаешь? Ты живая?»
Нет ответа.
«И где… где ты?»
Один удар сердца. Второй. И опять нет ответа.
Но на причале в Серессе в ночном тумане Ления услышала:
– Моя госпожа, я не знаю того, кто рядом со мной, но я человек правителя Акорси, Джан. Вы знаете меня, мы вместе плыли на корабле.
Она его знала. Суровый, мрачный, пользующийся доверием Фолько.
– Это он послал вас за мной?
– Да, госпожа.
– Он знал, что я выйду из дома? – Внезапно это ее обеспокоило.
– Он посчитал, что это возможно.
– Тогда кто рядом с вами? Назовите свое имя.
– Да, – рявкнул Джан. – Мой меч все еще не в ножнах!
– Как и мой, – спокойно ответил второй мужчина, – и я служил командиром городской стражи много лет, поэтому умею им пользоваться.
– А теперь вы?.. – спросил Джан.
– Теперь я служу синьору Гвиданио Черре, и он послал меня наблюдать за домом правителя Акорси и защитить синьору Серрана, если она рискнет выйти из дома сегодня вечером. Меня зовут Брунетто Дузо, и я не причиню ей вреда. И вам.
– Вы бы не смогли причинить мне вред, – возразил Джан.
– Думаю, смог бы, – тихо ответил Брунетто Дузо.
– В самом деле? Тогда давайте…
– Ради Джада, прекратите! – воскликнула Ления.
И тут же, хотя это не было для нее характерно с тех пор, как она повзрослела, – Лениа помнила, что девочкой все же была другой, мама называла ее озорной шалуньей, – она разразилась неудержимым хохотом.
Она прислушалась, не прозвучит ли смех из потустороннего мира, смех той, другой женщины, живой или мертвой, но смеха не было. Ни одного звука внутри нее. Тот голос умолк на сегодня. Она это знала. Почему-то знала. В ее смехе, подумала она, есть доля отчаяния.
Как могло быть иначе? Правда, как?
Глава IX
Ления была разгневана, Рафел видел это. Ему и обычно не составляло труда заметить такое, но сегодня… сегодня это особенно бросалось в глаза. Ее лицо застыло от едва сдерживаемой ярости.
Она ждала их с д’Акорси в гостиной. С бокалом вина в руке, сидя (очень прямо, как будто окостенев) в кресле у очага, в котором для нее разожгли огонь.
Ночь была сырой и туманной. Рафел приблизился, чтобы согреться.
– Не подходите ко мне, – сказала Ления. – Я могу вас поранить.
Умный человек мог бы учесть ее слова. Однако он и сам был сердит.
– Ты все же вышла из дома! А сказала, что не выйдешь.
– А я обязана отчитываться перед тобой – или перед вами, Фолько д’Акорси, – в своих поступках?
– Возможно, вы обязаны воздерживаться от лжи друзьям.
Фолько произнес это мягко, но прямо. Рафел одобрил. Ему нравился этот человек.
– В тумане обнажили клинки, – прибавил д’Акорси. – Это всегда нехорошо.
Он правитель города, напомнил себе Рафел, а они… они те, кто они есть. Он надеялся, что Ления об этом помнит.
Она гневно смотрела на них обоих. В ее лице было еще что-то. У Рафела возникло искушение назвать это страхом. По словам Джана, они вместе с другим человеком, посланным ее охранять (с этим еще надо разобраться), прогнали двоих нападавших. Не серьезные люди, сказал он. Пьяные юноши, сыновья влиятельных отцов.
И тем не менее пьяные люди могут напасть и убить. Возможно, напугать даже такую женщину, как Ления?
Он не думал, что дело в этом. Но что-то ее беспокоило. Он уже хорошо ее знал. По крайней мере, с некоторых сторон. Он до сих пор не понимал, почему она чувствует такую настоятельную потребность покинуть Батиару. Считал, что мог бы это понять, если бы она поговорила с ним. Но она не хотела об этом говорить.
И вряд ли захочет сегодня ночью, подумал он. Она не желает говорить ни о чем, кроме их прегрешений, его и д’Акорси. Он задался вопросом, привык ли Фолько д’Акорси к тому, что женщины так решительно ведут себя с ним, а потом вспомнил, сколько рассказов ходит о его жене. По слухам, Катерина Риполи не отличалась миролюбием и покорностью.
В дверь палаццо постучали. Рафел и д’Акорси переглянулись. Было уже поздно. Не время для посетителей. Никто, даже командующий наемниками, не любит неожиданных ночных пришельцев. Они ждали. Дворецкий появился в дверях комнаты.
– Синьор Черра, господин. Просит о разговоре.
– А я хочу поговорить с ним! – воскликнула Ления раньше, чем Фолько ответил. – Впустите его. Пожалуйста. – Последнее слово она прибавила после паузы. Она действительно в ярости, видел Рафел. Сейчас на ее щеках горели красные пятна.
– Я бы никогда не отказался принять советника герцога, – сказал д’Акорси. Казалось, его все это слегка забавляет. Не самое разумное поведение. Он не очень хорошо знает Лению.
Дворецкий прошел к входной двери, потом вернулся, чтобы объявить и впустить Гвиданио Черру, все еще нарядно одетого после приема.
– Благодарю вас, мой господин, – сказал Черра. – Я не отниму у вас много времени. Мне необходимо вернуться домой к дочери.
– Вы зашли сюда до возвращения домой? – спросил д’Акорси. Он уже не забавлялся. Сделался внимателен.
– Да, это так. Чтобы объяснить и извиниться.
– Передо мной? – Д’Акорси приподнял брови.
– Нет, господин. Перед синьорой Серрана. Когда она сказала, что не будет ужинать с нами, я взял на себя большую смелость… Я… мне показалось, что она… Я подумал, что она, возможно, решит выйти из дома вечером, а мы знаем, что это может быть неразумно.
– Неразумно! – холодно произнесла Ления, и было неясно, повторила она его последнее слово или прокомментировала то, что он сказал.