Король сказал:
– Разумеется, мы с большим удовольствием выслушаем то, о чем вы приехали нам сообщить.
– Благодарю, ваше величество. – Фолько был слишком опытен, чтобы снова не повернуться к королю, не поклониться еще раз, не произнести слова благодарности.
Но он только что обнажил меч, словесно, подумала Ления.
А затем… он нанес удар этим мечом.
– Конечно, то, что мы должны вам передать, не может быть произнесено в присутствии человека, служащего Гурчу Разрушителю.
Ему не обязательно было говорить это, подумала она. Он все еще разгневан. Это было слишком откровенно.
Неожиданно высокий ашарит шагнул вперед, как только что сделала она, и заговорил на довольно приличном батиарском, обращаясь к Фолько.
– Взрослые люди принимают мир таким, какой он есть, господин мой. Они не наносят оскорблений, основанных на том, каким они желают видеть этот мир. Я здесь потому, что великий король Фериереса ясно это понимает. Халиф Ашариаса также это понимает, он открыт для торговли и заключения договоров с народом Джада. Это вас оскорбляет?
Еще одна ошибка, подумала она. Так нельзя говорить с…
– Оскорблением было то, что голову императора Сарантия насадили на пику, то, что осквернили его город, – ответил Фолько д’Акорси. – Там погибли люди, важные для меня, посланник. Мне пришло в голову… я все же буду рад исполнить желание короля. Я буду бороться здесь с вами, если вы также готовы доставить ему это развлечение.
По большому залу пронесся звук. Трудно сказать, подумала Ления, чего в нем больше: страха или предвкушения.
Посланник улыбнулся, потом перестал улыбаться.
– Не все мы склонны к насилию, – сказал он. – Некоторые из нас считают, что достоинство…
– Вы были, – резко спросил д’Акорси, – у стен Сарантия? Конечно, вы можете солгать. Мы этого не узнаем. Вы легко можете это сделать, вероятно, вы делаете это мастерски. Вы там были?
Ления с опозданием поняла, что он не просто разгневан, он в ярости.
– Да, – ответил посланник спокойно. – Я там был. Мне было бы стыдно отрицать такой славный момент. У войн и осад есть победители и побежденные, мой господин. Я был вместе с великим халифом у этих стен и когда мы прорвались сквозь них. Моя роль была незначительной – я не воин, как я уже сказал. Мои обязанности начались потом. И я продолжаю их выполнять. Но будете ли вы винить меня за то, что я праздновал триумф Ашара и моего народа? А затем со смирением и радостью молился в преобразованном и получившем другое название храме у дворцового комплекса, где теперь обитает Гурчу Завоеватель?
У него тоже не было необходимости говорить это последнее, подумала Ления. Все происходило очень быстро. Ей бы хотелось, чтобы Рафел был здесь. Ей недоставало его присутствия. Он бы многое объяснил ей после.
– Ваше величество, – сказал Фолько д’Акорси ледяным тоном. – Мне нужно знать: защищаете ли вы этого человека?
Тяжелое молчание в комнате, полной людей.
Король Эмери снова прочистил горло.
– Конечно! – ответил он. – Он посол при нашем дворе. Д’Акорси, простите нас за шутку насчет борьбы. Радость, вызванная вашим прибытием, заставила нас совершить ошибку.
Любезные слова, подумала Ления, но напряженные широкие плечи Фолько все еще свидетельствовали о его ярости. С таким человеком никто не захотел бы затеять борьбу, когда он был молод. Да и сейчас тоже.
Она увидела, как он медленно вдохнул и выдохнул. Он здесь выполняет задание, подумала Ления. И напоминает себе об этом.
– Благодарю вас, ваша светлость, – наконец произнес он уже почти – но все-таки не совсем – обычным тоном. – Вы правы, что напомнили мне об этом. Сейчас не время возвращаться в прошлое. Мы можем удалиться, чтобы обсудить нынешние дела, ради которых меня к вам послали? Я был бы вам признателен.
Король Фериереса кивнул в знак согласия. Ления видела на его лице облегчение. Она снова взглянула на посла из Ашариаса. Он все еще пристально смотрел на Фолько. Выражение его лица прочесть было невозможно.
Однако ей в голову пришла одна мысль. Она спросила у Фолько, можно ли ей быть в числе тех, кто отправится вместе с ним на встречу с королем.
Тот кивнул.
На эту встречу Фолько сопровождала она одна. Джан и Леон, самые доверенные его люди, получили другое задание, Ления не знала какое. Она понятия не имела, обычно это или вовсе нет – чтобы король заперся с посланником, каким бы важным тот ни был, сразу же после его прибытия. Она догадывалась, что это необычно. Они все еще были в костюмах для верховой езды, и, помимо прочего, им даже не предложили еды и питья. С Эмери в комнате находились два стражника, и еще два стояли в коридоре. Его сопровождали три человека постарше, с бородами; у них был очень озабоченный вид.
Комната гораздо меньшего размера, рядом с залом для приемов; по пути в нее они увидели еще больше охотничьих трофеев. По-видимому, здесь убили очень много животных. Отец Эмери, дед… она не знала, как далеко в прошлое уходит линия его предков и сколько лет этому охотничьему домику.
Но она знала достаточно, чтобы отойти к окнам, выходящим в сад. Ления расположилась не рядом с ними, но на той стороне комнаты, когда король и Фолько сели в кресла у очередного камина. Она сама была телохранителем к концу пребывания в Альмассаре. Ибн Анаша забавляло, что его охраняет женщина. Это подчеркивало его отличие от других. Тщеславие. Диян ибн Анаш гордился тем, что отличало его от окружающих.
Она осмотрела стены, когда они вошли, но никто не мог предвидеть, что встреча состоится в этой комнате, и подслушивать из соседней. Более вероятно, что шпионы воспользуются окнами в сад.
Так и оказалось. Она не стала бы отрицать, что ей было приятно убедиться в своей правоте. С чего бы ей это отрицать?
Она не слушала беседу у камина. Она находилась здесь не за этим. У нее теперь была другая роль, та, которую она сама себе назначила. Они говорили о Фериересе и его соглашениях с Гурчу, это она уловила. Первые этапы обсуждения, прелюдия. Подобные переговоры требовали искусства. Она понятия не имела, достаточно ли Фолько терпелив для них, ведь он был воином. Но он был также правителем города-государства. У него должно хватить терпения, подумала она.
Потом она услышала звук, которого ожидала. Два окна были слегка приоткрыты, чувствовался аромат поздних цветов, высаженных под ними. Она видела виноградник за фруктовыми деревьями.
Свет падает с западной стороны, солнце садится.
Она не колебалась. У нее не было причин колебаться, даже наоборот. Она толчком распахнула ближайшее приоткрытое окно, высунулась наружу. Выхватила нож. Вероятно, это нарушение – в присутствии короля.
Шпион был там, он низко пригнулся, чтобы его не заметили из комнаты. На том самом месте, где она и предполагала. Но… это был не тот человек, которого она надеялась увидеть. Конечно, у высокого посланника здесь должны были быть свои люди; он не стал бы сам этим заниматься.
Ления могла бы почувствовать почти жалость к человеку снаружи. Но не почувствовала.
– Во имя Джада! – воскликнула она. – Вы простудитесь, подслушивая оттуда! Почему бы вам не влезть в окно, не подойти к камину и к королю? Несомненно, вам будут рады!
Человек быстро встал, но не бросился бежать. У него не было никаких шансов, не было времени. Его схватили, не слишком бережно, Джан и Леон, которых, как она только что поняла, поставили снаружи именно для этого.
Позднее она подумала, что вряд ли правитель Акорси не учел те опасности и возможности, о которых подумала Ления Серрана. И все же она была права насчет шпиона, это факт.
Однако тот оказался не ашаритом. Это тоже факт.
Он никак не был связан ни с ашаритами, ни с послом. Об этом свидетельствовали его одежда и язык. Как только Леон и стражники из коридора притащили его и втолкнули в комнату так, что он упал на колени, мужчина посмотрел на короля Фериереса и крикнул:
– Я заявляю о дипломатической неприкосновенности, ваше величество! – Он произнес это на языке Эспераньи. Довольно спокойно, учитывая обстоятельства.
Ления не знала, что при этом дворе есть дипломаты Эспераньи, учитывая напряженные отношения и конфликт. Она не слишком разбиралась в подобных вещах. И чувствовала горькое разочарование от того, что не сам посол ашаритов поднимается с колен в испачканном землей синем шелковом платье, с выражением испуга и стыда на бородатом лице.
Последовав рекомендации своих советников и учтя короткое, но, несомненно, меткое замечание Фолько Чино д’Акорси, король Фериереса отказался взять под упомянутую защиту человека, который сидел, скорчившись, под его окном, чтобы шпионить за ним – если не хуже.
О последней возможности заявил д’Акорси. Вполне вероятно, что шпион Эспераньи задумал убийство. Если бы люди Фолько не дежурили снаружи, а зоркая женщина из его команды не заметила этого человека под окном…
Стража короля в этом не участвовала. Это было важно.
Шпиона не казнили. Слишком многослойными были отношения между двумя дворами, и официально Эсперанья и Фериерес не находились в состоянии войны.
Посланники занимаются шпионажем. Это всем известно. Это ожидаемо. Но всему есть предел, и Фолько д’Акорси был прав, когда сказал, что тайное присутствие под окном комнаты, где король принимает посетителей, представляет собой угрозу, которую нельзя оставить без внимания.
Этому человеку отрубили правую руку выше запястья. Это сделали публично, в присутствии придворных, находящихся здесь, в загородном поместье. В Эсперанью, королю и королеве, отправили дышащее ледяным холодом письмо, ясно давая понять, что это наказание король Эмери считает мягким, что оно назначено в интересах гармонии в мире Джада, но он также требует извинений.
Посла и его свиту официально выслали из Фериереса, вооруженная стража сопровождала их до границы. К несчастью, во время поездки рана загноилась, приобрела зеленый цвет, и сопровождающий их лекарь услышал в ране потрескивание, которое предсказывало беду. Он попытался отрезать руку выше, но сделал это неудачно.