— Послушайте, мистер Арчер. Вы расследуете это дело по собственному почину, верно? И никто вам не платит?
— Пока так.
— Давайте договоримся, что вы будете работать на меня. Прищучьте этого Коннора, и я заплачу вам столько, сколько вы запросите.
— Не торопитесь, — сказал я, — мы же не знаем, виновен ли Коннор. Есть и другие варианты.
— Например?
— А если я вам скажу, где у меня гарантия, что вы снова не начнете пальбу?
— Не беспокойтесь, — ответил он, — это больше не повторится.
— Где ваш пистолет?
— Я отдал его шерифу Пирсоллу. Он потребовал у меня сдать его.
Наш разговор прервался, так как к нам подошла семья, закончившая свою трапезу в одной из кабинок. Они расплатились с Грином и поблагодарили его. Когда они отошли, я спросил Грина:
— В разговоре со мной вы упомянули, что ваша дочь какое-то время работала у вас в ресторане. Эл Брокко в то время тоже работал здесь?
— Да. Он уже семь лет работает у меня поваром в вечернюю смену. Эл — отличный повар. Специалист по итальянской кухне. — И тут до его неповоротливого мозга, еще более отупевшего от свалившегося на него несчастья, наконец, дошел мой намек.
— Вы что, хотите сказать, что он завел шашни с Джинни?
— Это я у вас спрашиваю.
Да нет, черт побери, не может быть. Эл ей по возрасту в отцы годится. Да и вообще для него только его девчонки и существуют. Особенно Анита. Он в ней просто души не чает. У них в семье все на ней держится.
— Как Брокко ладил с Джинни?
— Отлично ладил. Они все время перебрасывались шуточками. Джинни была единственным человеком, который мог заставить его улыбнуться. Ведь Эл, знаете ли, довольно угрюмый человек. Он пережил трагедию.
— Смерть жены?
— Хуже. Эл Брокко убил свою жену собственными руками. Он застал ее с другим мужчиной и всадил в нее нож.
— Почему же он на свободе?
— Тот мужчина был мексиканец. Поденщик. Он даже английского не знал. Жители нашего городка в общем-то сочувственно отнеслись к Элу, присяжные вынесли приговор — непредумышленное убийство. Но когда он вышел из заключения, хозяин «Розового фламинго», где он до того работал шеф-поваром, отказался взять его назад. Вот я и взял его. Пожалел его девочек, да и сам Эл — работник отменный. А кроме того, человек ведь такое дважды в жизни не совершает.
Тут он опять вспомнил мой намек. Нижняя челюсть у него отвалилась. Я увидел золотые коронки на его коренных зубах.
— Будем надеяться.
— Послушайте, — произнес он, — соглашайтесь работать на меня, а? Найдите убийцу, кто бы он ни был! Я прямо сейчас вам заплачу. Сколько вы хотите?
Я взял у него сто долларов и оставил его утешаться оставшимся богатством. Запах жира продолжал щекотать мои ноздри.
7
Дом Коннора прилепился к краю невысокого утеса, высившегося на полпути между отделением дорожно-транспортной полиции и входом в каньон, где произошла трагедия. Это был коттедж, построенный из бревен секвойи, с гаражом на две машины и выездом на шоссе. Из небольшого внутреннего дворика, изгородь которого была обвита виноградными лозами, расположенного между гаражом и входной дверью, с десяток деревянных ступенек вели на плоскую деревянную крышу, оборудованную как небольшой солярий и обнесенную перилами. Другая деревянная лестница длиной примерно в пятнадцать-двадцать футов спускалась на пляж.
Направляясь к гаражу, я споткнулся о садовые ножницы, валявшиеся на земле. Прильнув к окну гаража, я вглядывался в царивший внутри сумрак. Внимание мое привлекло два предмета — парусная шлюпка без мачты, установленная на трейлере, и автомобиль. Шлюпка заинтересовала меня потому, что ее оснастка была очень похожа на веревку, которой была удавлена Джинни. Машина возбудила мое любопытство, так как это была иномарка, приземистый двухместный «триумф».
Я размышлял о том, как бы мне получше рассмотреть заинтересовавшие меня предметы, и тут сверху услышал резкий и скрипучий, как крик чайки, женский голос:
— Что вы тут делаете?
На крыше, перегнувшись через перила, стояла миссис Коннор. В волосах ее были бигуди. Она была похожа на светловолосую Горгону. Я улыбнулся ей так, как, должно быть, улыбался Горгоне тот грек, имя которого вылетело у меня из головы.
— Ваш муж пригласил меня выпить с ним стаканчик, разве вы не помните? Вот я и хочу узнать, остается ли его приглашение в силе или нет?
— Нет! Уходите отсюда! Мой муж спит!
— Ш-ш. Вы же разбудите его. И во всей округе людей разбудите.
Она поднесла руку ко рту. Судя по выражению ее лица, она кусала себе пальцы. На секунду она исчезла, а затем появилась на лестнице и стала спускаться вниз. На бигуди она набросила шелковый цветастый шарф. На ней был лишь белый атласный купальный костюм, резко оттенявший ее темный загар.
— Убирайтесь отсюда, — произнесла она, — иначе я вызову полицию.
— Прекрасно. Вызывайте. Мне скрывать нечего.
— Вы хотите сказать, что нам есть, что скрывать?
— Посмотрим. Почему вы ушли от мужа?
— Это не ваше дело.
— Это мое дело, миссис Коннор. Я — детектив и расследую дело об убийстве Джинни Грин. Вы оставили Фрэнка из-за его связи с Джинни Грин?
— Нет. Нет! Я даже не подозревала... — Она снова прижала руку ко рту. И снова стала кусать пальцы.
— Вы даже не подозревали, что ваш муж состоит в любовной связи с Джинни Грин?
— Между ними ничего не было.
— Это вы так считаете. Другие думают иначе.
— Кто это другие? Анита Брокко? Нельзя верить тому, что говорит эта женщина. У нее самой отец — убийца. Весь город это знает.
— Ваш муж тоже вполне может оказаться убийцей. Я думаю, вам следует рассказать мне все, что вы знаете.
— Но мне нечего вам рассказать.
— Расскажите мне, почему вы ушли от него.
— Это наше личное дело. Фрэнка и мое. Оно касается только нас двоих. — Она уже немного успокоилась и приготовилась к упорной борьбе.
— Обычно причина бывает одна.
— У меня на это свои причины, и вас они, повторяю, не касаются. Я решила провести месяц у своих родителей в Лонг-Бич.
— Когда вы вернулись?
— Сегодня утром.
— Почему сегодня утром?
— Фрэнк позвонил мне. Он сказал, что я нужна ему, — она рассеянно коснулась своей худой груди, голос ее прозвучал как-то жалко. Вероятно, в прошлом Фрэнк не очень-то часто нуждался в ней.
— Почему вы понадобились ему?
— Я ведь его жена. Он сказал, что у него могут быть н-н... — рука ее снова прижалась ко рту, — неприятности.
— Он сказал вам, какого рода неприятности?
— Нет.
— В котором часу он вам позвонил?
— Очень рано. Около семи утра.
— Это было примерно за час до того, как я нашел тело Джинни.
— Он знал, что она пропала. Он сам всю ночь напролет разыскивал ее.
— Почему он это делал, как вы думаете, миссис Коннор?
— Она была его ученицей. Он симпатизировал ей. Кроме того, в какой-то мере нес за нее ответственность.
— Ответственность за ее смерть?
— Как вы смеете говорить такое?
— Если он осмелился это сделать, я осмеливаюсь это говорить.
— Он не делал этого! — закричала она. — Фрэнк — хороший. У него есть свои недостатки, но он не мог убить человека. Я знаю его.
— Какие у него недостатки?
— Я не собираюсь обсуждать их с вами.
— Тогда, может быть, вы разрешите мне заглянуть в ваш гараж?
— Зачем? Что вы там будете искать?
— Узнаю, когда найду. — Я направился к двери гаража.
— Вы сюда не войдете, — вскричала она, — не войдете без его разрешения.
— Тогда разбудите его, и я получу это разрешение.
— Не буду. Он не спал всю ночь.
— Тогда я войду туда без его разрешения.
— Я убью вас, если вы посмеете это сделать.
Она подняла садовые ножницы, взмахнув ими в мою сторону — разъяренная львица, защищающая своего великовозрастного детеныша. Но тут дверь коттеджа отворилась, и на пороге появился сам детеныш. Он стоял в дверях, ссутулившись, и сонно щурился. На нем ничего не было, кроме белых шортов.
— Что тут происходит, Стелла?
— Этот человек сделал в твой адрес ужасные обвинения.
Его бессмысленный взгляд, наконец, остановился на ней.
— Что он сказал?
— Я не буду это повторять.
— Я повторю, мистер Коннор. Я считаю, что вы были любовником Джинни Грин, если в данном случае это слово сюда подходит. Я полагаю, что она последовала за вами сюда этой ночью, примерно около полуночи, и покинула этот дом с веревкой на шее.
Голова Коннора дернулась. Он сделал было движение в мою сторону. Но что-то, будто невидимая цепь, удержало его. Тело его, наклонившись в мою сторону, замерло, мышцы были напряжены. Он напоминал анатомический муляж. Даже на лице отчетливо выделялись кости. Зубы были обнажены.
Я надеялся, что он попытается ударить меня, и тогда я сам смогу врезать ему. Но он не попытался. Стелла Коннор уронила садовые ножницы, и он упали на землю с глухим стуком — словно удар самой судьбы.
— Ты не отрицаешь этого, Фрэнк?
— Я не убивал ее. Клянусь, не убивал. Признаю, что мы... мы были вместе этой ночью, Джинни и я.
— Джинни и я? — повторила женщина, не веря своим ушам.
Он опустил голову.
— Прости меня, Стелла. Я не хотел причинять тебе еще боль, я уже и так причинил тебе достаточно зла. Но это все равно обнаружилось бы. Я связался с этой девушкой после того, как ты уехала. Я чувствовал себя одиноким и никому не нужным. А Джинни все время слонялась вокруг. Однажды вечером я выпил слишком много и позволил этому случиться. Потом это повторялось еще несколько раз. Мне льстило, что молоденькая хорошенькая девушка...
— Ты — кретин, — громко, резким голосом произнесла она.
— Да, я кретин в вопросах морали. Это же новость для тебя?
— Я думала, что ты, по крайней мере, испытываешь какое-то чувство уважения к своим ученикам. Ты хочешь сказать, что привел ее сюда, в наш дом, положил в нашу постель?
— Ты уже