живания с дополнительным уходом, добилась того, чтобы старики получали ту поддержку, которая им так необходима, причем в домашней обстановке.
Пансионаты для проживания с дополнительным уходом стремительно завоевывали популярность. В 1990 году власти штата Орегон, вдохновленные успехами Керен Уилсон, запустили программу строительства подобных пансионатов. Супруги Уилсон тем временем работали над расширением проекта и призывали других последовать своему примеру. Оказалось, что рынок только этого и ждал. Многие пожилые люди готовы были платить солидные суммы, лишь бы не очутиться в “обычном” доме престарелых, а некоторые штаты согласились оплачивать пребывание в пансионатах неимущих стариков.
Вскоре Керен Уилсон решила сделать свою компанию Assisted Living Concept публичной и выйти на биржу, чтобы привлечь средства на строительство филиалов. Assisted Living Concept стала открытым акционерным обществом, появились и другие компании – Sunrise, Atria, Sterling, Karrington, которые также занимались строительством пансионатов для проживания с дополнительным уходом. Такие учреждения стали наиболее динамично развивающейся формой ухода за стариками. К 2000 году в компании Керен Уилсон работали уже более трех тысяч сотрудников. Она открыла еще 184 заведения в 18 штатах. К 2010 году в пансионатах в США было уже почти столько же постояльцев, сколько и в традиционных домах престарелых[74].
Не обошлось и без огорчений. Пансионаты для проживания с дополнительным уходом стали настолько популярными, что термином assisted living facility теперь могли назвать все что угодно. В результате вместо учреждений, задуманных как революционная альтернатива традиционным домам престарелых, появился целый ряд заведений, мало чем отличавшихся от этих самых домов, да еще с урезанным ассортиментом услуг. Уилсон выступала в Конгрессе и объехала с лекциями всю страну, объясняя, почему ее тревожит, что дела принимают подобный оборот:
Все очень хотят так называться, и в результате пансионатом для проживания с дополнительным уходом могут назвать и свежеотремонтированное крыло при отделении сестринского ухода, и обычные меблированные комнаты на 16 мест с завтраком – лишь бы привлечь платежеспособных клиентов!
Керен всеми силами пыталась отстоять свою первоначальную идею, однако далеко не все из тех, кто пошел по ее стопам, были столь же последовательны. Чаще всего пансионат для проживания с дополнительным уходом становился промежуточным этапом между независимой жизнью у себя дома и домом престарелых. Это вписывается в общепринятую в наши дни концепцию “непрерывного ухода” (continuum of care) – на первый взгляд такую правильную и логичную, однако навечно обрекающую пожилых людей на условия, уместные разве что в обращении с несмышлеными маленькими детьми. Поскольку администрация пансионатов очень сосредоточена на вопросах безопасности (потенциально грозящих судебными исками), она постоянно ограничивает права постояльцев, вводит все новые обязательные занятия и устанавливает все более строгие правила, за нарушение которых постояльцу грозит “выписка” в дом престарелых. Получается, что верх снова берет медицина, основные приоритеты которой – безопасность и продление жизни. Керен Уилсон не раз говорила, что даже маленьким детям позволено больше, чем старикам: им хотя бы позволяют качаться на качелях и лазить по горкам на площадках!
Исследование, проведенное в 1500 пансионатах для проживания с дополнительным уходом и опубликованное в 2003 году, показало, что лишь 11 % учреждений обеспечивали своим постояльцам и право на уединение, и достаточный набор услуг, чтобы там могли жить даже немощные старики[75]. Идея, согласно которой пансионат – это альтернатива дому престарелых, практически заглохла. Даже совет директоров собственной компании Керен Уилсон, отметив, как много конкурентов избирают более легкие и дешевые пути, усомнился в стандартах и принципах основательницы. Керен хотела строить небольшие пансионаты в небольших городках, где у пожилых людей нет иного выбора, кроме дома престарелых, причем в этих пансионатах должны были быть также места для неимущих стариков по страховой программе Medicaid. Однако оказалось, что с точки зрения бизнеса выгоднее идти в другом направлении: строить большие дома в больших городах – и без всяких малоимущих постояльцев и дополнительных услуг. Керен придумала свои пансионаты, чтобы обеспечить лучшую жизнь пожилым людям вроде своей матери Джесси; она продемонстрировала, что это может быть прибыльно. Но ее совет директоров и ее акционеры хотели получить еще больше прибыли. Уилсон боролась как могла, но в 2000 году оставила пост генерального директора и продала все акции своего детища.
Прошло больше десяти лет. Керен Уилсон и сама вступила в средний возраст. Я встречался с ней недавно, и ее улыбка, обнажавшая не совсем ровные зубы, слегка поникшие плечи, очки для чтения и седина делали ее больше похожей на какую-то оторванную от жизни бабулю, чем на предпринимателя-революционера, создавшего с нуля новую глобальную отрасль бизнеса. Но поскольку Керен никогда не переставала быть ученым-геронтологом, она радуется любой возможности обсудить научные вопросы и очень точно формулирует свои мысли. При этом ее по-прежнему захватывают масштабные проблемы, на сторонний взгляд вообще не имеющие решения. Компания Assisted Living Concept сделала Керен с мужем богатыми людьми, и они основали благотворительный Фонд Джесси Ф. Ричардсон, названный в честь матери Керен. Цель фонда – способствовать дальнейшему улучшению заботы о пожилых людях.
Почти все свое время Керен Уилсон проводит на родине, в шахтерских округах Западной Виргинии, в городках вроде Буна, Минго и Макдауэлла. Население Западной Виргинии – едва ли не самое бедное и старое в стране. Как и во всем мире, молодежь покидает родные края в поисках лучшей жизни, а старики остаются. Там, в родных долинах, Уилсон и сегодня пытается разобраться в том, как избавить обычного человека от выбора, который придется делать в старости, – выбора между одиночеством и больницей. Это и по сей день один из самых неприятных вопросов в нашей жизни. “Хочу, чтобы вы знали, – говорит мне Керен, – я люблю дома для проживания с дополнительным уходом”. И повторяет еще раз, с нажимом: “Люблю их”.
Эти пансионаты заставили многих людей поверить в то, что можно придумать что-то получше, чем обычный дом престарелых, продолжает Керен, и эта вера до сих пор жива. Ну да, воплощение идеи никогда не получается в точности таким, как мечтал ее создатель. Идея развивается, как ребенок, – не всегда в том направлении, в котором ожидалось. Однако Уилсон по-прежнему находит места, которые воплощают ее первоначальные представления. “Мне нравится, когда система проживания с уходом работает!” – говорит она.
Вот только работает она не всегда.
Например, в случае Лу Сандерса все обернулось нелучшим образом. Шелли считала, что ей повезло: она нашла пансионат поблизости от дома, и там согласились принять Лу с его скудными средствами. От его сбережений практически ничего не осталось, а почти во всех остальных учреждениях требовали вступительный взнос в несколько сотен тысяч долларов. Пансионат, который нашла Шелли, получал субсидии штата, поэтому мог себе позволить принять Лу. Там было симпатичное крылечко, свежая краска, светлое лобби, отличная библиотека и вполне просторные квартиры. На взгляд Шелли, все это выглядело приветливо и свидетельствовало о профессионализме администрации. Ей все тут понравилось. Но Лу вдруг уперся. Он огляделся – и обнаружил, что вокруг нет ни одного человека без ходунков. “Я что, тут буду один ходячий? – возмутился он. – Нет, это не для меня!”
И они вернулись домой.
Однако вскоре Лу в очередной раз упал. Это произошло на парковке, и на этот раз он со всего маху ударился головой, потерял сознание и долго не приходил в себя. Его положили в больницу, чтобы понаблюдать. После этого Лу признал, что теперь все обстоит иначе, и разрешил Шелли вписать его в лист ожидания пансионата. Свободное место появилось как раз накануне его дня рождения: Лу исполнялось девяносто два. Если откажетесь, сказали ему в пансионате, – снова окажетесь в самом конце списка! В сущности, его просто вынудили дать согласие.
Лу переехал в пансионат и вроде бы совсем не сердился на Шелли. Но если бы он сердился, Шелли было бы легче. Дело в том, что у Лу началась депрессия – а с депрессией она, его дочь, ничего не могла поделать.
Отчасти, по мнению Шелли, дело было в перемене обстановки. Все-таки перемены в таком возрасте – тяжкое испытание. Однако она чувствовала, что все гораздо сложнее. У Лу был потерянный взгляд. Он здесь никого не знал, и к тому же оказалось, что он чуть ли не единственный мужчина на весь пансионат. Лу смотрел вокруг и думал: что делает здесь такой, как я? Что я забыл на всех этих мастер-классах по плетению браслетиков, фестивалях пирожных и в тесной библиотеке, битком набитой романами Даниэлы Стил? Где моя семья, где мой приятель-почтальон, где любимый пес Пекин? Лу чувствовал себя здесь совершенно чужим. Шелли спросила заведующего анимацией, нельзя ли организовать какие-то занятия, которые подходили бы и для мужчин? Может быть, организовать клуб любителей чтения? А, да бросьте вы! Как будто это что-то изменит!
Больше всего Шелли тревожило, что сотрудники пансионата совсем не интересовались, что для Лу важно в жизни и от чего ему пришлось отказаться. И они даже не понимали, зачем им в это вникать. Да, они называли сервис, который обеспечил пансионат, “проживанием с уходом”, но никто из них, похоже, не считал, что они должны и вправду ухаживать за Лу, помогать ему – помогать сохранить дружеские связи и простые радости, которые так много для него значили. Разумеется, это было просто недопонимание, а не умышленная жестокость, но, как сказал бы тут Лев Толстой, “разницы было мало”.