На одной его руке, той, что покоилась поверх накрывавшей его простыни, белели бинты. К другой были прикреплены какие-то странные штуковины. Его лицо, казалось,– посыпано слоем мела, настолько белым оно выглядело.
У Деборы подкосились ноги, и, сев на стоящий рядом с кроватью стул, она прошептала:
– Берти...
Ресницы Бертрама задрожали, веки дернулись и чуть приподнялись. И тут же вновь опустились. Дебора вздохнула с облегчением: он понял, что к нему пришла она, и нашел в себе силы подать ей знак.
– Как ты? – прошептала она, нежно касаясь его руки. Сердце у нее разрывалось от переживаний, но ей удавалось сохранять спокойствие.
Верхняя губа Бертрама едва заметно шевельнулась.
– Не говори ничего, это тебе вредно, – прошептала Дебора. – Все будет в порядке. Я с тобой и не собираюсь никуда уходить ни через пять минут, ни через час, ни через два. Пусть только попробуют выгнать меня отсюда!
Она долго сидела так, глядя на него, поглаживая его руку. До тех пор пока в палату не вошел врач.
– Я доктор Фрэш, – сообщил он, с удивлением ее оглядывая.
– А я Дебора Кортленд... Невеста мистера Хэндли. – Дебора поднялась на ноги, как ученик, к которому обратился директор школы.
– А, понятно, – протянул доктор Фрэш. – Одна из его ближайших родственников.
Дебора кивнула и собралась с духом, прежде чем произнести следующую фразу.
– Скажите, пожалуйста, что произошло и насколько тяжело состояние Бертрама.
– Что произошло? – Доктор достал из кармана блокнот и заглянул в него. – Автомобильная авария, и довольно серьезная. Отделаться сломанной рукой и сотрясанием головного мозга – невероятная удача. Ваш жених счастливчик. – Он внимательно посмотрел на Дебору и, улыбнувшись, добавил: – Во всех отношениях счастливчик.
Дебора густо покраснела.
Только бы Бертрам не слышал, что я назвалась его невестой, взмолилась она про себя. Вслух произнесла другое:
– Как долго ему придется пролежать здесь, доктор?
– Пока сложно сказать, – ответил врач. – Кто-нибудь из близких, может возле него подежурить?
– Конечно! – выпалила Дебора. – Я!
Доктор Фрэш осмотрел Бертрама: измерил его пульс, температуру, подняв веко, посветил специальным фонариком в глаз.
– Не исключено, что ваш жених быстро поправится, – сообщил он, поворачиваясь к Деборе. – Но какое-то время ему нельзя будет работать и волноваться. Полный покой, вот что приведет его в норму.
Дебора попыталась представить Бертрама, ничем не занимающегося... и не смогла.
– Бертрам трудоголик, – пробормотала она растерянно. – Усидеть на месте он не в состоянии. Ему постоянно надо что-то делать.
– Тем не менее, для выздоровления ему потребуется выполнить все мои предписания. – Доктор Фрэш пожал Деборе руку. – Я скажу дежурной медсестре, что Деборе Кортленд позволено находиться в этой палате независимо от правил, распространяющихся на посетителей.
Поблагодарив его и проводив взглядом, Дебора опять села на стул рядом с кроватью. И принялась ждать пробуждения Бертрама.
Она должна была сказать ему нечто очень важное.
То, что давно должна была сказать.
9
Бертраму снился кошмар. Он сворачивал за угол, мчась куда-то на странной большой машине, когда на землю средь бела дня вдруг опустился непроглядный мрак. Потом он ощутил боль – страшную боль во всем теле. Ему хотелось встряхнуться, прогнать эту боль ко всем чертям, найти свою машину и ехать дальше, ведь впереди его ждало что-то очень важное. Но он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже губами...
Потом появилась Дебора. Он не видел ее и не слышал, но чувствовал ее присутствие, ее знакомое тепло. Она что-то говорила ему, но до него не доходило ни слова. Затем он ощутил, что рядом появился кто-то еще, что его трогают, что-то с ним делают...
Сон длился мучительно долго – несколько часов или даже суток.
Вырвавшись наконец, из его цепких объятий, Бертрам повернул голову и почувствовал приступ дикой боли: ему показалось, что его мозг превратился в наковальню и по нему только что ударили молотом. Сквозь пелену, застилающую глаза, он увидел Дебору. Она сидела на стуле совсем рядом. Волосы рассыпаны по плечам, голова опущена, руки скрещены на груди, глаза закрыты.
Он страстно захотел позвать ее, но сумел лишь прохрипеть нечто нечленораздельное.
Дебора мгновенно встрепенулась.
– Берт?
– Где я? – едва слышно прошептал он, с трудом шевеля губами.
– Ты в больнице, – поспешно пояснила Дебора. – Ты попал в аварию.
Брови Бертрама медленно поползли вверх, он приоткрыл рот, но она, поняв, что за вопрос его интересует, тут же ответила:
– Ты легко отделался, Берт. И уже идешь на поправку. Ни о чем не волнуйся. Отдыхай. – Она ободряюще улыбнулась.
– Я хочу домой, – прохрипел Бертрам.
– Возможно, дня через два тебя уже выпишут. Работать, конечно, в течение некоторого времени ты не сможешь, но я сама за тебя поработаю, можешь на меня положиться.
Положиться на нее Бертрам мог в чем угодно. В ней он видел свою опору, свое спасение.
Но ведь она собирается увольняться, пронеслось в его затуманенном мозгу.
– А... – произнес он слабо.
– Хочешь спросить, что с твоей машиной? Я сама еще не знаю. – Дебора пожала плечами. – Но обещаю, что выясню это как можно быстрее.
Пришла медсестра со строгим лицом и попросила Дебору на время удалиться. Проделав все необходимые процедуры, она дала Бертраму каких-то таблеток, и он опять уснул...
А когда проснулся, увидел, что шторы в палате раздвинуты и сквозь вымытое до блеска окно в нее льется яркий солнечный свет.
К нему пришла другая медсестра – веселая и улыбающаяся.
– Ваша невеста появится через часик! – весело объявила она. – Вам с ней повезло.
Если бы! – подумал Бертрам, вспоминая, что должен сказать Деборе нечто очень важное.
В два часа дня ему помогли одеться в принесенную Деборой одежду, отвезли на первый этаж и помогли сесть на заднее сиденье «ауди», в которой Дебора его ждала.
Она вела машину на низкой скорости, а он полулежа дремал, и опять видел обрывки странных снов: езду на большой машине, темень, необходимость сделать нечто невыполнимое, сказать что-то странное...
Дебора осторожно завела машину в гараж, помогла ему выбраться, обхватив за спину, отвела домой, переодела в пижаму и уложила в кровать.
– Отдыхай. Я приготовлю тебе перекусить, – сказала она и вышла из спальни.
Теперь, когда сознание Бертрама полностью прояснилось, события предшествующих аварии дней разложились по своим полочкам. Он вспомнил, с кем и на какие сроки и суммы заключил договора, какие вопросы должен решить, что проконтролировать. Вспомнил также, о чем обязан поговорить с Деборой. Это волновало его больше всего.
Может, стоит отложить до лучших времен? – размышлял он, теряясь в сомнениях. Вот выздоровею, и тогда... Нет, надо сделать это сегодня. Сейчас.
Дебора вернулась через четверть часа с подносом в руках, заставленным посудой с едой и пузырьками, с лекарствами. Ее лицо озаряла улыбка.
– Как себя чувствует больной?
– Дебби, – серьезно произнес Бертрам, не отвечая на ее вопрос. – Я должен кое о чем рассказать тебе. Наверное, ты не обрадуешься, услышав это. И все же...
На мгновение Дебора замерла посередине комнаты. Потом медленно подошла к его кровати и опустила поднос на тумбочку.
– Я тоже собиралась кое о чем тебе сказать, – произнесла она тихо.
– Ты не обязана за мной ухаживать, – прежде всего, заявил Бертрам. – Я сам со всем справлюсь.
– Даже не сомневаюсь, что ты со всем справишься сам. Я просто помогу тебе в этом.
– Дебби... О Господи! Как же непросто подобрать нужные слова! – Бертрам нервно сглотнул. – Я знаю, ты сильно удивишься, я и сам был поражен, когда осознал это... Дебби, я влюблен в тебя и схожу от этого с ума.
Дебора испуганно уставилась на него.
– Берти, по-моему, ты бредишь. Может, это от лекарств. Ты хоть понимаешь, что только что сказал?
– Понимаю. Я сказал, что влюбился в тебя. Умоляю, только не расстраивайся из-за этого. Ты меня не любишь и не хочешь выходить за меня замуж. Представляю, что ты сейчас испытываешь. – На его лбу проступили крупные капли пота, и он вытер их здоровой рукой. – Пойми, я не мог носить это в себе вечно. Я должен был с тобой объясниться.
– Но когда... как... – От избытка чувств у Деборы перед глазами все поплыло, и она присела на край кровати.
– Сам не знаю, как это произошло и в какой конкретно момент. Может, в арт-галерее или в тот вечер, когда ты приходила за своим кактусом... Знаю одно: жить без тебя мне не хочется. Я мечтаю, чтобы ты стала моей женой, чтобы родила мне этого ребеночка и кучу других детишек. Чтобы у нас был огромный дом, большущий сад с деревьями и цветами.
Дебора приоткрыла рот, желая что-то сказать, но он не дал ей такой возможности.
– Прошу тебя, ничего не говори. Я прекрасно знаю, каков твой ответ. Ты много раз повторяла, как относишься ко всем моим глупым идеям о совместной жизни, о семье. Ты не должна лгать, что тоже меня любишь, выходить за меня замуж из жалости. Ты имеешь полное право на то счастье, о котором мечтаешь. – На лбу у него опять проступил пот. Продолжать этот разговор становилось все труднее. – Кстати, о чем ты хотела сказать мне?
Дебора долго молчала, глядя на него с глубоким сочувствием. Затем тихо произнесла:
– Твоя машина... Я узнала наконец, что стало с твоей машиной. Мне очень жаль, но она в ужасном состоянии. Ты так ее любил...
Бертрам усмехнулся.
– Нет, к той машине, на которой я попал в аварию, я только начал привыкать.
– Что?
– Я ехал на новом микроавтобусе. Дебора изумленно покачала головой.
– Я ничего не понимаю, Берт. А где твой «бентли»?
– В гараже. В день катастрофы я купил семейный микроавтобус. А заодно переносную люльку, прогулочную коляску, складную мебель. В нем и для тебя, и для меня, и для ребеночка было бы предостаточно места...