рой — с телефоном, компьютером и лампой для чтения — для Анджело.
И тут на стенах не было произведений искусства.
Анджело указал на стол, приготовленный для гостьи.
— Надеюсь, вам тут будет удобно работать. Я помогу вам разбирать документы, но мне может потребоваться ответить на некоторые звонки из офиса, — предупредил он. — Соответственно, я полагаю, что вы будете хранить в строжайшем секрете все, что здесь услышите.
— Конечно. Но если хотите, я могу работать в наушниках.
Анджело покачал головой:
— В этом нет необходимости. Я знаю, что вы сдержите свое слово.
— Верно. — Мариана тяжело вздохнула. — Каждую среду, утром, у меня встреча с моим научным руководителем, а по пятницам — с моим продюсером Найджелом. И если возникнет такая необходимость, мне придется присутствовать в студии. А в остальное время я постараюсь работать в те же часы, что и вы.
Анджело кивнул и поинтересовался:
— Не пора ли уже принести для вас первую коробку?
Все утро Мариана работала тихо и методично. Анджело то и дело отрывался от своей работы, чтобы исподтишка понаблюдать за ней. Когда она пыталась сосредоточиться, между ее бровей залегала крошечная складка. Время от времени Мариана заправляла прядь волос за ухо или поправляла очки.
Анджело понимал, что не должен позволять себе отвлекаться, но ничего не мог с этим поделать. Что‑то в Мариане Теккерей привлекло его. Он знал, что разумно было бы игнорировать его расцветающие чувства, но все же ловил себя на мысли: «А что, если?..»
— Может, сделаем перерыв на обед? — предложил Анджело.
Мариана подняла взгляд.
— Хорошо.
— Пожалуйста, не стесняйтесь делать перерыв, когда вам это нужно. И берите из холодильника все, что хотите.
— Спасибо.
По ее вежливой улыбке он понял, что гостья не собирается принимать его предложение.
— Пойдемте на кухню. Я покажу вам, как пользоваться кофемашиной. Она у меня немного темпераментная.
Анджело повел Мариану на кухню, расставил тарелки, разложил на них еду, а затем показал, какие кнопки нажимать на кофемашине.
— Спасибо. Я вам очень признательна. Но я не ожидаю, что вы будете кормить меня обедом каждый день, — сказала Мариана.
— Это самое меньшее, что я могу для вас сделать, пока вы тут. Моя семья была бы в ужасе, если бы я не покормил вас. Хоть я и наполовину англичанин, но угощаю людей, как итальянец, — таким меня вырастили.
Когда они сели за стол, Мариана с искренним восхищением заметила:
— У вас прекрасный сад.
— Спасибо. Как продвигается ваша работа?
— Я нашла кое‑что, связанное с парой картин, но пока ничего о «Девушке у окна».
Они одновременно потянулись за куском хлеба, и их пальцы соприкоснулись. Мариана отдернула руку, словно обжегшись.
— Извините, — пробормотал Анджело.
Она покраснела.
— Это моя вина.
Ему нужно было срочно восстановить дистанцию, чтобы Мариана не чувствовала себя неловко в его обществе.
— Я возвращаюсь к работе, — заявил Анджело. — Но вы можете отдыхать столько, сколько вам нужно.
К тому времени, когда Мариана вернулась в кабинет, она, похоже, обрела самообладание.
— Я нашел информацию, которая может показаться вам интересной, — сообщил ей Анджело. — В тысяча девятьсот шестьдесят втором году дедушка купил небольшой пейзаж Карулли.
— В шестьдесят втором? Погодите секунду. — Она взяла свой ноутбук, отыскала необходимый файл. — Вот! Лео сказал мне, что купил этот пейзаж во Флоренции. Будем надеяться, что квитанция продавца обнаружится в одном из ящиков, и мы сможем отследить, когда и у кого продавец приобрел эту картину.
— Я начинаю понимать, почему телезрителям нравится ваша передача. Вы находите все части головоломки и складываете их вместе.
— И к тому же моя аудитория получает ускоренную версию расследования, — улыбнулась Мариана.
— Вы действительно составите каталог всей коллекции? — спросил Анджело.
Она кивнула, а затем вздохнула.
— Это нетактичный вопрос, но я должна его задать. Сколько времени у нас есть?
— Несколько месяцев, если нам повезет. Врачи говорят, что, скорее всего, остались считаные недели — шесть или семь в лучшем случае.
Мариана подошла к Анджело и положила руку ему на плечо.
— Сочувствую. Должно быть, вам так тяжело это осознавать. Я тоже была очень близка со своим дедушкой, и, когда ему поставили диагноз слабоумия, для всей нашей семьи это было большим ударом. Иногда дедушка чувствовал себя хорошо, сознание его было ясным, а иногда он не узнавал родных и знакомых. Это могло произойти с ним прямо в середине разговора — он внезапно замолкал и выглядел потерянным, взгляд его становился потухшим. Было ужасно видеть, как он страдает. Так что я понимаю, каково вам сейчас. Вы не готовы потерять близкого человека, не хотите, чтобы он уходил, но в то же время вы желаете, чтобы его страдания закончились и он обрел покой.
— Да. — Анджело накрыл ладонью ее руку на своем плече. — Это именно так. Спасибо за понимание. — На секунду на его лице мелькнуло странное выражение, а затем он добавил деловым тоном: — Нам лучше продолжить работу.
Глава 5
Когда на следующий день Анджело открыл дверь Мариане, она предстала перед ним в темно‑сером костюме, белой блузке и в черных туфлях на высоких каблуках.
Что же касается Анджело, он снова был одет в деловой костюм. Мариана впервые видела человека, который так одевается для работы дома. Она вспомнила, что и во Флоренции он тоже одевался подобным образом, хотя между ним и дедом, определенно, были теплые, неформальные отношения. Был ли это способ установить небольшую дистанцию между собой и остальным миром?
Анджело протянул руку, чтобы взять сумку, в которой Мариана принесла мольберт, штатив, камеру, осветительное оборудование и ноутбук.
— Давайте я вам помогу.
— Спасибо, не надо.
— Вы тащили все это на себе?
— Нет, я взяла такси, — ответила она и все‑таки позволила забрать у нее мольберт и штатив.
Анджело отнес их в столовую, где Мариана проработала затем до полудня, просматривая вторую коробку с документами и делая записи.
После Анджело снова приготовил обед на двоих, за которым разговор опять зашел об архиве Лео.
— Судя по количеству фотокопий, которые вы сделали сегодня утром, полагаю, все идет хорошо, — предположил Анджело.
— Очень хорошо. — Мариана улыбнулась ему. — Мой научный руководитель, который помогает мне работать над диссертацией, очень хотел бы встретиться с вами. Это возможно?
— Потому что я являюсь доверенным лицом своего деда? Ладно.
— И еще. Я заметила, что на стенах вашего дома нет никаких картин…
— У меня нет особых пристрастий в живописи.
— Поняла. Больше не буду поднимать эту тему.
— Отчего же? Вы могли бы научить меня чувствовать красоту искусства.
На лице Анджело отразилось изумление, словно он сам не ожидал, что у него вырвутся эти слова.
«Возможно, это сможет нас объединить?» — подумала Мариана, но тут же напомнила себе, что должна держать дистанцию с этим мужчиной. Однако соблазн был слишком велик.
— Если вы встретитесь завтра с Джереми, моим научным руководителем, то после этой встречи мы сможем зайти в Национальную галерею, расположенную за углом. Посмотрим на пару‑другую картин, определимся, какие стиль и композиция вам нравятся, а какие — нет.
— Хорошо, — согласился Анджело, решив, что это нельзя назвать свиданием, — ведь речь идет лишь о том, чтобы помочь ему понять искусство и, возможно, лучше понять собственного деда.
Все шло хорошо до середины дня, пока Мариана не решила приготовить кофе. Она сняла туфли и босиком направилась на кухню. Там Мариана случайно обожглась молоком, дернулась и уронила одну из кружек, стоящих на столе. Та разбилась о каменный пол.
Анджело мгновенно появился на кухне и крикнул: «Стойте, не шевелитесь!»
Мариана вспомнила о том, как Эрик впадал в ярость, если она что‑нибудь роняла. Это заставило ее испуганно застыть.
К ее изумлению, Анджело подошел к ней, взял на руки и отнес в дальний конец кухни. Там он снова аккуратно поставил ее на ноги.
— Оставайтесь тут, а я все уберу, чтобы вы не порезались об осколок.
— Извините, — прошептала она. — Я…
Но тут Анджело заметил красное пятно ожога на ее руке.
— Подождите! — Он схватил кухонное полотенце, завернул в него лед из морозилки и протянул Мариане. — Приложите это и держите, пока я не закончу убирать осколки, а потом суньте руку под холодную воду.
Закончив подметать, он посмотрел на нее.
— Где ваши туфли?
— В кабинете.
— Я схожу за ними.
Он принес их и подождал, пока Мариана обуется.
— С вами все в порядке? Позвольте мне взглянуть на вашу руку.
И тут, к своему стыду и ужасу, Мариана расплакалась.
Что‑то явно было не так. За этими слезами скрывалось нечто большее, чем боль от ожога. Анджело понятия не имел, что делать. Можно ли обнять Мариану, чтобы ее утешить? Не поймет ли она его неправильно? С другой стороны, он не мог игнорировать ее страдания.
В конце концов он решил повести себя с ней так, будто она его сестра. Он обнял ее и начал гладить по плечам, пока Мариана не перестала плакать.
— Простите меня за эти слезы. — Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Я заплачу за разбитую кружку.
— Все в порядке. Посуда бьется время от времени. Но я чувствую, что дело не только в пролитом молоке и разбитой кружке. Может, нужно отвезти вас в больницу?
— Зачем?
— У вас на руке ожог, — напомнил Анджело.
Мариана покачала головой.
— Вы дали мне лед, чтобы охладить кожу, — этого достаточно. Все будет хорошо. Я расплакалась не от боли, а скорее от шока. — Она сделала глубокий вдох. — Мой бывший парень всегда злился, если я что‑то ломала.
— Он поднимал на вас руку?
— Нет. — Мариана отвернулась. — Но он был помешан на порядке. Ему нравилось, чтобы все вещи лежали на своих местах.