Составление, предисловие и комментарии доктора исторических наук И. В. Синицыной
Рецензент академик Б. А. Рыбаков
Оформление Библиотеки Ю. Боярского
Иллюстрации И. Спасского
Предисловие
Тень Грозного не только усыновила Дмитрия Самозванца, она заслонила предшествующую эпоху. ⅩⅥ век в отечественной истории обычно ассоциируется с этим правителем. Его личность, его время возбуждают исследовательский интерес историков и художественную фантазию литераторов. Ивана Ⅳ рисовали и экранизировали, о нём писали в прозе и стихах. Его даже танцуют. Гораздо менее известна эпоха его отца, великого князя московского Василия Ⅲ (1505—1533), и деда Ивана Ⅲ (1462—1505), когда было сделано не меньше, если не больше, для будущих судеб России. Не только основной архитектурный ансамбль Московского Кремля был создан на рубеже ⅩⅤ—ⅩⅥ веков; строился фундамент русской государственности и культуры нового времени.
Один из героев этой книги, имперский посол С. Герберштейн, хорошо знавший Россию, посетив её в 1517 и 1526 годах, называл Ивана Ⅲ Великим, по-видимому, выражая не своё личное восхищение, но опираясь на русскую устную традицию (напомним, например, что в более позднем летописании он получил эпитет «мститель неправдам»).
В 60—70‑х годах ⅩⅤ века, когда тверской купец Афанасий Никитин совершал рискованное и дерзкое путешествие «за три моря», Русь представляла собой совокупность нескольких самостоятельных княжеств — Московского, Тверского, Рязанского и др., двух феодальных республик — Новгорода и Пскова; многочисленные удельные княжества оставались постоянным источником сепаратизма; часть русских земель входила в состав Великого княжества Литовского. Ещё сохранялось ордынское иго. Но процесс консолидации русских земель, их объединения вокруг Москвы был уже необратимым, отвечая внутренним потребностям экономического и культурного развития страны, являясь необходимым условием сохранения её национальной независимости и существования в качество суверенного государства. Тверич Афанасий Никитин, живя в Индии и тоскуя по родине, осознает её не как Тверскую, а как единую Русскую землю — страну, краше которой для него нет.
Идея единства Русской земли, не умиравшая в самые тяжёлые годы ⅩⅢ и ⅩⅣ столетий, в эпоху разорительных для народа княжеских усобиц и ордынского ига, начинает воплощаться в жизнь, в живую социальную и политическую реальность. Постепенно теряют самостоятельность и присоединяются к ядру государства Нижегородское, Ростовское, Ярославское княжества. Не за горами 1480 год, когда уход от Угры ордынского хана Ахмеда, признавшего своё поражение, обозначит конец ордынского ига. 80‑е и 90‑е годы принесут новые успехи объединительной политики. Россия, осуществляя государственную централизацию, шла по тому же пути, что Франция, Англия, Испания, где в ⅩⅤ веке формировались централизованные национальные государства; в Италии и Германии политическая раздробленность не была ликвидирована.
Внутренняя потенциальная сила и перспективы молодого, крепнущего на востоке Европы государства привлекли к себе внимание и обусловили неослабевающий интерес со стороны различных западноевропейских политических сил. В начале 70‑х годов ⅩⅤ века Венецианская республика, например, пыталась склонить московского великого князя к совместной борьбе с Османской Портой. Политический горизонт правителей Руси был достаточно широк. При Иване Ⅲ установились дипломатические сношения с римской курией, Священной Римской империей, Венгрией, Молдавией, Турцией, Ираном, Крымом и др. Продолжали развиваться связи со славянскими странами, с народами Балканского полуострова, хотя их формы изменились из-за особенностей политической ситуации. Южнославянские народы находились под властью Османской империи; их взаимодействие с русским народом было активным в сфере письменности, литературы, живописи. Эти сношения, как отмечал М. Н. Тихомиров, кажутся явлением чисто культурного порядка, но за ними стояли и политические интересы, поскольку, создавались предпосылки для будущей совместной борьбы и роли России в деле освобождения, в судьбах славянских и других порабощённых народов. Об общности судеб народов, терпящих бедствия от турок, писал русский летописец, обращаясь к участникам событий на Угре в 1480 году: «О храбрые и мужественные сыны русские! Поспешите, сохраните от поганых своё отечество, Русскую землю! Не пощадите ваших жизней, да не узрят ваши очи пленения и разграбления ваших домов, и убиения ваших чад я поругания жен и дочерей, подобно тому как пострадали от турок великие и славные земли: болгары, сербы, греки, хорваты, Трапезунд, Морен, Босния, Манкуп, Албания, Кафа! Они не поднялись мужественно — и погибли, и их правители, как странники, скитаются по чужим землям, достойные плача и слёз». Пройдёт несколько десятилетий, и И. С. Пересветов отразит иную политическую ситуацию и иное политическое мышление.
Развивались торговые связи с разными народами и странами; выделяются три направления торговли и торговых путей — средиземноморское, западноевропейское и восточное. С каждым из них в ⅩⅣ—ⅩⅤ веках были связаны определённые центры, главными среди них были Великий Новгород, Смоленск, Псков, Тверь, Москва, Нижний Новгород и др.
Большую роль в установлении контактов играли дипломаты — иностранные на Руси, русские за границей.
В 1486 году русский посол появился в Милане, и в канцелярии миланского герцога с его слов было составлено описание Руси, одно из первых в Западной Европе. В дневниках секретаря Венецианской синьории Марино Сапуто за 1496—1533 годы, содержащих богатую информацию о европейской международной жизни, скрупулезно записаны многочисленные сведения о русских послах в Москву, о русских купцах. В 1475 году венецианский дипломат А. Контарини встретил московского посла Марка в Тебрлзе, при дворе Узун Хасана, могущественного правителя Северного Ирана. Возвращаясь на родину, Контарини под Астраханью попал в плен, и лишь денежная помощь купцов и поручительство русского дипломата Марка помогли венецианскому послу избежать продажи в рабство. Когда Контарини прибыл в Москву, Иван Ⅲ щедро и великодушно заплатил его долг, демонстрируя тем самым дружественное отношение к «светлейшей сеньории».
Яркой страницей история русско-итальянских культурных, связей была деятельность мастера из Болоньи, зодчего и инженера Аристотеля Фьораванти, группы мастеров-ремесленников, прибывших в начале 80‑х годов ⅩⅤ века, а также тех, кто работал ещё в первом десятилетии ⅩⅥ века. Торжественные и строгие пропорции Успенского собора, повторившего древний храм во Владимире и вместе с тем несущего отпечаток мастерства талантливого профессионала из Болоньи, ренессансный облик Архангельского собора (1505—1508), созданного под руководством мастера из Венеции Алевиза Нового, побудили поэта сказать об этих сооружениях: «…пятиглавые московские соборы с их итальянскою и русскою душой».
До отъезда в Москву инженерно-строительная деятельность Аристотеля Фьораванти развёртывалась, кроме его родного города, в Риме, Ченто, Венеции, Флоренции, Милане, Мантуе, Парме, Кремоне, Неаполе; венгерский король Матиаш Корвин приглашал его к себе, хотя его сооружения и работы здесь не известны с полной достоверностью. В 1475 г., отвергнув приглашение турецкого султана, он вместе с русским послом Семеном Толбузиным отправился в Москву, где ему было поручено строительство главного храма столицы — Успенского собора (1475—1479). Готовясь к работе, Аристотель посетил Владимир и другие древнерусские города, совершил далёкое путешествие на Север, вплоть до Соловецких островов. В дальнейшем Иван Ⅲ использовал его искусство как военного инженера. О своей встрече в Москве с Аристотелем Фьораванти рассказал А. Контарини, встретивший здесь много иностранцев, с которыми он очень подружился: мастера Трифона, ювелира из Катаро, много греков из Константинополя, приехавших вместе с Софьей Палеолог. Позже здесь работали Марк Фрязин, Антонио Солари, Алевиз Новый, сооружившие здание Казны, дворцовые палаты, в их числе сохранившуюся до наших дней Грановитую, Архангельский собор, а также фортификационные укрепления.
На основе усиливавшихся контактов — как в сфере культуры, так и политики, дипломатии — в западноевропейских сочинениях появляются Москва и Россия, а на страницах русских сочинений всё чаще встречается образ иноземного мира. В 1478 г. увидела свет книга А. Контарини о путешествии в Персию и пребывании в России, фрагменты которой публикуются в настоящем издании. Атмосфера доброжелательного и непредвзятого отношения к чужим странам характерна для этого сочинения. Привлекателен и образ русского посла Марка, всегда приходившего на помощь своему венецианскому коллеге, и портрет великого князя, неизменно учтивого с послом; описана внешность московского правителя.
Русь и Москва появляются не только в специальных историко-географических западноевропейских трудах, но и на страницах художественной литературы, например, во «Влюбленном Орландо» итальянского поэта Боярдо.
В русской литературе ⅩⅤ века также известны сочинения, рисующие образ иноземного мира. Контакты с представителями различных европейских народов отражены в сочинениях, посвящённых путешествию русской делегации на Ферраро-Флорентийский собор 1438—1439 годов. Поездки с деловыми или иными целями в различные города и страны описывались их участниками — иногда в кратких заметках, иногда в пространных сочинениях. В 1493 г. прожил 40 дней в Каире казначей великого князя Михаил Григорьев, возможно, будущий великокняжеский дьяк в Пскове (1510—1526) Михаил Григорьевич Мунехин по прозвищу Мисюрь (Мисюрь — древнее название Египта). Сохранилось составленное им краткое описание города, где сообщается о количестве и мечетей, и караван-сараев, и улиц, и бань; о султанском дворце в Каире сказано, что он размером «с Москву нашу, с кремль». А Афанасий Никитин, находясь в Индии, не только описал эту страну; он создал такую картину мира, которая включала (пусть иногда лишь по названию) практически всё известное тогда географическое пространство, в том числе Китай, Аравию, Хорасан, Египет и многие другие страны и регионы.