суками?
Меня вновь охватывает раскаленный добела гнев, который я так плохо контролирую. Я устала от того, что она ходит за мной по пятам. Устала от того, что она лишает меня шанса завести нормальных знакомых, которые хоть как-то улучшат мою безнадежно унылую школьную жизнь. Устала быть на дне, вместе с Лили. Пора заканчивать с намеками. Нужно четко и ясно сообщить о своих намерениях.
Мэйв, нет.
Извини, Ро. Извини.
Мишель и Нив наблюдают за мной, ожидая реакции. Говорить, что они не суки, бессмысленно. Они и сами это знают. Единственное, что остается – стать одной из них.
И одним движением руки я поворачиваю кран.
Лили взирает на происходящее в шоке, зажав рот ладонью. Все содержимое ее сумки – акварельные карандаши, книги, полосатый шарфик и шапка – все это медленно тонет в холодной воде. Она не шевелит ни единым мускулом.
Даже я знаю, что зашла слишком далеко. Дальше, чем туда, откуда еще можно найти дорогу назад. Я утопила целый кусок нашей жизни, утопила нашу дружбу в школьном туалете.
– Извини, – притворно говорю я, проскальзываю мимо нее и беру под руки Нив и Мишель. Она продолжает стоять в туалете, молча наблюдая за тем, как вода переливается через край раковины на пол.
Надежду сулит она всем, а может, печаль. Дамы, встречайте карту Домохозяйки!
И тут что-то меняется. Словно набегающая на песок волна, пятнадцатилетняя Лили медленно растворяется, и на ее месте появляется Лили шестнадцатилетняя. Это недавнее воспоминание. Очень недавнее.
Мы снова в школе Святой Бернадетты, и нас окружила толпа девочек. Перед нами разложены карты Таро. Глаза Лили наполнены слезами. Она в отчаянии смотрит на Домохозяйку.
О нет, о нет, о нет, нет…
Это оно? Это тот самый расклад?
– Скажи мне, Мэйв. Я же не ребенок, чтобы мне ничего не говорили.
– Я не знаю, что она означает.
Фиона рядом со мной прочищает горло, стараясь разрядить обстановку. Но бесполезно. Никто из наблюдающих не хочет, чтобы сцена прервалась именно сейчас. Это же лучшее развлечение для такого времени суток: две бывшие подруги плюют друг на друга ядом из-за какой-то дурацкой карточной игры.
– Как это похоже на тебя. Ты истинная Мэйв.
– Лили, постой. Я действительно не знаю, что она означает, понятно?
– Ты сделаешь все, что угодно, ради внимания, правда, Мэйв? Но потом, когда все смотрят на тебя, тебе нечем доказать свои слова. Не могу поверить, что мы когда-то дружили. Ты плохая подруга, Мэйв.
О, боже, вот оно будет, прямо сейчас… Ро, извини, прошу меня, мне так жаль.
– Жаль, что мы вообще когда-то дружили, – огрызаюсь я. – И вообще, Лили, я хочу, чтобы ты исчезла.
Я пытаюсь нащупать Ро в своей голове, ощутить его присутствие.
Ты где? Поговори со мной. Пожалуйста.
Я открываю глаза и оказываюсь снова в кустах, головой на земле. Я оглядываюсь в поисках руки, которая помогла бы мне встать.
Но никого нет. Ро ушел.
Я выползаю как раз вовремя, чтобы увидеть его спину на краю футбольной лужайки, а потом он исчезает.
27
Я звоню ему, звоню, звоню, но он не отвечает. Наконец он присылает сообщение по WatsApp.
«Хватит названивать».
«Я просто хочу объяснить, что произошло».
Краткая пауза.
«Я видел, что произошло».
Начинают плясать знакомые точки, затем останавливаются, затем снова пляшут. Наконец он сдается.
«Извини», – пишу я.
«Ты заставила меня поверить, что это Лили вызвала Домохозяйку. Но это сделала ТЫ».
Я собираюсь напечатать ответ, но следующее сообщение приходит слишком быстро.
«Ты пожелала, чтобы она просто исчезла? И ты считала, что это не важная информация?»
Я понимаю, что нужно очень тщательно продумать, как ответить, но паника очень сильна. Я печатаю и печатаю, посылаю длинные, размером с сочинение, сообщения, полные признаний вины, просьб, сожалений. Долго рассуждаю о том, что мы до сих пор не знаем, что именно вызывает Домохозяйку, что это могли сделать мы обе или общая сконцентрированная энергия всех девочек в классе. Что все это только теории, и на самом деле у нас нет доказательств того, что Домохозяйка вообще существует.
Снова молчание.
«Я просто сейчас хочу побыть один».
В течение вечера я пишу и стираю миллион сообщений. «Ты не против и дальше гулять?» И «Я до сих пор приглашена на твое выступление в субботу?». И самое жалкое из всех: «Я до сих пор тебе нравлюсь?»
К счастью, мне хватает самообладания не посылать их.
По радио говорят что-то о глобальном потеплении, о Гольфстриме и о путях миграции рыб. Какой-то ученый объясняет Алану Магуайру про теплые течения из Бразилии, а Алан Магуайр зачитывает письма слушателей о том, как в добрые старые времена люди катались на коньках по замерзшей реке. Почему река до сих пор не замерзла?
Джоан сегодня ужинает дома. В последнее время она часто отсутствует. Ее роман с Саррой возобновился с новой силой, и почти все вечера она проводит у нее. Я подозреваю, что скоро она переедет, и я снова останусь одна с родителями. По крайней мере, еще на два года. Да кого я обманываю? Два года, если я поступлю в колледж в другом графстве, а в настоящий момент трудно представить, что я вообще поступлю в какой-нибудь колледж. Я морщусь, представляя, как мама уговаривает меня записаться в местный университет или устраивает меня на работу в книжную лавку.
– Привет, незнакомка, – обращается ко мне Джо, когда я спускаюсь с лестницы. – Давно не виделись.
Она снова что-то выпекает. Нечто вроде овсяного бисквита, который макают в чай.
– Ага, – пожимаю я плечами.
Она и родители, насколько я понимаю, как-то слишком оптимистично воспринимают тот факт, что в последнее время я часто бываю вне дома. Они до сих пор разговаривают со мной, как с глухой. «Хорошо, что она чем-то занята» и т. д., и т. п.
– Птичка напела, что ты с кем-то целовалась.
– Что? Когда?
– Одна из знакомых спросила, есть ли у моей сестры бойфренд. Я сказала, что не то чтобы знаю…
– О боже.
– Ну? Как его зовут?
Я ничего не отвечаю и вместо этого сосредотачиваюсь на том, что макаю палец в муку на столе.
– Ну ладно, – говорит Джо ехидным тоном. – Повезло тебе с ориентацией. Все так просто. Девочка встречается с мальчиком. Никому не нужно делать каминг-аут.
– Ну да, – уныло говорю я. – Повезло мне.
– Вот, помню, я в свое время, – усмехается она, откладывая в сторону противень, – встречалась с мальчиками и отчаянно пыталась заставить себя полюбить это дело. Буквально набрасывалась на них, представляя себе всякие романтические истории, чтобы забыть о своей абсолютной гейскости.
О господи. Может, и Ро так же поступает?
– Что ты хочешь этим сказать, Джо?
– О чем ты?
– О том, что я просто чья-то воображаемая подружка, наверное.
– Даже близко не имела это в виду.
– Блин, я так устала от всего этого, – заявляю я неожиданно громко и дрогнувшим голосом. – Устала быть чьим-то запасным вариантом.
– Мэйв, успокойся и объясни мне, о чем вообще ты говоришь.
Она пытается встретиться со мной взглядом, но я стараюсь не показывать ей, что мои глаза блестят от слез.
– Пойду прогуляюсь с собакой, – говорю я. – Туту? Где Туту?
Я нахожу его на кровати Пэта, с головой под подушкой. Он уже гулял сегодня и наслаждается своим вечерним ритуалом – не обращать на нас внимания до тех пор, пока с работы не вернется отец.
– Пошли, – командую я, и он дружелюбно семенит за мной.
Я пристегиваю его поводок и вывожу на улицу, надеясь встретить Ро в подземном переходе.
Его там нет.
Прождав двадцать минут в созерцании телефона и в ожидании сообщения от Ро, я начинаю швырять палку для Туту. Он послушно приносит ее, хотя слишком стар для такого развлечения. Я обнимаю его за голову и называю хорошим мальчиком, как будто хваля саму себя за то, что постаралась отвлечься от своих проблем. Туту появился у нас, когда мне было восемь лет, сразу после того, как умер наш кот по кличке Том. Но тогда мне недоставало воображения и я предложила назвать собаку «Том Два», что превратилось в «Туту».
До Туту наше семейство было семейством кошатников. Был еще один кот, который убежал до моего рождения. Я видела его фотографии. Толстый черный негодник, испортивший однажды Рождество тем, что залез на кухонный стол, сожрал часть индейки, отчего у него случился взрывной понос, заляпавший оставшееся. Конечно, меня при этом не было, но я так часто слышала эту историю, что как будто присутствовала при ней.
Туту принюхивается к снегу. Ему уже немного скучно. И мне тоже.
Я снова кидаю палку. Она падает в реку и под лай Туту подплывает к комку зеленых водорослей.
– Ты же не думаешь, что я должна достать ее для тебя?
Он продолжает лаять.
– Ну ладно. Не хватало еще мне и тебя расстраивать.
Я склоняюсь над водой и достаю палку. Удивительно, насколько вода теплая. Туту смотрит на нее вместе со мной, и на мгновение наше отражение – озабоченное выражение его мордашки и мое лицо, с падающими на него длинными плотными прядями – меня пугает. Я продолжаю смотреть даже после того как Туту теряет к этому интерес и отходит. А затем до меня доходит.
Собака. Волосы.
Я выгляжу как она.
Домохозяйка.
Я думаю обо всем, что сделала сегодня. Соврала Ро. Показала ему себя с самой ужасной стороны. Подозревала Фиону в том, что она хочет увести его у меня, как будто он какая-то собственность. Накричала на сестру без всякой причины. И все почему? Потому что я боюсь. Потому что ощущаю неуверенность. Потому что чувствую себя как девочка, которую никто не любит, и поступаю как девочка, с которой никто не хочет общаться.