– Нет, – отвечает она и смотрит на меня так, как будто бы увидела впервые в жизни. – Харриет больше нет с нами.
– Да, я знаю, что она давно закончила школу, но…
Сестра Ассумпта снова трясет головой.
– Она умерла.
Молчание.
– Что?
– Умерла, – повторяет она дрогнувшим голосом. – И этот грубиян – неотесанный болван, ее отец – даже не явился на церемонию прощания. Мать пришла с синяками под глазами. А ее младшая сестренка, Фионуалла Эванс, все глаза себе выплакала. Я уверяю вас. Уверяю.
Она тяжело вздыхает и закрывает глаза.
– Только и он долго не прожил. Скончался через две недели. Упал пьяным в реку, и поминай как звали.
Я уверена, что сестра Ассумпта вот-вот заплачет, и размышляю, не обнять ли ее.
Она роется правой рукой в кармане и тянет за что-то. Пальцы ее теребят ткань изнутри. Глаза ее до сих пор закрыты, и она начинает тихо бормотать что-то себе под нос.
О боже, что она делает?
Я вижу в ее руке связку бусинок. Четки. Розарий. О, слава Богу.
– Сестра?
Но она не слышит меня, а просто перебирает пальцами бусины, повторяя декаду розария. Может, это знак мне уйти? Но я понимаю, что второго такого случая мне не представится. Как часто можно застать сестру Ассумпту одну, когда вокруг никого нет?
Поэтому я просто жду.
Она открывает глаза. Нужно действовать как можно осторожней. Сестра Ассумпта не из тех, кому задают прямые вопросы.
– Вы молитесь за нее, сестра?
– Да, – медленно кивает она. – Пытаюсь.
И после долгого вздоха добавляет:
– Не знаю даже, будет ли от этого какая-то польза.
– Почему?
– Такие, как Харриет, обычно не попадают к Господу.
Что?
– Что вы хотите этим сказать, сестра?
– Они не попадают к Господу, – повторяет она. – Поэтому я молюсь. Молюсь за Харри. Молюсь, чтобы она попала к Нему.
– К кому? – машинально спрашиваю я и едва не ударяю себя по лбу. К Богу. К кому же еще.
Сестра Ассумпта отворачивается от меня – либо ей надоел наш разговор, либо она расстроилась – и кладет руку на ручку двери в свой кабинет.
– Думаю, Он простит ее, – заключает она. – Я знаю, Бог прощает.
И она ковыляющей походкой возвращается в свой кабинет с лимонными стенами и закрывает дверь.
Я бреду к автобусу и сажусь на тот, что отъезжает в 17.15, надеясь, что в нем не будет Ро. Мне нужно обдумать все самостоятельно, без того, чтобы еще и думать, как подавать эту информацию ему. В наших отношениях много недосказанного. Я рада, что мы друзья, но когда мы остаемся наедине, меня охватывает чувство неловкости. Мы теперь «шайка Скуби-Ду», и я все равно что Вельма по отношению к Фионе-Дафне.
«Они не попадают к Господу. Поэтому я молюсь. Молюсь за Харри. Молюсь, чтобы она попала к Нему».
Я сжимаю в кулаке ключи. На меня обрушивается волна тошноты. Неужели сестра Ассумпта имела в виду ведьм? Медиумов?
И тех, и других?
Вместе?
Может, мне тоже заказан путь на небо за то, что я занимаюсь колдовством, или это просто преисполненные подозрительностью разглагольствования глубоко религиозной старушки?
Я снова просматриваю газетные вырезки про Харри, чувствуя себя немного виноватой за то, что украла их. Я скопирую их на сканере отца и верну на место. Я начинаю записывать все, что мне известно, в блокнот, пытаясь разложить сведения в голове по полочкам. Я не хочу рисковать и забыть что-то из рассказанного мне сестрой Ассумптой. При этом я составляю диаграмму, вроде тех, что печатают на задней странице обложки журналов.
Харриет активно поддерживала легализацию разводов, и в первую очередь потому, что ее отец избивал ее мать. Она отправилась в Америку, купила («проклятую???» – пишу я) колоду карт Таро и, вероятно, вызвала Домохозяйку, чтобы отомстить своему отцу. Но это привело к хаосу во всем городе. Пошел снег, убежали кошки. Потом она умерла. А вскоре после этого умер ее отец.
Жизнь за жизнь: непосредственная черная магия, не так ли? Отдать что-то большое, чтобы получить что-то большое.
Но какое отношение это имеет ко мне с Лили? Я никогда не хотела, чтобы Лили умерла. Я просто хотела, чтобы она убралась куда подальше, и то лишь долю секунды, по глупости, а не так, чтобы ненавидеть ее всю жизнь. Если Харриет умерла, то почему не умерла я? Может, это случится позже? Если мы вернем Лили, то Домохозяйка заберет меня?
Нет. Нет, это не имеет смысла. Особенно если отец Харриет умер после Харриет.
Я ищу в Google «Смерть Харриет Эванс, 1990», и нахожу один сайт с некрологами. Папа просматривает его каждый день – у него ирландская одержимость умершими. Это походит на какую-то странную игру вроде «Утка, утка, гусь», в которой ему удается оставаться уткой. «Нора! – кричит он через весь дом. – Ты не поверишь, кто умер!»
Там есть заметка про Харриет, но почти бессодержательная. Семнадцатилетняя девушка, трагически покинувшая нас так рано, и все такое. Близкие просят не посылать цветы. Отпевание будет только для членов семьи, но в школе проведут поминальную мессу.
Вот и все. Все, что сказано о смерти Харриет. Ни причины, ни объяснений. Просто уведомление о безвременной кончине.
Я настолько погружена в телефон, что только буквально перед дверью замечаю полицейскую машину. В груди у меня холодеет. Что еще?
Некоторое время я стою перед домом, пытаясь успокоиться равномерным и сконцентрированным дыханием. Возможно, полицейские приехали, чтобы расспросить меня о происшествии в кабаре на той неделе. Может, детектив Гриффин передумала и все-таки решила расспросить меня о «Детях Бригитты». Ну, если так, то пусть расспрашивает. Я охотно расскажу ей все, что знаю про Аарона. Даже хорошо, если его допросят. Наконец-то будет положен конец всей этой чуши.
Но что, если дело не в этом? Что, если это по поводу Лили? Вдруг ее нашли утонувшей в Беге, с синими губами? Но почему тогда полицейские поехали к моему дому, а не к дому Ро?
Я вставляю ключи в замочную скважину и слышу доносящийся из гостиной звук. Животный, утробный, дикий.
Я настораживаю уши.
Это моя мама.
Мама плачет.
Я вбегаю и вижу всех: маму, папу, Джоан и двух полицейских. И еще одного человека, которого не признала. Отчасти потому, что я не очень хорошо с ней знакома, и отчасти потому, что она вся в крови. Сарра.
Тут я замечаю, что у Джо синяк вокруг глаза, а зрачки окрашены алым. Кто-то ударил ее. Кто-то напал на них обеих и избил.
– Мэйв, – встает отец. – Мэйв, думаю, лучше тебе побыть в своей комнате.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Дорогая, мне кажется, тебе лучше…
– Что СЛУЧИЛОСЬ? – ору я. – Джо, что с тобой?
Джо безмолвно смотрит на меня с крайним отчаянием во взгляде.
– Мэйв, – говорит детектив Гриффин насколько можно мягче. – Мне жаль, что мы встретились… при таких обстоятельствах.
– Скажите мне, что случилось, – в моем голосе все отчетливее слышна паника.
Гриффин смотрит на моих родителей. Мама все еще плачет, отец выглядит полностью потрясенным. Он слегка кивает ей. Знак согласия, говорящий: «Хорошо, можешь рассказать ей».
– Твою сестру и мисс Малик избили, – говорит она. – Мы уверены, что это… проявление нетерпимости.
– Где?
– В колледже, – неожиданно выпаливает Джо. – Буквально в колледже. Сидели в комнате студенческого самоуправления. Пили горячий шоколад. Просто горячий шоколад, мать его.
Джо как будто выплевывает эти слова.
– Лучше бы что-то покрепче. Если меня избивают за мою ориентацию, то в такой момент я могла бы пить и виски. Им бы понравилось, да?
– Им, – повторяю я. – Кому им? «Детям Бригитты»? Тем, кто сорвал выступление?
– Они кинули свои брошюры прямо нам в лица. О том, как мы подрываем естественный порядок вещей, бла-бла-бла. С таким выражением, типа: «Привет, не хотите ли поговорить на тему, почему вы такие мрази?» Я сказала им убираться подальше.
– А я сказала, – хриплым голосом добавляет Сарра, – чтобы они засунули свои брошюры себе в задницу.
– А потом один из них набросился на Сарру. Заявил, что раз она «цветная», то лучше бы ей «задумываться о том, какой пример она подает молодым девушкам в своем “сообществе’’». Таким еще самодовольным тоном.
– Я спросила, в каком еще сообществе? – угрюмо усмехается Сарра. – В баскетбольной команде?
– А затем один из парней просто замахнулся и ударил ее.
– Что? – вырывается у меня. – Просто так, за пару секунд перешел от рассуждений к кулакам?
– Честно говоря, не думаю, что они это планировали, – мрачно говорит Сарра. – Может, для этого парня было слишком, что чернокожая женщина грубо отвечает ему. Джо дала сдачи, и началась потасовка. Сплошной кавардак.
Я не знаю, что делать, куда смотреть, куда девать руки. Не могу отвести глаз от Сарры. В последнее время я ее воспринимала как девушку, обманувшую Джо. И девушку, которая рано или поздно должна будет забрать у меня Джо. Как и в случае с сестрой Ассумптой я никогда по-настоящему не воспринимала ее как реального человека. Со своими взглядами, своими проблемами.
Гриффин просит меня выйти, чтобы закончить записывать показания. Я отправляюсь в свою комнату и погружаю лицо в белый мех Туту.
Насколько я помню, я всегда знала об ориентации Джо. Не помню, чтобы она когда-то специально признавалась в этом. Не помню никаких рассуждений на эту тему. Когда ей было восемнадцать, а мне одиннадцать, она пришла домой, держась за руки с девочкой по имени Крис, вот и все. Мама с папой переглянулись и подняли брови, а Эбби снисходительно произнесла речь о том, как она гордится Джо. Но это все, что было. Крис поужинала с нами, они потусовались вместе с Джо несколько месяцев, а затем пропала. Пару лет спустя появилась Сарра. Возможно, у Джо были еще какие-то связи, но я о них не знаю. Джо не из тех, кто открыто заявляет о таком.
Но за все это время я не помню, чтобы Джо приходила домой в крови, или плача, или расстроенная от того, что кто-то ее оскорбил. Да, иногда кто-нибудь кричал на нее на улице, особенно когда она агитировала за равные права в браке, но она не придавала значения таким выкрикам. Не было ничего похожего на то, что случилось сейчас.