омощно переглянулись. Финн сел рядом с Джеймсом и нерешительно коснулся его плеча.
– Кому и зачем это понадобилось? – проговорил Джеймс между всхлипами. – Почему именно Нат?
– Я не знаю, – беспомощно отозвалась я.
– Нет никаких причин, дружище, – сказал Финн. – Ты не найдешь в этом никакого смысла.
– Если бы папа с мамой были здесь! – сказал Джеймс.
Я погладила его по спине.
– Я понимаю.
Через некоторое время Джеймс отстранился и вытер лицо рукавом. Он откинулся на спинку стула и прислонился головой к стене, и я лишь сейчас увидела, что его белый смокинг в крови. Большое красное пятно на груди – там, где он прижимал к себе брата, – высохло и стало бурым и жестким. Кровь Ната. Засохшая кровь Ната на рубашке Джеймса.
Я не могла на это смотреть.
Внезапно я сделалась по горло сыта всеми своими «не могу». Не могу утешить Джеймса, не могу вылечить Ната, не могу изменить случившегося.
Но черт побери, я могу принести Джеймсу чистую рубашку!
– Я найду тебе что-нибудь переодеться, хорошо? – спросила я дрожащим голосом.
Джеймс посмотрел себе на грудь и нахмурился, как будто лишь сейчас заметил окровавленную рубашку. Он осторожно, почти благоговейно коснулся пятна.
– Как много крови… – прошептал он.
Я сглотнула.
– Я знаю. Мы все отчистим.
– А то! – Финн вскочил. – Давай, Джимбо! Пошли в туалет.
Джеймс не сопротивлялся, когда Финн заставил его встать и потащил в дальний конец коридора, в сторону мужского туалета. Казалось, что он вообще слабо осознает происходящее. Я направилась к сестринскому посту.
– Мне нужен какой-нибудь костюм для моего друга, – сказала я.
Медработники посмотрели на меня с оторопью. Ну ты молодец, Марина.
– Извините, – сказала я. – Нет ли у вас какой-нибудь сменной одежды для него? Его одежда…
Я не договорила.
– У меня были в шкафу запасные костюмы, – сказал медбрат, вставая. – Сейчас я принесу.
Он вернулся с парой аккуратно сложенных голубых костюмов. И, приняв их у него из рук, я целых полсекунды не чувствовала себя бесполезной.
Я раздобыла Джеймсу чистую рубашку. Какое достижение!
Я постучала в дверь туалета.
– Ребята, я принесла чистую одежду!
– Входи! – отозвался Финн.
Я никогда раньше не бывала в мужском туалете, и после того, что уже успело произойти, это не должно было казаться мне таким уж неестественным, но я все равно приоткрыла дверь медленно, словно боялась, что меня застукают. В туалете Джеймс стоял, привалившись к раковине, а Финн влажным бумажным полотенцем стирал брызги крови у него с шеи. Пропитавшиеся кровью рубашка и пиджак Джеймса висели на дверце кабинки, а его грудь и живот были влажными после мытья. Я старалась не смотреть на голый торс Джеймса, но заметила, что кожа у него по-зимнему бледная, а живот подтянутый от регулярного плавания, а потом закрыла глаза. Я не доверяла себе. Я могла подумать ужасные вещи.
– Марина! – позвал Финн. – Можешь передать мне это?
Я открыла глаза и обнаружила, что Финн смотрит на меня с раздражением. Рука с бумажным полотенцем замерла у шеи Джеймса, а вторую он протянул ко мне.
– Извини, – пробормотала я и отдала ему медицинские костюмы. Джеймс посмотрел на меня застывшим взглядом, и теперь, обнаженный до пояса, он вдруг показался ужасно уязвимым. Как будто я могла прикончить его одной рукой.
– Руки вверх, – скомандовал Финн. Он присобрал чистую рубашку, и как только Джеймс поднял руки, умело накинул рубашку ему на голову, словно родитель, одевающий ребенка. Смотрелось это странно. Джеймс вынырнул из рубашки с растрепанными волосами, и это действительно придало ему сходство с ребенком.
– Штаны, – сказал Финн, и Джеймс послушно потянулся к молнии брюк от смокинга.
Я ойкнула и отвернулась.
– Я, пожалуй, пойду.
– Я же тебе говорил, бро, – услышала я у себя за спиной голос Финна. – Снять штаны – негодный способ заполучить девушку. Так ты ее только напугаешь.
И прежде чем закрыть за собой дверь туалета, я услышала позади смех Джеймса.
Несколько минут спустя вымытый и переодетый Джеймс вернулся вместе с Финном в комнату ожидания. Он сел, посидел секунд десять – а потом вскочил и принялся расхаживать по маленькой комнате, бормоча себе под нос.
– Как они это сделали? – негромко сказал он. – Как они пробрались внутрь?
Мэр Маккриди подумал, что Джеймс обращается к нему, и ответил:
– Вскорости кто-нибудь придет и объяснит нам…
– Это как с Бобби Кеннеди, да? – продолжал Джеймс, словно не слыша мэра. – Все точно так же, только…
Мэр Маккриди, сенатор Гейнс и остальные официальные лица с благотворительного вечера попытались скрыть озадаченные взгляды. Получалось у них не очень, но Джеймс ничего не заметил. В таком состоянии он никогда ничего не замечал. Иногда, когда у Джеймса были проблемы – например, как решить задачу для доктора Фейнберга, или даже несложный вопрос – что из еды заказать домой, – он уходил в себя, чтобы решить все без помех. В отличие от остальных людей в комнате, мы с Финном достаточно часто сталкивались с этим, чтобы нас это обескуражило.
Мэр шагнул к Джеймсу.
– Сынок, ты?..
Я схватила его за рукав.
– Пожалуйста, не трогайте его. Он просто так размышляет. Ему лучше не мешать.
Что бы там ни творилось у Джеймса в голове, ему нужно было это проработать. Если помешать ему или отвлечь его, он может пойти вразнос. Джеймс нечасто выходил из себя, но если такое все же случалось, зрелище бывало незабываемым.
Мэр погладил меня по руке.
– Я рад, что ты здесь, Марина, – сказал он и оставил Джеймса в покое.
– Нат работал на разведку, так что, возможно, он… – пробормотал Джеймс. – Но там был вице-президент! Этого не должно было случиться. Не должно!..
Джеймс все еще продолжал расхаживать и разговаривать сам с собой, когда в комнату влетела Вивианна, в криво застегнутом пальто, и, несмотря на загар, бледная как мел. Я оказалась ближе всех к ней, и она вцепилась в меня, словно утопающая.
– Марина! – воскликнула она дрожащим голосом. Потом посмотрела поверх моего плеча, увидела Джеймса и отшатнулась. – О, нет! Давно он так?
– Не очень. Минут двадцать.
– Прекрасно. – Ее ногти впились мне в плечи. – Марина, что мне делать?
Я не знала, что ей сказать. Нечего было ей сказать.
– Вив, вам что-нибудь принести? – спросил Финн. – Воды или кофе?
– Если можно – травяного чаю. Спасибо.
Финн отправился к торговому автомату, а Вивианна, не отпуская меня, опустилась в кресло и меня потащила за собой. Они с Натом должны были пожениться этим летом. Они встречались урывками еще со времен их учебы на юридическом факультете – две родственные души, которым никак не удавалось совместить свои расписания. Вивианна работала в Нью-Йорке в одной солидной юридической фирме, пытаясь выплатить свой кредит на образование, а Нат был здесь, растил младшего брата. Ему понадобилось несколько лет, чтобы убедить ее оставить фирму, переехать в округ Колумбия и заняться одной из общественных организаций, которые ей нравились, – но там платили копейки, а Вивианна не хотела, чтобы Нат ее содержал. Но в конце концов Нат взял ее измором и уговорил выйти за него замуж.
А теперь, возможно, этого так и не случится.
– Они что-нибудь уже сказали? – спросила Вивианна.
Я покачала головой.
– Только что он в операционной.
– Вив?
Мы с ней подняли головы. Джеймс перестал расхаживать и наконец заметил Вивианну. Она встала и крепко обняла его.
Про следующие несколько часов я ничего толком не помню. Ната оперировали, а нам оставалось лишь ждать. Мэра Маккриди куда-то вызвали, и стоило ему уйти, как сенатор Гейнс и остальные начали утекать, бормоча извинения. Спустя немного времени остались лишь мы четверо да агент полиции Капитолия в дверях.
Вивианна говорила, почти не умолкая.
– Я позвонила твоей кузине Алисе, она вылетела из Вестчестера. Она сказала, что Нэнси ищет кого-нибудь, чтобы присмотреть за детьми – ты же знаешь, у Бенджамина недавно родился второй, а их няня, похоже, в отпуске, – но они с Джоном уже должны быть в пути. Вильям в Шанхае, но я уверена, что он прилетит, как только сможет…
Джеймс ничего не говорил – только смотрел в пол и хмурился, как будто этот темно-бордовый ковер оскорблял его.
Извинившись, я вышла из комнаты ожидания и достала мобильник из клатча, который София стащила из маминого шкафа. Когда мы добрались до больницы, я написала Лус, сообщила, где мы – я не хотела слышать ее голос, потому что знала, что разревусь, как маленькая – но потом выключила телефон из-за непрерывного потока СМС от друзей и людей, которых я почти не знала. Теперь я включила телефон и посмотрела, есть ли голосовые сообщения. Всего два, оба от Тамсин. Я повертела телефон в руках. Я думала об этом звонке уже несколько часов, но даже сейчас, глядя на номер, я колебалась. Почему они не звонили мне? Они уже должны были услышать. Если я не могу позвонить, они не могут не ответить. Если не хочу – я не столкнусь с разочарованием.
Я выбрала в списке «папа», нажала, и телефон начал звонить. Я закрыла глаза и попыталась сообразить, что же я скажу, когда он возьмет трубку. «Папа, мир рушится, пожалуйста, сделай так, чтобы это прекратилось».
– Алло. Вы позвонили Даниэлю Марчетти. Я сейчас не могу ответить на ваш…
Я прервала звонок. Набрала маму. У нее сразу включился автоответчик. Я готова была поспорить на миллион долларов, что она сейчас в спа. Папа отправлялся в Вейл кататься на лыжах, а она почти все время посвящала массажам, эпиляциям и обертываниям.
Ну, насколько я могла судить по рассказам, меня они никогда с собой не брали.
Я сунула телефон обратно в сумку и сжала кулаки, смяв ткань. Ниточки с крохотными кристаллами Сваровски, которыми была отделана внешняя сторона, натянулись. Я вцепилась в них одной рукой, содрав полдюжины блестяшек. Мама меня убьет. И плевать.
Я пошла в уборную и умылась холодной водой. К своему отражению я старалась не присматриваться. Прическа и макияж были в плачевном состоянии, и я вдруг не узнала девушку, глядящую на меня из зеркала. Она была похожа на фотографию какой-нибудь дальней родственницы. Смутно знакомая, но чужая. Не я.