Джеймс повел нас через вестибюль, по широкой мраморной лестнице, что вела, изгибаясь, к лестничной площадке второго этажа. Он не включил ни одной лампы по пути, так что это, идя следом, делала я. Мы с Финном переглянулись.
– А где слуги? – спросила я, пока Джеймс вел нас по длинному коридору.
– У них всегда неделя отпуска после парламентских каникул, – сказал Джеймс. – Вот, пришли.
Он распахнул двери в кабинет Ната и заглянул внутрь. Мы с Финном заглядывали ему через плечо. Не знаю, чего я ждала, но, увидев эту комнату, я облегченно вздохнула. В темных стенах и массивной мебели не было ничего, прямо напоминавшего о Нате. Пахло здесь полиролью, а не одеколоном Ната, и на столе нас не ждали ни его недопитая кружка кофе, ни ручка со снятым колпачком.
Это была просто комната.
Я обошла Джеймса и направилась к картотеке в углу. Я открыла со скрипом первую дверцу и стала перебирать папки. Налоговая декларация, налоговая декларация, налоговая декларация…
– Все в порядке, – негромко сказал Финн. Я подняла голову. Они с Джеймсом так и стояли на пороге. Финн коснулся руки Джеймса. – Мы пришли сюда, чтобы помочь ему.
Джеймс что-то ответил, но так тихо, что я не расслышала. Я поняла, что мне этот кабинет может казаться обычной комнатой, но Джеймс, наверное, тысячу раз видел, как брат сидел в этом кресле, перебирал эти папки, работал за этим компьютером.
Финн улыбнулся.
– Я понимаю, но что нам еще остается?
Джеймс тихо рассмеялся, вошел в кабинет и открыл второй шкаф. Я на миг встретилась взглядом с Финном. Я никогда не понимала, почему они подружились – ну, не считая того, что у Финна не было других друзей, а Джеймс всегда ценил людей, на которых не производила впечатления его фамилия. Но, может, все даже проще. Может, дело в волшебной способности Финна заставить человека улыбнуться, даже когда все паршиво. Джеймсу этого не хватало.
Финн устроился перед компьютером; Джеймс сказал, что не знает пароля, но Финн каким-то образом справился. Пока мы с Джеймсом доставали документы из шкафов и раскладывали на персидском ковре, Финн стучал по клавиатуре. Мы не нашли ничего, кроме рядовых бумаг – старых налоговых деклараций и счетов, – но они не имели никакого отношения к человеку, выпустившему две пули в грудь Нату.
Я закрыла шкаф, хлопнув дверцей чуть сильнее, чем следовало, и от удара металла о металл по комнате разнесся звон.
– Здесь ничего нет. Может, у него в спальне? Или в гостиной?
Джеймс вздохнул.
– Может.
– Или, может, тут нечего искать? – сказал Финн.
– Нет. – Я встала и потянулась, разминая затекшие ноги. – Нат не стал бы тратить силы и просить меня ехать сюда, если бы это не было важно.
– Но он ведь на самом деле не сказал тебе этого, разве не так? – сказал Финн.
Я открыла рот, захлопнула его и лишь потом подобрала нужные слова.
– Ну, не совсем. Времени не было. Но он именно это подразумевал. Я уверена.
Финн скептически посмотрел на меня, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Джеймс вдруг встал и вышел из кабинета.
– Ты куда? – крикнула я ему вслед.
– На кухню. Есть хочу – умираю.
Мы с Финном спустились следом за Джеймсом вниз, и он достал хлеб, арахисовое масло и джем. Джеймс мазал масло быстрыми, сильными движениями, ломающими хлеб. Намазав два куска, он схватил буханку и с гортанным криком швырнул ее в стену. Я вздрогнула, а Финн дернулся. Джеймс спрятал лицо в ладонях, и некоторое время не слышно было ни звука, кроме его тяжелого дыхания. Никто не двигался.
Потом Финн шагнул вперед и вынул из руки Джеймса нож, испачканный в арахисовом масле. Нож он сунул обратно в банку, а потом собрал с пола хлеб. Грязные куски он выбросил в мусорное ведро, а из чистых стал спокойно делать новые бутерброды.
Джеймс сидел на полу в углу кухни и тер рукой лоб; губы его беззвучно шевелились – он разговаривал сам с собой.
Я застыла у рабочего стола, не зная, как себя вести и могу ли я чем-нибудь помочь.
Финн положил готовый бутерброд на бумажное полотенце и пододвинул его мне. Еще один он положил перед Джеймсом – тот даже не взглянул на него, – а потом сел рядом со мной, чтобы съесть свою порцию.
Когда наши взгляды встретились, Финн нахмурился и покачал головой. Он беспокоился. Я отвела взгляд и откусила кусок от бутерброда.
Тут раздался звонок лежащего на столе телефона, и мы встрепенулись. Джеймс вскочил и кинулся к столу – посмотреть, кто звонит.
– Это Вивианна, – сказал он.
Бутерброд у меня во рту превратился в опилки. Я отложила остаток.
– Я думаю, тебе стоило бы ответить, – сказал Финн.
Джеймс покачал головой.
– Она просто пытается вычислить, где мы.
– Ты этого не знаешь, бро, – тихо сказал Финн.
– Мы через несколько часов будем дома, – сказал Джеймс, но так и стоял рядом с телефоном, пока тот не замолчал.
Я порвала свое бумажное полотенце на мелкие кусочки. О Господи, зачем я притащила нас всех сюда? Раньше все казалось таким очевидным, а теперь я ничего не соображала, и мне было стыдно, что я утащила Джеймса от его семьи в такой момент. И все из-за одного странного разговора с Натом во время снегопада и пары показанных знаками букв, которые я, может, и вовсе неверно истолковала. Может, я все неправильно поняла.
А Джеймс, он…
Финн доел свой бутерброд и принялся убирать кухню – вернул на место банки и хлеб и смахнул крошки.
– Ну что, может, поехали уже обратно? – спросил он.
Мне тут же представился грохот выстрелов, кровь и разбегающиеся люди. Здесь Джеймс в безопасности. Может, в остальном я и ошиблась, но по крайней мере это я знаю точно.
– Мы еще не везде посмотрели, – сказала я. – Мы еще можем что-то найти…
– Черт побери, Марина! Эта твоя сумасбродная затея зашла слишком далеко! – взорвался Финн. Он повернулся к Джеймсу. – Извини, бро, но она оказывает тебе медвежью услугу, делая вид, будто всему этому есть какое-то разумное объяснение. А правда в том, что мир иногда – хреновое место, вот и все.
Не знаю, почему меня так задели эти слова. Возможно, потому, что они были очень похожи на правду. Но не успев додумать эту мысль, я уже накинулась на Финна:
– А тебя никто не заставлял ехать с нами! Ты мог бы и остаться в округе Колумбия. Один. Как обычно.
Финн сжал зубы. Между нами повисло напряжение, словно газ, ожидающий одной-единственной искры.
– Ему стоило бы быть сейчас рядом с братом, и ты сама это знаешь, – сказал он. – Не сваливай свою вину на меня.
– Я только пытаюсь…
– Стойте, стойте! – выкрикнул Джеймс. Он раскачивался с пятки на носок, запустив пальцы в волосы. – Вы мне мешаете думать!
Мы с Финном встревоженно переглянулись. Эта его вспышка снова объединила нас. Повисла густая, удушающая тишина. Я нерешительно потянулась к Джеймсу.
– Тебе нехорошо?
– Сейф. – Джеймс внезапно обмяк. – Какой же я дурак!
И он вылетел с кухни, не дожидаясь нас.
– Хреново дело, Эм, – прошептал Финн. – Он начинает меня беспокоить. Это ненормально.
– Джеймс в целом ненормален, – сказала я, пытаясь затолкать свою тревогу поглубже. – Он просто мыслит не так, как мы. С ним все в порядке.
– Возможно, но…
– Никаких но! С ним все в порядке!
Мы нагнали Джеймса на третьем этаже. Он открыл дверь темной комнаты и щелкнул выключателем. Массивная кровать с десятком подушек, аккуратно сложенных в изголовье, туалетный столик, где в беспорядке валялись флакончики, кисти и нитка жемчуга, красивая антикварная мебель, покрытая слоем пыли.
– Это комната родителей, – сказал Джеймс, и я вздрогнула, узнав в комнате то, чем она была, – мавзолей. – Я видел, как Нат выходил отсюда утром на прошлой неделе. Он никогда сюда не ходил.
Джеймс подошел к книжной полке напротив кровати и потянул за книгу. Тома в кожаных переплетах оказались панелью, прикрывающей встроенный в стену небольшой сейф.
– Вау! – прошептал Финн.
– Ты знаешь шифр? – спросила я.
– Нет, но у Ната всегда было плохо с цифрами. Он должен был подобрать что-то такое, что смог бы запомнить.
Джеймс испробовал несколько комбинаций. Дату рождения Ната. Дату своего рождения. Их адрес в Джорджтауне. В Мартас Виньярде. В Чесапике. Здесь. В результате лишь мигал красный огонек, а Джеймс хмурился все сильнее.
– У вас есть другие дома? – спросил Финн.
– Вряд ли.
Джеймс испробовал еще несколько комбинаций, и всякий раз, когда он набирал цифры, я забывала дышать. Это здесь, я уверена! То, за чем послал меня Нат, – оно в этом сейфе. Я видела, что Финн искоса наблюдает за мной, но не смотрела на него. Возможно, он думает, что это пустая трата времени, но я буду стоять здесь и ждать Джеймса хоть всю ночь, если понадобится.
Через две комбинации вспыхнул зеленый огонек. Джеймс перевел дыхание.
– Мамин день рождения.
Он повернул ручку сейфа – та глухо звякнула – и открыл дверцу. Внутри лежала шкатулка с драгоценностями, несколько пачек иностранной валюты и папки, набитые документами. На самом верху лежал конверт из плотной бумаги; один угол был загнут, как будто конверт сунули сюда в спешке. Джейм достал его и прикинул на руке, словно пытался взвесить содержимое.
– Открывай, – сказала я.
Джеймс отогнул скрепки и достал пачку листов. Его взгляд заскользил по верхнему листу, и чем дольше он читал, тем сильнее расширялись его глаза.
– Ты была права, Марина, – сказал он.
Я пододвинулась и заглянула ему через плечо. Это была распечатка электронного письма, и я быстро его проглядела. Я увидела имя Ната и имя Джеймса, а внизу стояло «КР». Я посмотрела на адрес наверху, чтобы узнать, кто был отправителем письма.
Крис Рихтер.
Мы все были настолько потрясены, что не сразу услышали приглушенный звонок телефона из другой комнаты.
Восемнадцать
Финн поставил «Хонду» у обочины в сотне ярдов от поста охраны Шоу и выключил фары.