Комната была пуста.
Позади нас отворилась дверь. Мы развернулись, и я машинально спрятала пистолет за спину.
– Эй, а где еда? – спросил Джеймс, выходя из ванной.
Он не заметил подмены. То ли горе, то ли свойственная ему невнимательность по отношению к людям помешали ему увидеть перемены, оставленные на нас временем – шрамы на лице Финна, мои запавшие щеки.
– Э… там закрыто, – пробормотала я. Боже, зачем я вру? Зачем я продолжаю оттягивать этот ужасный момент? Я бросила взгляд на Финна, думая, что увижу на его лице отражение собственного выражения, но при виде Джеймса взгляд его смягчился и сделался печален. Мне были знакомы те чары, под воздействие которых он попал. Трудно помнить о докторе и жестокости его амбиций, когда стоишь рядом с тем парнем, которым он был, когда был нашим лучшим другом. Когда он был нашим Джеймсом. Я тоже до сих пор испытывала эти же чувства.
– Джеймс… – сдавленно произнесла я.
– Тебе нехорошо?
– И ты еще спрашиваешь меня? – прошептала я, забыв о спрятанном за спиной пистолете и о стоящем рядом Финне. Забыв обо всем, кроме парня, которого я так долго и так сильно любила. – После того, что произошло с тобой, ты еще способен беспокоиться обо мне?
– Это произошло и с тобой. – Джеймс шагнул вперед и обнял меня. Это произошло так быстро, что я не успела придумать, как это предотвратить, и даже не уверена, что мне бы это удалось. Я изо всех сил прикусила губу и попыталась вспомнить о том, что говорил Финн. Что этот Джеймс, такой реальный, такой настоящий, уже мертв. Его больше нет. Я подумала о том, сколько слез прольет Марина, и о всех тех способах, которыми он будет разбирать ее на части. Обо всех, кому предстоит умереть.
Но я забыла, как чувствовала себя в его объятиях, какой маленькой и защищенной я становилась. Я ведь могу использовать этот момент для прощания? Неужели я не заслужила этой малости. Я сунула пистолет за пояс и обхватила Джеймса, зажмурившись и вдыхая знакомый запах мужского геля для душа. Внезапно мне снова стало шестнадцать, и я снова была без памяти влюблена в него.
Я открыла глаза и встретила взгляд Финна; лицо его было мрачным и непроницаемым.
– Извини, – прошептала я, сама толком не понимая, к кому из них я обращаюсь.
– Боже мой, Марина, ты вся дрожишь, – сказал Джеймс. Он крепче обнял меня, его ладонь легла мне на затылок. Он осторожно запустил пальцы мне в волосы.
В те самые волосы, которые я коротко обрезала, и они сиротливо растеклись в озерцо из длинных темных прядей у моих ног, как раз перед тем, как нас поймали и отволокли в те бетонные камеры.
Рука Джеймса остановилась там, где заканчивались волосы – а они доставали только до плеч, а не до середины спины, как у Марины, – и я напряглась. Он отстранился, и взгляд его вспыхнул. Какую-то секунду Джеймс смотрел на меня, потом отскочил, развернулся и врезался в стену.
– Ты кто? – Он смотрел то на Финна, то на меня. Теперь он заметил и нашу одежду с чужого плеча, и тот отпечаток, что оставили на наших лицах прошедшие годы. – Вы кто такие, черт побери?!
Финн вытянул руки перед собой, как будто Джеймс был испуганным животным, способным от страха наброситься на нас.
– Это мы, Джимбо.
– Врешь!
– Это мы, – повторила я и шагнула к нему. Джеймс вжался в стену, пытаясь стать хоть на атом дальше от меня. – Только не те мы, которых ты знаешь. Пока что.
– Ты о чем?
– У тебя получилось, – сказал Финн. – Четвертое измерение. Ты разобрался.
– Заткнись! Ты… это какая-то уловка. Какая-то хитрость или еще что-то. – Кажется, у Джеймса перехватило дыхание. Он попытался было уйти, но я его опередила и вклинилась между ним и дверью.
– Посмотри на меня, Джеймс, – сказала я. – Посмотри хорошенько.
Он медленно поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. Уж не знаю, что он там увидел – мою серьезность, мое исхудавшее, заострившееся лицо, или, может, тень моей боли, – но это его убедило. Истина обрушилась на него и заставила согнуться.
– О господи! – выдохнул Джеймс. – Так это что, действительно правда?
– Угу, – сказал Финн. – Извини, бро.
– Извини?! – Джеймс расхохотался, и лицо его изменилось. – Это невероятно! Я действительно это сделал, вы действительно из будущего! Насколько далекого?
Его счастье пронзило мне сердце, словно острая сверкающая игла.
– Четыре года.
Джеймс кинулся обнимать нас.
– Поверить не могу, что вы здесь! Мы изменим науку! Мы изменим мир! Боже мой! Нат… Нат! – Глаза Джеймса расширились. – Если вы смогли вернуться сюда, значит, я смогу…
– Хватит! – Я не могла больше этого выносить. Я стряхнула с себя руку Джеймса и прижала кулак ко рту, чтобы удержать рвущиеся наружу рыдания. Я должна остановиться прямо сейчас, пока он не начал рассуждать, как при помощи путешествия во времени спасти Ната.
– Марина, что… – начал было Джеймс, и на лице его отразилась неуверенность. – Почему вы вернулись?
Я посмотрела на Финна. Он внезапно показался мне старым – таким же старым, как я себя ощущала. Потом я посмотрела на Джеймса. Он светился изнутри. Такой живой, такой прекрасный, такой Джеймс.
– Мы пришли убить тебя, – сказала я.
Двадцать два
Джеймс уставился на меня.
– Что? – потрясенно переспросил он, все еще продолжая улыбаться.
– Джеймс… – прошептала я.
– Я не понимаю. Почему… – Я достала из-за пояса пистолет, и Джеймс гулко сглотнул, подавившись окончанием фразы. – Господи боже мой, Марина!
– Это больше не мое имя. – Я подняла пистолет. – Прости, но я должна.
– Стой! Погоди! – Джеймс переводил взгляд с меня на Финна и обратно. Финн, наверное, казался дружелюбнее, потому что не целился ему в голову из пистолета. – Я не понимаю! Что происходит?
Мне следовало нажать на треклятый спусковой крючок и покончить с этим всем. Мне тошно было думать, что моим последним воспоминанием об этом мире будет такой вот взгляд Джеймса, но мне нельзя было снова потерпеть неудачу. Палец на крючке напрягся. Ну же, сказала я себе.
Давай, жми!
– Погоди. – Финн протянул руку, и я ослабила палец. Сердце мое лихорадочно колотилось. Возможно, я способна была выстрелить, но теперь я одновременно и злилась на Финна за вмешательство, и была ему благодарна. – Он пока еще ничего не сделал. Он по крайней мере имеет право знать причину. – Финн повернулся к Джеймсу. – Мне очень жаль, бро, но будущее – кошмарное место. Эта машина изменила все.
– Она разрушила все, – сказала я. – А ты сделался ужасен, Джеймс.
– Что? – прошептал Джеймс. – Нет!
– Мы испробовали все остальные способы предотвратить это, – сказала я. – Наши предыдущие версии пытались убедить тебя прекратить исследования, сжечь твои записи, избавиться от твоих помощников – и все остальное. Ничего не сработало. Но это? – Я кивнула на пистолет. – Это должно сработать.
Джеймс помрачнел.
– О боже. Это были вы. Там, у больницы. Это вас видела Марина.
Я кивнула.
– А мой брат? – На последнем слове его голос дрогнул. Непроизнесенное имя Ната призраком повисло в воздухе.
– Это не мы, – сказал Финн.
Джеймс схватился за голову, словно поток мыслей причинял ему боль.
– Нет. Нет. Нет. Я не понимаю.
– Мы понимаем, что ты никогда не планировал становиться чудовищем, – сказал Финн, – но ты им станешь. Ты ничего не сможешь с этим поделать.
– Я не позволю тебе снова причинить ей боль, – сказала я, поднимая пистолет.
– Марина, подожди! – Джеймс понял, что я действительно собираюсь застрелить его, и в его глазах промелькнула паника. – Мы можем поговорить об этом! Чем бы я ни был в будущем, здесь и сейчас я – не тот человек!
Я сжала зубы.
– Нет. Мне и без того трудно.
Финн встал рядом со мной и ободряюще положил руку мне на плечо.
– У меня это в голове не умещается. – Джеймс поднял руки, сдаваясь, и огляделся. Но бежать было некуда. – Вы же мои лучшие друзья. Я никогда не причиню вам зла.
Мне тут же вспомнилось, как доктор сидел напротив меня на стуле, а меня пронзали электрические разряды. Я это вытерпела, потому что выбор был небольшой: терпи боль или умри, а я умирать не хотела, хотя иногда и сама не понимала почему. Но ощущение полнейшей беспомощности было хуже всех синяков и шрамов. Интересно, чувствует ли Джеймс его сейчас, когда мой пистолет смотрит ему в лоб?
Он, наверное, что-то разглядел в моем лице, потому что голос его стал тихим и напряженным.
– Боже мой. Что я с тобой сделал?
Джеймс шагнул ко мне, как будто снова хотел меня обнять.
– Не подходи!
Его глаза наполнились слезами.
– Марина, пожалуйста…
Я сглотнула.
– Извини, Джеймс. Мне очень жаль.
Мой палец на спусковом крючке напрягся. Через долю секунды последует грохот, кровь, а потом – ничто. Я по-прежнему не хочу умирать, но Марина должна жить. Эта неистовая, верная, невинная девочка, которая просто хочет, чтобы ее кто-то любил, обретет жизнь, которой никогда не было у меня, и этого более чем достаточно.
Тут раздался стук в дверь. Я вздрогнула, и Джеймс, воспользовавшись случаем, бросился на меня.
– Джеймс! – послышался из-за двери голос Марины. – Открой, пожалуйста! У нас руки заняты.
Джеймс попытался вырвать у меня пистолет. Я извернулась, налетела на кровать, и грохнулась на нее, Джеймс сверху. Пистолет я удержала, но Джеймс больно прижал меня к матрасу, а его предплечье давило мне на горло. Я держала пистолет над головой, чтобы он не дотянулся, но в результате не могла в него прицелиться.
Финн сдернул Джеймса с меня, и я, жадно глотая воздух, откатилась от парней. Финн сильный, но Джеймс крупнее, и им движет страх. Эта драка не будет долгой.
– Джеймс!
Я услышала, как карточку приложили к считывателю.
– Уходим! – прошипела я Финну.
Дверь начала открываться и дернулась – ее остановила цепочка.
– Джимбо, открой дверь! – позвал через щель Финн-младший.