Я нажала на спусковой крючок.
И ничего.
Джеймс дернулся и нырнул в машину.
Я посмотрела на пистолет. Его заклинило. Вот же идиотское полуавтоматическое дерьмо!
– Да блин! – Я врезала кулаком по крыше. Автомобиль Рихтера сорвался с места. Я швырнула пистолет в машину, под кресло, и побежала по тротуару за ними. Мне нужно было хотя бы увидеть, в какую сторону они направятся. Добежав до угла, я увидела, что они поехали вниз по Четырнадцатой улице, прочь от центра. День клонился к вечеру, скоро на дорогах будет не протолкнуться. Возможно, это задержит их достаточно, чтобы я смогла нагнать их. Сумею ли я вытащить Финна с водительского места? Он, наверное, фунтов на пятьдесят тяжелее меня, но если протолкнуть…
И тут мне зажали рот.
Чужая сильная рука, обхватившая тело, отрезала возможность сопротивляться. На долю секунды мне показалось, что Финн пришел в себя и это его извращенное чувство юмора. Возможно, четыре года назад это и оказалось бы правдой, но не сейчас. Потом я узнала ощущение от тела, прижавшегося ко мне сзади, запах кондиционера для белья и дорогого шампуня. Я принялась извиваться и кричать, отпихивая ладонь, зажимавшую мне рот.
– Спокойно, малявка, – сказал мне на ухо доктор. – Я тебе ничего не сделаю.
Я попыталась пинаться, но он был слишком высоким и сильным. Он держал меня практически на весу, а его объятья стягивали меня, словно железный обруч, прижимая мои руки к бокам.
– Я мог бы убить тебя прямо здесь, – тихо сказал он; его теплое дыхание касалось моей замерзшей кожи, – но тебя это не остановит, верно ведь? Ты просто продолжишь свои попытки. Так что у меня остался только один выход – избавиться от нее.
Марина! Я заскулила зажатым ртом.
– Больно, да? – хрипло спросил он. – Я бы понял, если бы ты пыталась убить меня. Я бы сделал все, что мог, чтобы убедить тебя в пользе моих деяний, но я знаю, что до тебя не доходит. Но этот мальчик? Такой невинный? Как ты могла, Марина? Как ты могла?
Я зажмурилась, сдерживая жгучие слезы.
– Теперь ты поймешь, каково это.
Он отпустил меня, и я набрала воздуху, чтобы закричать, позвать на помощь – и почувствовала укол шприца. Мир померк.
Я очнулась на тротуаре. У меня болела шея. Рядом маялся Финн, сам не свой.
– Слава богу! – выдохнул он, убирая мне волосы с лица. – Что за хрень тут случилась?
На мгновение я лишилась способности говорить из-за рвущегося наружу исступленного рыдания.
– Доктор вернулся.
– Что?
– Доктор! Он отправился за Мариной и Финном.
Финн посерел.
– Но почему за ними? Почему просто не убить нас?
– Он знает, что мы вернемся и снова предпримем попытку, – сказала я. – А если он убъет их сейчас, до строительства «Кассандры»…
– Ему можно будет больше не беспокоиться из-за нас, – договорил за меня Финн. Он ударил кулаком по асфальту. – Я же запрограммировал «Кассандру» так, чтобы дата нашего прибытия была видна, как седьмое число! Он должен был появиться здесь только завтра!
Я кое-как поднялась на ноги, Финн помог мне.
– Он, наверное, явился раньше с тем расчетом, чтобы убить нас, когда мы появимся на складе.
– А потом что-то подсказало ему, что мы уже пришли и ушли. – Рука Финна, поддерживающая меня под локоть, напряглась. – Как ты думаешь…
– Коннор. – А откуда еще доктор мог узнать, что мы уже здесь, если не от нашего информатора? – Если он что-то с ним сделал…
– То Коннор никогда больше не очутится там, чтобы снова помочь нам сбежать, – сказал Финн. – Это наш последний шанс.
– Скорее! – Я кинулась к машине, Финн за мною следом. Я не сбавляла скорости, хотя после потери сознания чувствовала себя так паршиво, что казалось, будто я вот-вот рассыплюсь на части. – Тебе придется поехать за Мариной и Финном, защитить их. Позвони мне сразу же, как только найдешь их. А я доберусь до Джеймса.
Я распахнула дверцу со стороны водительского сиденья, но прежде, чем я успела нырнуть внутрь, Финн поймал меня за руку. Его взгляд заставил меня застыть, хоть я и не сразу поняла, в чем причина.
Я ли убью доктора, он ли убьет Марину – нам в любом случае конец.
Финн нежно поцеловал меня в губы.
– Я люблю тебя.
Я воспользовалась последней секундой, чтобы запомнить его прекрасное лицо.
– Я тоже тебя люблю.
Финн вручил мне ключи от машины.
– До встречи!
Тридцать один
Сидя в такси с Финном, я включила телефон. Мы были почти рядом с моим домом, но мать могла уехать в любой момент, если еще не уехала. Мне нужно было выбраться из этого города. Все прочее меркло рядом с моей потребностью немедленно убраться как можно дальше от Джеймса Шоу. Не прослушав три голосовых сообщения от родителей, я сразу набрала мамин номер.
– Марина! – Она взяла трубку после второго гудка. – У тебя все в порядке?
– Можно сказать, да, – ответила я. Все равно для моего нынешнего состояния подходящих слов не существовало.
– У тебя большие неприятности, юная леди!
– Я знаю, – сказала я, – но я уже еду домой. И я хочу уехать в Нью-Йорк.
Что-то в моем голосе заставило ее смягчиться.
– Это для твоего же блага, золотце. Я в этом уверена.
Да какая разница? Сейчас ничего не имело значения.
– До встречи.
– Ты в порядке? – тихо спросил Финн, когда я закончила разговор.
Я покачала головой. Горевшая внутри ярость исчезла, оставив меня холодной и опустевшей. Похоже на тот случай, когда я наступила на разбитую бутылку. Врач в пункте первой помощи дал мне обезболивающее, чтобы зашить рану, но я знала, что боль – она там, прячется за онемением и поджидает меня.
– Ты правильно сделала, – сказал Финн.
Я повернулась к нему.
– Правильно ли? Я бросила его, когда он нуждался во мне.
– Возможно, на самом деле он как раз в этом и нуждался. Чтоб его встряхнули хорошенько, чтобы он опомнился.
Или, может, теперь все станет только хуже. Может, он станет действовать еще безрассуднее, а меня там не будет, чтобы его остановить.
– Я себя ненавижу.
– Эй, не говори так!
– Это правда. – Я спрятала лицо в ладонях. Я не хотела, чтобы Финн видел, как я плачу. – Джеймс был единственным человеком, кроме Лус, которому я вправду была небезразлична, а я его бросила. Я мелочная, эгоистичная, тупая, уродливая, я все всегда делаю неправильно, и…
– Перестань! – Финн отвел мои руки от лица, крепко схватив меня за запястья. – Эм, не говори так!
– Меня никто не любит, да и за что меня любить? – Я наполовину обезумела, в горле стояли слезы. Я попыталась вырвать руки, но Финн крепко держал меня. – Как меня можно любить?
– Марина. – Он взял мое лицо в ладони, большими пальцами утирая слезы со щек, и заставил посмотреть ему в глаза. – Это неправда.
И в кои-то веки в его глазах цвета океана не было ни следа насмешливости.
Внезапно взвизгнули тормоза, и такси остановилось посреди улицы. Меня швырнуло вперед, и я ударилась головой об спинку переднего сиденья. Перед глазами поплыли черные точки, и мир закружился. Я смутно слышала, что Финн кричит на водителя, но сама могла думать лишь про песенку, которую мы учили в детском саду.
«Безопасности ремень
Умным пристегнуть не лень.
Коль авария случится,
Он поможет не разбиться».
В голове пульсировала боль, но дурацкий стишок заставил меня рассмеяться. Финн снова коснулся моего лица.
– Марина! Ты цела?
Я потрогала лоб. Пальцы остались чистыми.
– Вроде бы да.
Дверца со стороны водителя была открыта, а сам он стоял на дороге, размахивал руками и орал на кого-то. Я вытянула шею, чтобы посмотреть в лобовое стекло. В глазах всё ещё было темно, но я увидела, что посреди улицы стоит большой черный автомобиль, перекрывая всю дорогу.
Финн осматривал меня – все ли цело – и потому не увидел ни того, как дверь черной машины открылась, ни мужчину, который вышел оттуда. Высокого, худощавого, с аккуратно подстриженными темными волосами и бледной кожей. Я закрыла глаза и опустила раскалывающуюся голову на колени.
– Господи… – простонала я. – Кажется, я все-таки серьезно ушиблась.
Финн погладил меня по голове. В другое время мне показалось бы это диким, но за последние дни произошло столько странного, что мне было уже всё равно.
Потом его рука застыла.
– Что за чертовщина?
Потом что-то оглушительно грохнуло. Я точно знала, что это такое. Я резко выпрямилась и увидела, как водитель такси зашатался и упал, а на стекло рядом со мной плеснуло красным. Я попыталась закричать, но крик застрял у меня в горле. Сквозь красную пелену я увидела, как тип в черном, которого я сочла галлюцинацией, приближается к нам с пистолетом в руке. Я не понимала, как он мог очутиться здесь и как он мог хладнокровно убить человека.
Потому что это был Джеймс.
Это был Джеймс – и не Джеймс. Это точно не был тот Джеймс, от которого я убежала каких-нибудь двадцать минут назад. У меня все плыло перед глазами. У этого человека было лицо Джеймса, но его исказило чужое, незнакомое выражение; уголок его рта был приподнят, словно и от отвращения, и от удовольствия одновременно. Его взгляд был слишком резким, волосы – слишком короткими, тело – слишком высоким и широким.
Меня бросило в дрожь. Это галлюцинации. Это просто обязаны быть галлюцинации.
Я сидела, оцепенев, на сиденье машины и смотрела на не-Джеймса через забрызганное кровью окно, а Финн быстро сориентировался. Он схватил меня за шею и, заставив пригнуться ниже уровня окна, прикрыл меня рукой. После этого он рывком распахнул дверцу и пополз из машины, увлекая меня за собой.
– Нам надо выбираться отсюда! – прошептал он. Мы вжались в асфальт, прячась за машиной. Финн огляделся в поисках путей отступления.
– Ты его видел? – спросила я. – Ты видел?..
Где-то рядом взвизгнули тормоза и хлопнула дверца машины.