Все не так — страница 18 из 55

– Позволяет. Ровно на съем квартиры. Больше ни на что не хватит, даже на туалетную бумагу. Сам понимаешь, жить в таких хоромах и ходить с грязной задницей как-то не по кайфу.

– Это точно, – согласился капитан. – Придется тебе поискать что-нибудь подешевле. Тебе что, прибило конкретно в этом районе хату снимать?

– Хотелось бы.

– А что так?

– Да я тут работаю недалеко, на соседней улице, у меня рабочий день с семи утра, так что сам понимаешь, хочется время хотя бы на дороге сэкономить. Слушай, ты не местный случайно? – вдруг спохватился я. – Может, ты в курсе, где тут кто что сдает, только по умеренным ценам?

– И где ж ты на соседней улице с семи утра работаешь? – продолжал допрашивать меня капитан все так же насмешливо. – В магазине грузчиком?

Я не обижался. Я его понимал. У меня в Москве было множество знакомых, и от доброй половины я в те или иные времена слышал истории о том, как обворовали их квартиры, при этом все они, свято презиравшие всю милицию, вместе взятую, причитали: и куда участковый смотрел, и как он вообще работает, я в жизни его в глаза не видел. Если этот симпатяга в погонах окажется участковым, то я, кажется, получаю наглядное представление о том, как же именно он работает. Вот так. Наверное, это правильно.

– Не, – я помотал головой и кивнул на палку, на которую опирался, – куда мне в грузчики? Врачи пока не разрешают. Вот через годик-другой, пожалуй, смогу. А пока – нет.

– Вижу, – улыбнулся тот. – Так где же ты нашел себе такую стремную работенку, чтобы ажник в семь утра заступать? На соседней-то улице, а?

– Домашним тренером подвизаюсь. В одной богатой семье.

– Да? – Он недоверчиво приподнял брови. – И в какой же?

– Тебе фамилию назвать?

– Да уж назови, не откажи в любезности.

– Ну, Руденко. И что?

– Ничего, – он пожал плечами, – нормально. Документы у тебя в порядке?

Н-ну, не совсем. То есть паспорт у меня есть, это обязательно, только регистрация в нем сомнительная. Нет, все без глупостей, она чистая, меня одна бабулька по протекции знакомых у себя зарегистрировала. За денежки, разумеется. Но бабулька эта мне никто. Самое печальное, что она уже в таком глубоком склерозе, что плохо помнит, кого регистрирует у себя, и начни какой-нибудь добросовестный мент проверять – вполне может брякнуть, что знать меня не знает и рожу мою впервые видит. И кому я потом что докажу?

Я молча протянул бдительному капитану свой паспорт и затаился в ожидании неминуемой расправы.

– У кого зарегистрирован? – спросил он, листая мой документ.

– У бабки.

Я практически не соврал. Она же бабка, правда? Не девушка же в семьдесят-то девять лет.

– У родной?

– У семиюродной, – я вымученно улыбнулся. – Слушай, я что, похож на вора-домушника? Чего ты до меня доперся, капитан?

– Работа такая, – он вздохнул, почему-то печально. – Не возражаешь, если я позвоню, уточню кое-что?

Ну вот, приехали. Сейчас он будет звонить в милицию по месту моей липовой регистрации, и черт его угадает, что ему там напоют. Капитан меж тем вытащил из планшета здоровенный блокнот, что-то в нем поискал, нашел нужный номер и начал нажимать кнопки своего мобильника.

– Добрый день, – начал он, – капитан Дорошин беспокоит, ваш участковый. С кем я говорю? Лариса Анатольевна? Очень приятно.

А уж мне-то как приятно! Только-только начал работать – и уже насчет меня милиция интересуется. Что обо мне подумают Руденко? Небось уволят уже сегодня к вечеру. За что мне такая невезуха?

– Лариса Анатольевна, у вас, говорят, домашнего персонала прибавилось. Да вот, дошли слухи… Работаем, Лариса Анатольевна, стараемся, ваш покой оберегаем. И кто такой? Тренер для дочери? Ну да, ну да, я в курсе… И что, он каждый день будет приходить? К семи утра? Да, Лариса Анатольевна, у вас не забалуешь. Вы мне на всякий случай скажите его имя и фамилию, я у себя помечу. Как? Да-да, записываю.

Ничего он не записывал, только в паспорт мой многострадальный смотрел и улыбался, тихо так и немного грустно. В те мгновения я уже почти любил этого грустного капитана. Узнал все, что ему надо, и меня не подставил. С пониманием человек, не то что некоторые.

– Держи, – капитан Дорошин протянул мне паспорт. – Не обижайся.

– Да я не обижаюсь, – я примирительно улыбнулся. – Слушай, а насчет квартиры я ведь серьезно. Мне бы поближе к месту работы что-нибудь найти, а то уж больно вставать рано. Не посодействуешь?

– Вряд ли, – он покачал головой. – Здесь самый центр, жилье очень дорогое. А то, что подешевле, – первые этажи в домах под снос, квартиры, в которых алкаши жили. Тебя ведь такое не устроит, правда?

– Правда, – согласился я.

Жить хотелось прилично, особенно в рассуждении грядущих визитов многочисленных очаровашек.

– И еще одно, – капитан проводил глазами мой паспорт, который я старательно засовывал во внутренний карман ветровки, – не забудь, что бабкина регистрация у тебя через месяц заканчивается. Ты поговори с Михаилом Олеговичем, он мужик нормальный, пойдет навстречу. Их домработница Нина тоже у них зарегистрирована. Правда, она у них и живет, но, я думаю, он тебе не откажет.

Вот это осведомленность! В жизни не слыхал, чтобы участковые так работали.

– А ты что, знаком с Руденко?

– Ну как сказать… Все, что мне нужно, я про них знаю. Да в общем, смешно это… Когда Михаил Олегович купил целый этаж, он же там огромный ремонт затеял, с перепланировкой, вот и посыпались бесконечные жалобы от других жильцов: то воду перекрывают, то электричество отрубают, то сверлят и долбят целыми днями. Что ни день – звонок участковому, соседи вызывают, ругаются, приходилось на месте разбираться. Так и познакомились. И потом, семья состоятельная, попадает в группу риска, сам понимаешь.

Распрощавшись с печальным участковым, я вернулся к месту службы, как раз время обедать подошло.

На сей раз трапезу я делил с Даной и Артемом. Вообще-то я собирался поговорить с мсье Дефоржем наедине, без Даны, но потом решил не деликатничать: дело-то общее, и в результатах Дана должна быть заинтересована не меньше меня.

– Слушайте, ребята, – начал я без обиняков, – можно как-то устроить, чтобы Дана во время ваших занятий не перекусывала?

Очкарик бросил на меня понимающий взгляд и тонко улыбнулся, но девочка тут же ринулась грудью защищать любимого гувернера.

– Но Артем у нас завтракает, так всегда было, с самого начала. Не понимаю, почему вам это мешает. Завидно стало, да?

Ну вот, а я-то уж и поверил, дурак, что Дана действительно умная девочка. Разговоры на уровне детского сада. Завидно! Чему завидовать-то? Тому, что он может вставать не так рано, как я? Тьфу! Противно, ей-богу.

– Я тоже у вас завтракаю, – возразил я, стараясь, чтобы мое разочарование в Дане оказалось не очень заметным. – Но это не выливается в блюдо с плюшками, которое приносят на мое рабочее место и с которого ты, Дана, постоянно таскаешь то, что тебе нельзя. Ничего другого я в виду не имею.

Девочка надулась и уткнулась в свою тарелку, на которой добросовестная Нина подала ей нечто скучное и не очень привлекательно выглядящее. Артем тихонько фыркнул и кивнул мне:

– Ладно, Паш, я все понял. Скажу Нине, чтобы приносила умеренную пайку, только для меня одного. На подносе ничего лишнего не останется.

– А я? – Дана подняла голову и возмущенно посмотрела на нас. – Я же тоже завтракаю вместе с Артемом, когда мы начинаем заниматься. Мне что, голодной ходить?

– А ты завтракай до начала занятий, в столовой, как положено, – отпарировал Артем.

– Но я не успеваю! Папа велел, чтобы мы с Павлом занимались с семи до девяти, а в девять начинаются наши уроки. Когда мне завтракать?

– Ну хорошо, оставим все как есть, – сдался я. – Нина подает вам завтрак, но не один на двоих, а два разных. И Дана ест только то, что разрешено, а насчет порции Артема надо ее предупредить. В общем, ребята, мне по барабану, как вы решите вопрос со своей утренней едой, но условие жесткое: после завтрака в комнате, где вы занимаетесь, никакой пищи оставаться не должно. Ни крошки. Ни корочки. Только вода. Имей в виду, Артем, если я узнаю, что ты тайком оставляешь сладкие куски и подкармливаешь Дану, я пожалуюсь Михаилу Олеговичу. Он платит мне зарплату, и немаленькую, чтобы я добился результата. Не думаю, что ему понравится, если выяснится, что он пускает бабки на ветер, потому что ты, видишь ли, жалеешь свою ученицу. Ну, усекли, каким может оказаться результат?

По натуре я не шантажист, но мое драчливое детство научило меня, что, если сразу по-хорошему договориться не удается, приходится прибегать к угрозам.

– Хорош пыхтеть, – Артем миролюбиво похлопал меня по плечу, – все всё поняли. Мы же все поняли, да, Дана?

Та молча кивнула, продолжая с кислой миной жевать свое диетическое варево. Но мне этого показалось мало, и я продолжил пытку.

– Сколько и чего Дана съела, пока вы занимались сегодня? – спросил я Артема.

Он пожал плечами: дескать, не считал и не смотрел. Я перевел взгляд на Дану.

– Ты все записала?

Снова молчаливый кивок.

– Ну и что ты там записала? Сколько пирожков и плюшек?

– Шесть, – выдавила она.

– И как ты считаешь, это нормально? – строгим голосом вопросил я, изображая крутого педагога.

– Ну… я сама не замечаю, как это получается… Я привыкла. Артем рассказывает, объясняет, а я…

– Все ясно, Васька слушает да ест, – сделал я печальный вывод. – Ты что, на слух науку воспринимаешь?

– А как еще? – Дана изумленно уставилась на меня. – На вкус ее воспринимать, что ли?

Нет, ничего, чувство юмора у нее есть, и реакция хорошая. Может, она и не так глупа, как мне показалось несколько минут назад. Просто она еще маленькая.

– Конспектировать надо, умники! Не слушать и жевать, а записывать за учителем.

В той школе, где я когда-то учился, нас заставляли вести конспекты по всем предметам и говорили, что навыки конспектирования нам потом очень пригодятся в институтах. Не знаю, может, кому и пригодились, я-то в институте не учился, провалился на первой попытке и загремел в армию, а после службы отправился завоевывать столицу. Однако же, судя по реакции Даны, в нынешних школах детей конспектировать не учили.