– Гус, помнишь, когда мы познакомились? Лет тринадцать назад?
За салатом из омаров и фриттерами из раковин я слушала, как двое мужчин вспоминали о встрече в баре на Манхэттене.
– Он был обаятельным парнем, – сказал Филипп.
– Мне было двадцать, – рассмеялся Бен.
– Он всегда напоминает мне о десятилетии между нами, – сказал Филипп. – Женщины… они просто обожали этого парня. Скажу тебе, приятель, если бы ты не был таким красивым, твои рестораны были бы ниже плинтуса.
Этот бар был первым вторжением Бена в гастрономический мир, и когда он стал достаточно взрослым, это место уже было одним из самых известных ресторанов города. Я внимательно наблюдала за ними, отмечая различия в их речи и их жестах. Бен был сдержан. В нем все еще чувствовалась печаль, свидетелем которой я стала сегодня утром. Я видела это в его глазах, могла понять по тому, как медленно и осторожно он двигается. Филипп, похоже, этого не замечал, но я уловила это сразу.
– Откуда взялось прозвище Гус? – спросила я наконец.
Бен собрался ответить, но Филипп взял это на себя.
– У Гуса было поддельное удостоверение личности. Августо Руис. Мы назвали его Августо, а в дружеской среде Гус.
Двое мужчин рассмеялись.
– Имя прижилось.
– Мои знакомые называют меня Беном, а вот мои друзья все еще находят способы смутить меня, называя Гусом.
– Я так рад, что ты вернулся, Гус.
Филипп похлопал его по плечу, пока официант забирал наши тарелки.
– Я буду чувствовать себя намного лучше, зная, что ты рядом с Чарли, пока я в поездке. По крайней мере, я буду знать, что она хорошо питается.
– Я с удовольствием буду присылать еду на дом. Или вы можете приходить сюда с собакой, если захотите.
Он по-дружески подтолкнул Филиппа локтем.
– Не волнуйся, Филипп. Я прослежу, чтобы она была сыта.
Я уже сожалела о том, что рассказала этому незнакомцу о своем одиночестве и полагала, что оно как-то нас связывает.
– В этом нет необходимости, правда.
– Не говори ерунды, – отозвался Филипп тоном, который, как я слышала, он использовал, чтобы изящно обманывать привередливых клиентов. – Конечно, ты позволишь Гусу готовить для тебя. Он один из лучших поваров в мире. К тому же, с тех пор, как мы переехали, мы мало пользовались кухней.
Как бы ни было унизительно то, что гуру кулинарии стало известно об этой моей оплошности, куда обиднее было, что он вручал меня своему другу – как будто еда может компенсировать отсутствие Филиппа. Я понимала, что Филипп пытается помочь, проявить типичную для него доброту, и то, что Бен был одним из известных поваров, которых мы видели по телевизору, вряд ли имело значение. Я могла постоять за себя и именно это я и собиралась сделать.
– Все в порядке, – произнесла я, не обращаясь ни к кому из них. – Все будет хорошо. Я раздобыла несколько рецептов. У меня есть кулинарные книги. Есть «Фуд Нетворк»[5]. В Интернете можно найти что угодно.
Я поймала взгляд Филиппа и мысленно умоляла его не отводить глаза.
– Я хочу научиться готовить для тебя. Разве ты не хочешь, чтобы я это сделала?
Бен оказался вовлеченным в наше молчаливое противостояние.
– Я буду рад поделиться с вами какими-нибудь рецептами, – сказал он. – Пойдемте на кухню, и я распечатаю их.
– Какая прекрасная идея, Чарли! Гус мог бы устроить тебе мастер-класс по кулинарии.
Бен выпрямился.
– Филипп, я могу дать рецепты и несколько советов, но…
– Он занят, – добавила я.
Так и было. Его жены не было рядом, и, должно быть, ему было нелегко руководить несколькими ресторанами и заботиться о маленьком Джимми.
– Рецептов будет более чем достаточно, Бен… Гус… как бы тебя ни звали. Пожалуйста, не нагружай себя еще и этим. Мне ужасно не хочется доставлять тебе хлопоты.
– Нет проблем, – ответил он. – Если в меню есть что-то, что ты хотела бы попробовать приготовить дома, просто дай мне знать. Только пообещай, что Филипп не перестанет сюда приходить.
– Это невозможно, – усмехнулся Филипп.
Я не знала, следует ли мне чувствовать себя оскорбленной или списать все на любовь Филиппа к заливу Морада. Я была уверена, что дело в последнем, хотя и чувствовала себя раздраженной и неприкаянной. Санни встал и ходил по пляжу вокруг нас. Он чувствовал мое беспокойство, и я взглядом упрашивала Филиппа пойти домой, но он этого не замечал.
Смирившись с ролью свидетеля их воссоединения, я хранила молчание, оставаясь на заднем плане, пока мужчины обсуждали предстоящую поездку Филиппа и рестораны, которые Бен советовал ему посетить. После нескольких зевков Филипп наконец предложил нам пойти. Встав, он притянул к себе Бена и поцеловал его в обе щеки.
– Ты в порядке, Шарлотта? – спросил Бен.
– Просто устала, – ответила я, пожав плечами.
Это была теплая ночь, и нас обволакивал морской бриз. До дома было меньше мили, и я погрузилась в свои мысли. Мы пересекли магистраль US-1 и свернули на Олд Хайвей. Мемориал, посвященный урагану, был освещен прожекторами, и мне вспомнилась история, которую рассказала мне Либерти о несчастных людях, чьи жизни оборвались в 1935 году. Филипп обнял меня.
– Ты хочешь поговорить?
– Нет.
– Чарли.
– Филипп.
– О, эти упрямые женщины. Выкладывай, Чарли.
Внутри меня нарастала буря. Я не спешила отвечать.
– Что именно тебя злит? – спросил он. – Наташа? Свадьба? Или что-то другое?
Санни потянул меня за собой, но Филипп сжал мою руку сильнее.
– Я не отпущу тебя, и ты это знаешь.
Его настойчивость была приятной, и сопротивляться стало труднее.
– Чарли, – снова произнес он своим приятным голосом.
Когда я заговорила, мой голос дрогнул.
– Мне тяжело быть здесь без тебя, Филипп. Я думала, что меня это устроит. И раньше действительно меня это устраивало. Поэтому у нас все и складывалось хорошо, когда я впустила тебя в свою жизнь.
– Я уверен, что были и другие причины…
Я внутренне напряглась:
– Я серьезно, Филипп. Это не смешно. А когда ты здесь, ты весь погружен в работу… отрезан… а потом спихиваешь меня на какого-то шеф-повара, будто хорошая еда – это утешительный приз.
– О, это всемирно известный шеф-повар…
По моему лицу скатилась слеза, и я не стала пытаться скрывать это. Мне были незнакомы эти эмоции. Я не понимала возникшей во мне потребности во внимании.
– Ты поэтому купил мне Санни? Я думала, причина в том, что я потеряла маму, но, может быть, ты знал… ты знал, что я буду одна. Это так? Для тебя ведь это не сложно?
– Дорогая.
Филипп остановился и заставил меня посмотреть на него.
Санни послушно сел, но он был рассержен на Филиппа. Я понимала это, потому что он протиснулся между нами. Мы стояли лицом к лицу, а Санни тяжело дышал между нашими ногами. Филипп поцеловал меня в лоб и смахнул слезы, которые текли по моим щекам. Я вдохнула его запах и позволила его близости успокоить меня.
– Я люблю тебя. И сколько бы я это ни говорил, я всегда люблю тебя больше, чем могу сказать. И я ужасно скучаю по тебе, когда мы не вместе.
Филипп взял мои руки и поцеловал. Его слова, как всегда, возымели эффект, и сражаться с ними было бесполезно.
Он обнял меня, и Санни тут же зарычал.
– На работе сложный период, Чарли. Знаю, я был… погружен в работу, но на то были свои причины. И они фантастически скучные. Я совершенно не хотел тебя расстраивать. Это не одна из тех глупых любовных историй, которые ты смотришь по телевизору. Это реальная жизнь, а не просто какой-то тезис, который мы пытаемся доказать.
Я улыбнулась ему, радуясь, что он запомнил мои слова.
– У нас не может все складываться как в сказке, но, как знать, может, у нас получится что-то лучше?
Я кивнула и вытерла глаза о его рубашку. Я почувствовала его запах в дуновении ветра и захотела, чтобы этот запах оставался со мной, когда Филиппа не будет рядом.
Если бы только все было не так быстро. Если бы только было не так неуловимо.
– Извини, что я была не очень приветлива с… твоим другом.
Он разомкнул объятья, и мы пошли, держась за руки.
– Бен Херст, – сказал Филипп. – Старина станет твоим лучшим другом, Чарли. Вот увидишь. Пусть он научит тебя тому, чего я сам не могу. А я буду счастливчиком, пожинающим плоды.
Я уже слишком много рассказала Бену и попыталась это как-то компенсировать.
– Чем занимается его жена?
Филипп остановился.
– Чарли, я ведь говорил тебе о его жене.
Мы стояли на оживленной улице, и мимо мчались машины.
– Говорил что?
– Сари погибла. Она погибла четыре года назад. Поэтому он и уехал из Нью-Йорка.
Его слова пробили во мне дыру, и я вспомнила глаза Бена и то, как они преследовали меня, и как меня затягивала их грусть. Я увидела такое и у маленького Джимми. У мальчика не было матери. Печаль Бена была настоящей. Я узнала ее.
– Он сказал, что она уехала…
По моей коже побежали мурашки, и я пожалела, что не захватила с собой накидку. Но Филипп обнял меня, притягивая ближе, и мы шли так дальше.
– Произошла чудовищная авария. Понятно, что Гус… Бен не очень любит об этом говорить. Ужасно трагично. Я думал, что он не сможет это пережить.
«Его мамы больше нет… Со временем к этому привыкаешь». А я болтала с ним о графике поездок моего жениха. Остальная часть прогулки прошла в молчании.
– У нас все в порядке? – спросил Филипп, когда мы миновали ворота дома. Я отцепила поводок Санни, позволив ему бежать вперед, и он встретил нас наверху лестницы.
Думая об утрате Бена, я внезапно почувствовала себя самым ужасным образом из-за своих малозначимых жалоб. В жизни были вещи и похуже, чем короткая разлука и загадочный звонок сумасшедшей бывшей жены.
– Филипп, я прошу прощения за то, что перегнула палку. Но я не собираюсь извиняться за то, что мне нужно больше общения с тобой.
Он взял меня за подбородок и провел рукой по спине.