Линии на бумаге были бледными, но твердыми, и я знала, что еще накануне их не было. Когда Либерти предложила подтолкнуть Джимми к рисованию, я была против этого.
– Джимми нужен терапевт, а не рисование.
– Джимми нужна любовь, – ответила она. – Он получает ее от Бена, получает от тебя. От всех нас. Но при этом ему нужно рисовать. Для него это лучший способ разобраться со своими эмоциями.
Я осторожно возобновила с ним разговор о живописи. Сначала я задавала вопросы о картинах в его комнате. Короткие ответы становились длиннее, и, слой за слоем, он начал открываться. Его талант был очевиден. Цель заключалась в том, чтобы побудить его к рисованию так, будто это было полностью его решение. Либерти сказала:
– Пусть он найдет свой путь. Не твой. Не Бена. Не мой. Это поможет ему найти свой путь.
Я чуть не заплакала, когда увидела, что он снова взялся за кисть.
– Мне кажется, у меня больше не получается так хорошо, как раньше.
– Чепуха, – сказала я. – Это совершенно невозможно. Ты очень талантлив, Джимми.
– Это тяжело.
Я подошла к кровати и снова села.
– Я знаю. Но ты все равно рисуй. Рисуй, пока станет не больно. Возьми все эмоции, которые есть у тебя внутри, и помести их на лист бумаги. И в конце концов, я уверена, тебе перестанет быть так больно.
– Думаешь?
– Я это знаю.
– Спасибо, Чарли.
Он впервые назвал меня этим именем, но я постаралась не придавать этому большого значения.
– А теперь расскажи мне, за что ты благодарен сегодня. Именно сегодня. Сейчас. В эту секунду.
Он поднял голову, и наши взгляды встретились.
– Я благодарен тебе за твои слова.
Когда Бен провожал меня до дома, стало моросить. Нам ничего не мешало развернуться и быстро доехать до моего дома на его машине. Но нам захотелось погулять подольше. Это было украденное время, когда мы могли поделиться своими заботами и будничными делами – этакое промежуточное положение, в котором мы не принадлежали никому другому.
– Кажется, кто-то глубоко задумался.
Дождь был свежим и умиротворяющим, и я была довольна беседой с Джимми, но я не знала, что Бен стоял у двери и был свидетелем всего разговора.
– У тебя невероятные методы, Шарлотта. Я заметил в Джимми большие перемены, когда он был рядом с тобой. Он действительно привязался к тебе. Мы оба привязались к тебе.
И когда он заметил, что я ничего не отвечаю, добавил:
– Я не хотел тебя как-то обидеть этими словами. У нас необычная дружба. Но знай, что ты нам невероятно помогла.
Каждый раз, когда Бен подходил слишком близко к черте, я напоминала ему кое о ком другом.
– Как дела с Клаудией?
– Она мне нравится, – говорил он. – У нее легкий характер. То, что она живет в Майами, многое упрощает. Нет никакого давления. Мы видимся достаточно часто и при этом никакого лишнего стресса…
– Просто пока ее это устраивает, – прокомментировала я, намекая на то, что в любых отношениях, а не только в моих с Филиппом, приходится иметь дело с компромиссом.
Я шутливо подразнила его:
– Но что нужно лично тебе, Бен?
Он лишь засмеялся. Дождь усилился, и мы начали промокать.
Мы побежали к дому, перескакивая через лужи и забрызгивая друг друга мелкими каплями. В какой-то момент мы оба испачкались, но хохотали, будто два ребенка, веселящихся на детской площадке.
Мы поднялись по ступенькам, хватая ртом воздух, наши одежда и волосы окончательно промокли. Мой телефон запищал – это было сообщение от Филиппа: «Позвони мне в «ФейсТайме». У меня есть для тебя сюрприз».
– Филипп приготовил для меня сюрприз, – поделилась я с Беном.
Я набрала номер Филиппа, и на экране появилось его лицо. Меня потрясло то, что я увидела.
– Филипп, – я перестала смеяться. – Что случилось с твоими волосами?!
Он провел пальцами по сверкающей лысой голове.
– Тебе не нравится?
Он улыбался, как будто его ничуть не трогало то, что он стал совершенно лысым. Его голубые глаза заигрывающее сияли.
Бен выхватил у меня телефон:
– Для старика ты неплохо выглядишь. Может быть, мне тоже стоит побриться налысо.
– Пожалуй, мне нравится, – как бы со стороны услышала я свой голос. – В этом есть что-то сексуальное.
– Я проиграл пари, – сообщил он нам. – Но, похоже, вам тоже неплохо досталось. Вы выглядите просто ужасно. Что, черт возьми, у вас там происходит?
– Ливень, – ответил Бен. – Но твоя принцесса благополучно вернулась домой, а твой покорный слуга уже направляется обратно к себе.
Мы все рассмеялись. Больше всего на свете Филиппу нравилось видеть нас счастливыми, видеть, как люди, которых он любит больше всех, наслаждаются жизнью.
Обратив внимание на ненастную погоду на заднем плане, Филипп сказал:
– Не будь идиотом, Гус.
О, наш Филипп, он всегда такой милый.
– Спи в комнате для гостей.
Бен ответил, не раздумывая:
– Филипп, у меня дома остался несовершеннолетний. Джимми, твой крестник.
– О, точно, – проговорил он саркастично. – Тогда подожди, пока ветер успокоится, Гус. У меня есть бутылка редкого «Паппи Ван Винкля». Он идеально подходит для холодной дождливой ночи. Насладись им, пока ждешь. Это поможет смириться с дождем.
Этот бурбон стоил целое состояние, и мы хором сказали ему, что он сошел с ума.
– Бутылка будет ждать твоего возвращения, – сказала я. – Выпьем вместе.
– Спокойной ночи, Филипп.
Мы сказали это в унисон. Затем мы послали ему воздушные поцелуи, а он сделал вид, что поймал их.
– Я люблю тебя, Чарли. Я люблю тебя, Гус.
Глава 25
Сентябрь 2018 года
Тропический шторм у Малых Антильских островов перерос в сильный ураган. Местные новости вещали, что глаз урагана Келси может обрушиться на Флорида-Кис штормом второй категории. Как и в случае с большинством прогнозов, конус неопределенности был велик. Надвигающаяся угроза была почти такой же страшной, как и мои чувства к одному человеку.
Когда в ту ночь мне позвонил Филипп, я была явно не в себе.
– Мне страшно, Филипп. Я переживаю, что у нас ничего не получится, если ты и дальше будешь ездить в командировки, как сейчас.
– Что на тебя нашло, Чарли? Я не один из тех молодых парней, которым командировки нужны лишь для того, чтобы сбежать от своей женщины. Ты ведь доверяешь мне?
От его вопроса у меня вспыхнули щеки.
– Я никогда не давал тебе повода для беспокойства. Я верен тебе и только тебе. Ты ведь знаешь это, не так ли?
Я закрыла глаза и велела себе сосредоточиться. Проблема была во мне. Не в нем.
– Я полностью тебе доверяю, – ответила я.
– Тогда в чем дело?
– Мне не хватает тебя рядом!
Это заставило Филиппа замолчать, что было редкостью.
– Я не могу бросить работу, Чарли.
– Я знаю.
Я крепче сжала телефон, борясь с возникающей в горле болью.
– Что ты предлагаешь, Чарли? Я должен выбирать? Ты или работа?
– Я бы никогда не попросила тебя выбирать… Я не знаю, о чем прошу.
Но на самом деле я знала. В глубине души я точно понимала, чего хочу. Я хотела пойти ва-банк.
– На следующей неделе я буду в Гонконге. А потом вернусь домой и пробуду там подольше. Я же сказал тебе в первый день нашего знакомства, что никогда не нарушаю своих обещаний. И сейчас не нарушу.
На мгновение я почувствовала его губы на своей щеке и вспомнила, почему выбрала этого человека и почему сказала ему «да».
Но затем у побережья Флориды разбушевался ураган.
Филиппу и его обещаниям было суждено утонуть в открытом море и порывах ветра.
Я предупредила его, что авиакомпании отменяют все рейсы в Майами и обратно. Я умоляла его, чтобы он нашел время вернуться домой раньше. Аэропорты были забиты пассажирами и вот-вот должны были закрыться. Но закончилось все тем, что я посоветовала ему оставаться на месте, потому что риск от перелета в плохую погоду был намного выше.
– Чарли, обещаю. Я приеду к тебе. Я никогда тебя не подводил.
Я пребывала в состоянии тревоги и неопределенности.
– Оставайся на месте, – решительно сказала я. – Лететь небезопасно, Филипп.
Позвонил Бен, чтобы проверить, как у меня дела. Он сразу же уловил страх в моем голосе.
– Я приеду, – сказал он.
– Не надо, – отказалась я. – У Филиппа есть люди, которые могут помочь. Тебе нужно беспокоиться о сети ресторанов и Джимми.
– Я сказал, что приеду.
Келси набирала обороты, и вероятность попасть в самый центр стихии возрастала. В каждой погодной модели Исламорада оказывалась внутри конуса неопределенности. Шторму была присвоена вторая категория, и всем приезжим было предписано эвакуироваться из Кис. Если Келси перейдет в третью категорию, то вскоре за ними последуют и местные жители.
Бен изучил мои шкафы и проверил припасы.
– Окна соответствуют требованиям, но мне все равно не нравится, что ты останешься здесь одна. Тебе нужны вода и консервы, а в магазинах уже все смели с полок. Какого черта ты ждала?
Мне было неловко сказать, что я ждала Филиппа.
– Какого черта, Шарлотта?!
Он покачал головой, и у меня не осталось сомнений, что я была самым глупым человеком в Кис. Мне не нужны были его ругательства.
– При худшем раскладе останешься с нами.
– Я поеду к Либерти, – возразила я.
– Во время ураганов Либерти работает волонтером в убежище. Смысл как раз в том, чтобы не оставаться в одиночестве.
Я что-то пробормотала.
– Все решено, ты останешься с нами.
Отчаянные звонки Филиппу остались без ответа. Телефонная связь прерывалась, и уже поступали сообщения о поврежденных телефонных линиях. На каждом новостном канале уже выступали ищущие острых ощущений «охотники за ураганами», сообщавшие об усилении островных ветров. В нижней части экрана пробежала полоса с сообщением. Уже отменены все рейсы в аэропорты Кис и Майами, а также из них.