– Мы будем дома через несколько дней. Они хотят еще немного понаблюдать за ним. Он очень неудачно упал.
– Я чувствую себя ужасно, Чарли.
– Не надо…
– Я уже сказал Клаудии, что нам нужен перерыв. Я не могу быть с ней после вчерашней ночи.
Я постаралась не вникать в его слова. Мне не стоило вспоминать о наших переплетенных телах.
– Ты вернешься домой, Чарли. Филипп выздоровеет. А потом он снова уедет… и ты будешь продолжать хотеть того, чего он не может тебе дать…
Слеза скатилась по моей щеке и упала на белую простыню.
– Чарли?
– Что, Бен?
– Скажи мне, что творится у тебя в голове.
Если бы он спросил об этом несколько часов назад и был здесь, я бы обвилась вокруг него и позволила своему телу ответить вместо меня. Я бы сказала ему, что хочу запечатлеть его кожу в своей памяти, запечатлеть то, как я ее ощущала своей кожей. Я бы сказала ему, что хочу исследовать все секретные места, которые он мне не показал, что мне нужно узнать его ближе, и я не знаю, как пересилить это чувство.
Но сейчас я провела рукой по волосам. Они были жирными и безжизненными, и мне безумно хотелось принять горячий душ.
– Не могу, – только и сказала я.
Он не виноват, что не знал о том, насколько серьезным было состояние Филиппа.
– Ты думала, я пересплю с тобой один раз и буду доволен? Ты думала, мне будет этого достаточно?
Я тихо заплакала, но он об этом не догадался. И его слова заставляли меня плакать еще сильнее, потому что я знала, что дело было не в неудачном падении, и Бен вовсе не был бессердечным и жестоким, поднимая этот вопрос.
Мой ответ был вялым и бессодержательным.
– Мы сделали ошибку. Все, что произошло между нами, было ошибкой.
Повисло молчание.
– Ты же не думаешь так на самом деле?
– Думаю.
– Ты боишься. Это понятно, но с Филиппом все будет в порядке. Мы сможем разобраться с этим. Мы скажем ему правду.
Я билась затылком о подушку, представляя Бена за много миль отсюда.
– Ты мне нужна, Чарли. Я не сдамся.
Я знала, как сильно и тайно он страдал. Как он винил себя за то, что не успел прыгнуть следом за ней, за то, что не был достаточно быстр.
– Ты должна сказать мне, что тебе нужно.
– Я уже и не знаю.
Я перевернулась на живот и зарылась в подушку лицом.
В моем ухе звучал голос Бена.
– Я буду любить тебя вечно, Чарли, каждую минуту своей жизни. Ты понимаешь это? Это чувство – настоящее. Прямо сейчас. Между мной и тобой.
Наконец я не выдержала:
– Бен, Филипп умирает!
Он молчал, пытаясь осмыслить мои слова.
– Что ты только что сказала?
– Филипп вернется домой, но ты ошибаешься насчет того, что он снова уедет. Он никогда больше не уедет. Он не сможет. Потому что он умирает, Бен. Филипп умирает.
Глава 32
Сентябрь 2018 года
Горячие струи воды ослабили напряжение, сковавшее мое тело, но ничего не смогли сделать с нарастающим чувством беспомощности. Филипп умрет. Однажды Филипп должен был стать моим мужем. Предполагалось, что мы с Филиппом проведем всю жизнь вместе, вместе состаримся и уйдем в вечность. Я смотрела, как вода кружится вокруг слива, унося с собой миражи Бена. Бена, касающегося моего тела. Бена, занимающегося со мной любовью. Бена, отбирающего меня у другого мужчины.
Сказать, что все изменилось, было бы большим преуменьшением.
Варианта уйти от Филиппа больше не существовало.
Я закрыла глаза и откинулась назад, позволяя теплой воде стекать по моему лицу, стирая мои слезы и наши грехи. Нам больше нечего было сказать друг другу. Бен отказался обсуждать, что мне нужно, потому что мои желания, как и его собственные, больше не имели никакого значения. Мы были семьей Филиппа, и мы закрывали глаза на свои чувства, чтобы исправить то, что невозможно было исправить. И мы будем делать это. Ради Филиппа мы отбросим свои чувства и попытаемся сделать это.
Когда мы прощались, я отчетливо слышала горечь в его голосе.
Он хотел сказать мне гораздо больше. Я слышала это, как бы он ни прятал эти нотки внутри себя. Как я хотела сказать ему, что значила для меня та ночь… но не могла! И я уже знала, что эта ночь значила для него, поэтому повесить трубку первой было очень сложно.
Слишком измученная, чтобы сушить волосы, я позволила влажному воздуху Майами превратить их в большие упругие локоны. Я собралась в больницу и была одета в джинсы и легкий свитер. Филипп не хотел, чтобы я провела ночь в неудобной койке рядом с его кроватью.
– Нет никакого смысла в том, чтобы несчастными были мы оба.
Но я не послушала его и вернулась в палату, как и обещала.
Меган стояла у его постели, сжимая в руке его тонкие пальцы.
– Без него я – сирота, – заявила она с самым серьезным видом.
Я положила руку ей на плечо, и она прижалась ко мне. Я была сиротой много лет и вот-вот потеряю еще один якорь. Эта идея прицепилась ко мне, когда появление отца приобрело новое значение. Я напомнила Меган, что у нее есть я, Мика и ее работа, хотя я знала, что ничто и никогда не заменит людей, которых мы потеряли. Я убедила ее пойти в отель и немного отдохнуть. Она обняла меня, и мне грустно было участвовать в этой молчаливой битве.
– Ты такая сильная, Чарли, – сказала она, прежде чем выскользнуть из комнаты.
Я не была сильной. Наоборот, я чувствовала себя злой и сломленной.
Филипп спал, и я поцеловала его в лоб. Медсестра сменила ему капельницу. Это была Джози, та, что зашила мне руку.
– Я приняла душ с повязкой, – сказала я ей. – Наверное, не стоило так делать?
Она проверила рану под повязкой и посмотрела на меня с новой порцией сочувствия.
– Все в порядке. В следующий раз закройте ее пластиковой пленкой.
Поврежденная рука беспокоила меня меньше всего. Медсестра объяснила, что в животе Филиппа было воспаление, и они накачивали его большими дозами лекарств, чтобы подавлять боль. Я задержала взгляд на его лице, вспоминая утро, когда он уехал из города. Это было несколько месяцев назад. Его кожу уже тогда расчерчивали отчетливые морщины, щеки обвисли. Он выглядел старше своего возраста, и он наверняка был возмущен таким раскладом.
Рука Филиппа показалась мне холодной, и я попыталась согреть ее пальцами. Его глаза моментально распахнулись.
– Часто ты здесь бываешь?
Мне удалось выдавить из себя улыбку. Джози сказала, чтобы мы нажали кнопку вызова, если нам что-нибудь понадобится в течение ночи.
– Мы будем заходить каждые несколько часов. Я постараюсь не шуметь.
Я поблагодарила ее, и мы с Филиппом остались одни.
– Могу я забраться к тебе? – спросила я, поднимая простыню, чтобы занять свое место рядом с ним.
Я прижалась к нему, и мне захотелось плакать от того, насколько он был невесомым. Я проглотила слезы и представила, что мы снова дома в Кис в нашей гораздо более удобной кровати, с которой открывается вид на многие мили.
Я знала, что никогда больше не взгляну на этот океан, не подумав о Филиппе рядом, и, хотя многое изменилось, моя любовь к нему осталась прежней. Было невозможно представить, что Филипп уйдет навсегда, но я верила, что смогу сделать все правильно. Мне дали второй шанс. Когда вы сталкиваетесь с проблемой потери кого-то, вы уже на другом поле битвы. Так я попала в одну из работ моих студентов. Я хотела того, чего не могла иметь, хотела, чтобы Филипп жил.
– Пожалуйста, согласись на лечение, Филипп. Хотя бы ради меня. Ради себя. Я редко тебя о чем-то прошу. У тебя будет на это гораздо больше времени. У нас будет больше времени, – я сделала паузу. – У нас никогда не было его достаточно.
– Боже мой, у тебя будут прекрасные дети, Чарли. Мне жаль, что я не смог их тебе дать. Я должен был остепениться. Мы должны были съесть еще чертовски много мороженого.
Его глаза наполнились слезами.
– Ты знаешь, что я люблю тебя. Если у меня и были какие-либо проблемы, они никогда не были связаны с моей любовью к тебе.
А потом он не мог больше сдерживаться, и слезы потекли по его лицу.
– Я думал, что у нас впереди целая вечность.
Я сдерживала эмоции, но это было выше моих сил – видеть Филиппа лежащим в этой кровати и подключенным к аппаратам, пока дьявол внутри тихо убивает его. Ужас от того, с чем мы столкнулись, заставил меня снова разразиться рыданиями. Все мое тело дрожало.
– Иди сюда, Чарли, – сказал он, прижимая меня к себе.
– Я не могу, Филипп. Я не могу смотреть, как ты умираешь.
– Чарли, – сказал он снова, – Я знаю, насколько ты сильна. Вот почему я выбрал тебя.
Он тоже плакал, и это был один из наших самых грустных моментов.
Момент, который сохранился в наших душах.
– В следующий раз выбери ваниль, – сказал он с оттенком печали. – Импульсивные более успешно строят близкие отношения. Выбери ваниль.
Я вытерла нос и глаза и глубоко вздохнула. Я не имела права на такую трусость, но видеть Филиппа таким было больно. Я не могла осознать масштабов предстоящей утраты. Или я уже его потеряла, и с этим невозможно было справиться.
– Возможно, нам все же стоит запланировать свадьбу, – сказал он. – Тогда мне не придется беспокоиться о том, что ты пытаешься зарабатывать на жизнь в этой нелепой клинике.
– Ты всегда такой романтичный.
Он улыбнулся горько-сладкой улыбкой, и слабый ее изгиб показался мне неровным.
– Ты умная девочка, Чарли. Я никогда не думал о том, чтобы во второй раз сыграть в эту игру, пока не встретил тебя.
Я забыла о внутренней боли и наслаждалась нашей близостью.
– У тебя явно были проблемы с близостью. Достаточно было рака, чтобы заставить тебя обсудить нашу свадьбу.
– У меня самые лучшие намерения, дорогая.
Мы обнялись, и наши тела прижались друг к другу. Его телефон, который заряжался поблизости, зазвонил. Я сразу поняла, что это Бен, и протянула ему телефон.
– Бенджамин. Я тут совсем расклеился.
Я не слышала, что отвечал Бена, но знала, что он был тоже подавлен.