Принимая во внимание редкость и сходство имен, Шёберг предположил, что речь идет об одном и том же человеке. После смерти князя Владимира Ярославича в 1052 г., Эпир мог покинуть Новгород и перебраться в Швецию, став там резчиком по камню. Нелишне напомнить, что примерно в это же время (ок. 1051–1052 гг.) в Швецию из Новгорода или Ладоги переселился Стенкиль, зять короля Эмунда Злого, позднее также шведский король. Эпир мог отправиться в Швецию как непосредственно вместе со Стенкилем, так и чуть позже, беря в расчет близкое знакомство и надеясь на доходное место при дворе.
Пристальное изучение рунических надписей Эпира позволило обнаружить некоторые другие подтверждения выдвинутого предположения. Дело в том, что один из своих камней Эпир подписал как Opir Ofeigr, т. е. Эпир Дерзкий (Отважный). Сегодня русское слово «лихой» имеет практически то же значение, что шведское «ofeg». В XI в. «ofeigr» имело несколько иное значение: «тот, кто остался в избытке». Были подняты переводы с греческого языка на древнерусский, и выяснилось, что слово «лихой» здесь также довольно часто использовалось в значении «чрезмерный, излишний».
В своем творчестве Эпир развивал стиль Урнес, заложенный еще до него другим резчиком по камню, Осмундом Кариссоном (первая половина XI в.). Всего камней, которые надписал Эпир, набирается почти 40, еще порядка 30 ему приписывается, поскольку их узоры и манера письма типичны именно для его техники.
Примечательно, что все камни Эпира имеют кресты православного типа, а не латинского, что может служить косвенным подтверждением его долгого пребывания в Восточной Европе. Сюда же может быть отнесена форма надгробной надписи «Здесь лежит…» на двух его камнях, которую рунорезец мог увидеть на Руси.
Узоры на шведских поминальных стелах считаются в значительной степени заимствованными из Ирландии. Предполагается, что это следствие активной деятельности ирландских миссионеров, привнесших многое в местные орнаменты. Однако, по мнению А. Шёберга, элементы того стиля, который приписывается ирландцам, можно обнаружить и в Новгороде. «Петли Эпира» практически эквивалентны узорам, которые имеются в русских библейских книгах XII и XIII вв., а звери, похожие на змей со шведских камней, составляют здесь заглавные буквы.
Глава 67. Норги (Олаф = Олаф Ростовский) в Суздале (1050 г.)
Мудрый! Не стоит печалиться! —
должно мстить за друзей
Раскопки М. В. Седовой в Суздале во второй половине 80-х годов прошлого века обнаружили богатую боярскую усадьбу XI в. с превосходной ремесленной мастерской, где работал мастер, владевший и рунической письменностью. На одной из отливок был изображен Один с воронами, а нанесенные на ней руны сообщали о заказчике амулета: «Этот Олава»[403].
Таким образом, хотя имя мастера и не сохранилось, осталось, однако же, имя владельца оберега, некоего Олава, проживавшего либо в том же Суздале, либо в соседнем Ростове, заказавшего себе уже в христианское время языческую по своей сути вещь.
По мнению М. В. Седовой, «найденные [вместе с ремесленными изделиями] предметы вооружения и снаряжения всадника, а также отдельные предметы скандинавского облика заставляют предположить принадлежность хозяина к верхушке варяжской княжеской дружины»[404].
Позднее исследователи определили владельца усадьбы как человека из ближайшего окружения Шимона (Симона Варяга), тысяцкого Ярослава Хромого и его сына Изяслава Ярославича, основателя династии ростово-суздальских тысяцких[405].
Глава 68. Руги/словены (Всеслав Вещий) в Полоцке, Киеве. (1050–1101 гг.)
Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Ты добычи не дождешься:
Черный ворон, я не твой!
Всеслав Брячиславич – сын полоцкого князя Брячислава Изяславича и Ингибьёрг, сестры ярла Рузаланда Дагтрюгга (Дагстюгга). Князь полоцкий с 1050 по 1067 г., в 1069 г., и с 1070 по 1101 г., князь киевский с 1068 по 1069 г. Родился ок. 1029 г., умер в 1101 г.
Источниками свеждений о Всеславе Вещем являются Ипатьевская летопись, Лаврентьевская летопись, Новгородская первая летопись, Радзивилловская летопись, Летопись № 145 из Толстовского собрания, Софийская первая летопись, Рогожский летописец, Никоновская летопись, «Слово о полку Игореве» и др.
По легенде рождение Всеслава было связано с колдовством: «В год 6552 (1044)… мать же родила его от волхвования. Когда мать родила его, на голове его оказалось язвено, и сказали волхвы матери его: “Это язвено навяжи на него, пусть носит до самой смерти”, и носил его на себе Всеслав и до дня последнего своего, оттого и немилостив он был на кровопролитие»[406].
Согласно ПВЛ Всеслав стал полоцким князем сразу после смерти своего отца в 1044 г. Однако скорее всего по смерти Брячислава власть над Полоцким княжеством взял сначала его дядя, Эмунд Злой (Всеслав Изяславич). И только примерно в 1050 г., когда Эмунд Злой был призван на шведский престол, освободившееся место занял Всеслав, сын Брячислава.
Суздаль в X–XII вв. Современный макет по материалам раскопок
В XI в. в Восточной Европе свеи служили, как правило, у полоцких князей. Предположительно, именно на службе у Всеслава в 1050–1065 гг. находился со своей дружиной Домар из Хагстюгана (см. соответствующую главу книги).
Летописи ничего не сообщают про первые годы правления Всеслава, поэтому сделанные здесь выводы скорее предварительные. Однако география походов как самого Всеслава Брячиславича, так и его сыновей, говорят нам о том, что в промежутке между 1050 и 1060 гг. Всеслав покорил последние независимые прибалтийские народы, кроме ятвягов и прусов за Неманом и эстов на севере.
В 1050–1060 гг. Всеславом были побеждены курши, жмудь, аукшайты и литва. Примерно в 1060–1065 гг. очередь дошла до эстов близ Финского залива и дреговичей к северу от Турова, но здесь Всеславу пришлось столкнуться с сильным противодействием соответственно князей Новгорода и Киева. В это же время для контроля поступления дани от северных дреговичей на р. Немиге Всеславом был основан город Менск (Минск).
Под 1060 г. ПВЛ сообщает о совместном походе Изяслава, Святослава, Всеволода и Всеслава на торков, занимавших небольшую область Поднепровья, к югу от Киева. Прослышав о том, торки якобы так испугались, что обратились в бегство, да так и не вернулись. Предложенная летописцем версия кажется совершенно неправдоподобной. Никаких собственных интересов Всеслав здесь преследовать не мог. Торки, полукочевой народ, являлись киевскими данниками и прикрывали город от набегов с юга, поэтому, хотя они и пытались отстаивать определенную автономию, уничтожать или прогонять их даже собственно киевскому князю не было никакого смысла. Но даже если бы Изяславу и пришло такое в голову, он вполне мог справиться с торками самостоятельно.
В 1061 г. половцы впервые пошли войной на русские земли. Можно предполагать, что бегство торков в 1060 г. как-то увязано именно с этим фактом, началом более агрессивной политики половецких ханов в степях. Русские же князья к переселению торков не имели никакого отношения, а соответствующее сообщение было, скорее всего, выдумано одним из авторов ПВЛ.
Последующие годы правления Всеслава известны из киевских летописей и довольно богаты на события. Для удобства рассмотрения изложим их в хронологическом порядке, проведя необходимую разбивку либо группировку по годам.
1065–1071 гг. Первый этап противостояния Всеслава Брячиславича с русскими князьями. Опираясь, видимо, на не дошедшее до нас полоцкое летописание, по которому он являлся единственным русским князем, имеющим в числе предков Рюрика, Всеслав пытался отстоять свои права на новгородские земли.
1065 г. Всеслав осаждал Псков, используя множество пороков (стенобитных орудий), но взять город не смог.
1066 г. (ПВЛ под 1067 г.). На берегу реки Черехи Всеслав разбил войско новгородского князя Мстислава, сына Изяслава и занял Новгород. Город был частично сожжен, многие новгородцы взяты в плен, а с новгородского Софийского собора сняты колокола. Эти колокола, иконы и прочая церковная утварь были использованы затем Всеславом для обустройства полоцкого православного собора Св. Софии.
1067 г. Согласно ПВЛ агрессию Всеслава попытались урезонить Изяслав, Святослав и Всеволод, выступив против него якобы с объединенным войском. Первым делом они направились на Менск и разрушили его. В битве на Немиге Всеслав потерпел жестокое поражение и бежал, сумев прорваться в Полоцк.
«В год 6575 (1067)… И встретились противники на Немиге месяца марта в 3-й день; и было много снегу, и пошли друг на друга. И была сеча жестокая, и многие пали в ней и одолели Изяслав, Святослав и Всеволод, Всеслав же бежал»[407].
Хотя ПВЛ говорит здесь о союзе трех князей против Всеслава, скорее всего, в данном случае против Всеслава выступили только братья Святослав и Всеволод. Известно, что после сражения на Немиге контроль над Новгородом перешел в руки левобережных князей.
1067 г. Спустя четыре месяца после битвы Всеслав был приглашен Изяславом на переговоры, возможно, с целью создания союза против Святослава и Всеволода. Изяслав целовал крест и клялся в том, что не сделает ему худого. Всеслав поверил, но за свою доверчивость дорого поплатился: его схватили и вместе с двумя сыновьями посадили в поруб.
«В год 6575 (1067)… Изяслав, Святослав и Всеволод [скорее, только Изяслав], поцеловав крест честной, сказали Всеславу: “Приди к нам, не сотворим тебе зла”. Он же, надеясь на их крестоцелование, приехал к ним в ладье через Днепр. Изяслав первым вошел в шатер. И тут схватили Всеслава, на Рши у Смоленска, преступив крестоцелование. Изяслав же, приведя Всеслава в Киев, посадил его в темницу с двумя сыновьями»