Конкретно упомянутый выше новгородский знак трезубца с мечом на среднем зубце, найденный в Тмутаракани[428], в статье С. В. Белецкого приписывается вовсе не Ростиславу, а Евстафию (якобы сыну Мстислава) – на самом деле выдуманному историческому персонажу. Появление на страницах киевских летописей виртуального Евстафия Мстиславича и его ранняя смерть дали редакторам ПВЛ возможность приписать Ярославу Хромому владение Черниговом, чего на деле никогда не было. В Люберецком синодике приведен очень подробный список всех черниговских князей и их родственников, начиная с Мстислава Черниговского и его жены Анастасии, но такого человека, как Евстафий Мстиславич, здесь попросту нет[429].
Выскажем здесь же собственное предположение относительно того, что собой представлял этот особый символ (знак/тамга двузубец «Y»), который использовали русские князья. Скорее всего изначально это схематичное изображение предмета, который у казаков называется агач: деревянная подставка для руки при охоте с хищной птицей, соколом или ястребом. Если охота оказывалась слишком длинной, а птица – слишком тяжелой, агач упирали в переднюю луку седла, давая руке возможность передохнуть. Соколиная охота являлась исключительной привилегией князя, поэтому именно агач мог стать естественным символом княжеской власти. Этого предмета не имел ни один из его подданных. Впрочем, со временем смысл изображенного на княжеском знаке предмета стал забываться. Не посвященный во вложенный в него смысл (и тем более не знакомый с княжеской соколиной охотой) байстрюк Владимир Древлянский добавил к своему знаку (символу) центральную линию (сотворив т. н. трезубец «Ψ»), вместе с тем сделав изображенный на нем агач непригодным даже к виртуальному использованию.
Ранее мы уже отмечали, что отец Ростислава Владимир (Вальдамар) является сыном шведской принцессы Ингигерд и, предположительно, ее любовника – ладожского ярла и княжеского воеводы Эйлифа Рёгнвальдссона. Данная гипотеза имеет сегодня все возможности для строгой научной проверки.
С 2006 г. в России и США стартовал проект анонимного обследования гаплотипов «династии Рюриковичей» (псевдо-Рюриковичей), который мог бы подтвердить или опровергнуть наше предположение. К сожалению, судя по опубликованным данным, ни один из потомков Ростислава в нем пока не фигурирует[430].
Глава 71. Свеи (Домар из Хагстугана) в Полоцке (1055–1067 гг.)
Твой драккар на дне лежит,
Сердце пламенем горит.
И прохладны воды в море,
Но душа не знает горя.
День придет, наступит час.
Смерть ждет каждого из нас!
Надпись рунами (примерно середина XI в.) на гранитном камне из Хагстугана (Сёдерманланд, Швеция), где упоминается Домар, – расположена на теле высеченного здесь змея, как бы обвивающего камень, в связи с чем ее обычно представляют разделенной на две части: лицевая сторона (А) и обратная сторона (В).
A: fiuriR. kurÞu. at. faÞur. kudan. tyrÞ. trikela //. at. tumara. miltan.
urÞa uk. mataR // kuÞan. Þat. um han i uilukÞ
B: ha fl kirdu. o
«fiuriR сделал (памятник) по отцу, доброму, знаменитому почестями, по Домару, милостивому на слова и щедрому на пищу, так что (в его честь) они камни воздвигли. Он пал в Гардах»[431].
Домар был, по-видимому, знатного происхождения, что можно заключить из определений: «знаменитый почестями», «милостивый на слова», «щедрый на пищу». Подобные фразы в обиходе могли относиться к ярлу или хёвдингу.
В XI в. в Восточной Европе свеи служили, как правило, у полоцких князей. В середине XI в., к которому относится надпись на камне, в Полоцке правил Всеслав Вещий (Брячиславич), ведший активную наступательную политику. Примерно до 1065 г. он вполне мирно уживался с другими князьями Руссии, однако много воевал в Прибалтике. Русские летописи очень скупы на информацию на данную тему, поэтому сделанные здесь выводы скорее предварительные. Предположительно в промежутке между 1050 и 1060 гг. Всеслав захватил почти все прибалтийские земли, кроме занятых ятвягами и пруссами на юго-западе за Неманом и эстами на северо-востоке близ Финского залива. В 1060–1065 гг. очередь дошла до эстов и северных дреговичей, но здесь Всеславу пришлось столкнуться с сильным противодействием новгородского и киевского князей, которые также претендовали на дань со своих соседей.
Судя по датировке поминального камня, скорее всего Домар из Хагстугана возглавлял отряд наемников из свеев у Всеслава Вещего, а погиб в жестокой битве на Немиге 1067 г., когда, согласно ПВЛ, войско Всеслава потерпело поражение в противостоянии с объединенным войском троих князей – Изяслава, Святослава и Всеволода (на самом деле – только двух князей: Святослава и Всеволода).
Глава 72. Свеи (Ингирунн Хёрдсдоттир) в Полоцке, Киеве (1060 г.)
У окна сидела принцесса-красавица,
Все по ней вздыхали, никто ей не нравился.
Умели вельможи говорить по-разному,
А принцесса умела только отказывать.
Имя Ингирунн – дочери Хёрда – упомянуто на камне из Стэкета (Упланд, Швеция). К сожалению, в начале XIX в. памятник был утрачен, о чем сообщил Ю. Лильегрен в 1833 г.[432] Надпись была высечена на туловище двух змеев, головы и хвосты которых соединялись бантами. Крест отсутствовал. Датировался камень третьей четвертью XI в.
iskirun. harþiR. totiR. lit. risti. runiR. ati. sik. sialfan. hn. uil. austr. fara. auk. ut. til iursala. fair. risti. runiR.
«Ингирунн, дочь Хёрда, велела высечь руны по себе самой. Она собирается ехать на восток и далее в Иерусалим. Фот высек руны»[433].
Поминальный камень из Стэкета довольно необычен, ибо заказала его женщина по себе самой, не будучи уверена в том, что благополучно вернется домой из поездки в далекий Иерусалим. Близких родственников у нее, по всей видимости, не было. Вместе с Ингирунн упомянут ее отец, а не муж, и это опять-таки говорит нам о том, что она была незамужней или вдовой.
Исландские паломники рубежа X–XI вв. (Торвальд Путешественник и Стевнир Торгильссон) использовали для поездки в Иерусалим самый короткий восточный маршрут: Балтийское море – Западная Двина – Днепр – Черное море. Скорее всего именно таким путем проследовала в Иерусалим и Ингирунн, в связи с чем стоит назвать два города Восточной Европы, которые она могла посетить во время поездки, – Полоцк и Киев.
Глава 73. Норги/словены (Эддвал = Георгий Шимонович) в Суздале. (1060–1130 гг.)
Священные плывут и тают ночи,
Проносятся эпические дни,
И смерти я заглядываю в очи,
В зеленые, болотные огни.
Георгий Шимонович (Симонович) – знатный боярин, предположительно сын Симона Варяга (Свейна Гардского) и Елизаветы (Эллисиф), дочери князя Ярослава Хромого. Тысяцкий и старший боярин в Ростове и Суздале при князе Всеволоде (Мстиславиче) в 1090–1093 гг., Владимире Мономахе и его сыне Юрии (Долгоруком) в 1093–1130 гг. Родился ок. 1060 г., умер примерно в 1130 г. Его норманнским именем было, вероятно, Эддвал.
В Киево-Печерском патерике сообщается, что Георгий был обращен в православие вместе с отцом, то есть в 1068 г., вскоре после битвы с половцами на Альте. По легенде, с раннего детства Георгий страдал болезнью глаз, из-за которой три года ничего не видел. Его отец Шимон (Симон Варяг) упрашивал Феодосия Печерского молиться о его сыне Георгии, и благодаря этим молитвам мальчик прозрел.
Возмужав, Георгий Шимонович предположительно сменил своего отца в должности тысяцкого Ростовского княжества (1090–1093 гг.), а потом стал одним из наиболее влиятельных и доверенных лиц князя Владимира Всеволодовича Мономаха, который поручил ему быть главным советником при сыне Юрии Владимировиче (Долгоруком), отправленном на княжение в Ростово-Суздальскую землю. «И бысть послан от Володимера Мономаха в Суждальскую землю сий Георгий [Шимонович], дасть же ему и сына своего Георгия [Юрия]»[434].
Георгий Шимонович, так же как и его отец, был тесно связан с Киево-Печерской лаврой. Вероятно, при его участии в Суздале появился филиал знаменитой киевской обители. В ПВЛ при описании княжеских междоусобиц 1096 г. Дмитровский монастырь упоминается как единственное городское строение, не сожженное его врагами.
«В год 6604 (1096)… И когда пришел [Олег] в Суздаль, сдались ему суздальцы. Олег же, замирив город, одних похватал, а других изгнал и имущество у них отнял. И пошел к Ростову, и ростовцы сдались ему. (…) Пришла весть к Олегу [что идет на него Мстислав], что сторожа захвачены, и пошел к Ростову. Мстислав же пришел на Волгу, и поведали ему, что Олег повернул назад к Ростову, и пошел за ним Мстислав. Олег же пошел к Суздалю и, услышав, что преследует его Мстислав, повелел зажечь город Суздаль, только остался двор монастырский Печерского монастыря и церковь тамошняя Святого Дмитрия»[435].
В наше время в Суздале археологами была раскопана богатая боярская усадьба с северными чертами в домостроительстве и со скандинавскими вещами. Возможно, что она принадлежала либо самому Георгию Шимоновичу, либо одному из его приближенных. Гибель усадьбы связывают с пожаром 1096 г.[436]
Под 6638 (1129 г.) в летописях Георгий именуется ростовским тысяцким: «Георгии Ростовьскыи и тысячкои окова гробъ Федосьевъ, игумена Печерьскаго, при игумени Тимофеи»