- майору А. М. Короткову, который попросил его установить знакомство с голландским журналистом Максом ван Врисом (под этим именем работал в Берлине Блейк). Инструктируя В. Савву, Короткое рекомендовал ему вести разговоры на свободные темы как на немецком, так и на русском языке, но о работе рассказывать немногословно, не касаясь секретной информации. Первая встреча Бориса (так представился В. Савва) и Блейка произошла в магазине у Микки. В дальнейшем они стали встречаться постоянно, что дало повод Блейку доложить начальству о вербовке им высокопоставленного советского чиновника.
«Это было моим большим успехом, — вспоминает Блейк в своих мемуарах. — Я был единственным сотрудником СИС, у которого имелся настоящий, живой русский. Разведывательные данные, которые я получил от него, были с энтузиазмом восприняты нашими лондонскими заказчиками. Руководство СИС было в восторге и сочло, что Бориса следует тщательно разрабатывать. Хотя он и не был нашим человеком в Кремле, но имелись немалые основания полагать, что он может стать таковым»[142].
Блейк продолжал вести Бориса до тех пор, пока тот не получил повышение и не был отправлен в Москву. И все это время в Лондон шла информация, представлявшая СССР в выгодном свете.
Летом 1959 года Блейк был переведен в Лондон в русский отдел Оперативного директората СИС, а в сентябре 1960 года послан на 18-месячные курсы арабского языка в Ливан в Ближневосточный центр арабских исследований с дальнейшей перспективой назначения резидентом в одну из ближневосточных стран. Но в 1961 году карьере Блейка как агента КГБ пришел конец. Дело в том, что в 1959 году в США бежал заместитель начальника польской военной разведки полковник М. Голеневский, проходивший в ЦРУ под псевдонимом Снайпер. В ходе его допросов было установлено, что у КГБ в Англии есть два важных агента: один в СИС, а другой в военно-морском флоте. Продолжительный поиск указанных агентов, получивших шифр «Лямбда-1» и «Лямбда-2», привел к аресту советского нелегала Гордона Лонсдейла (Конона Молодого) и его группы и вывел контрразведку на Блейка.
В марте 1961 года Блейка неожиданно для него вызвали в Лондон под предлогом обсуждения его нового назначения. И хотя у него были подозрения насчет истинных причин столь неожиданного вызова, Блейк посчитал, что для провала нет оснований. 4 апреля он прилетел в Лондон и доложил руководству о своем прибытии. В этот же день начался допрос Блейка, которым руководил эксперт СИС по вопросам СССР Г. Шэрголд. Он продолжался в течение трех дней, и все это время Блейк категорически отрицал свою вину. Но когда Г. Шэрголд сказал Блейку, что тот был завербован в результате пыток и шантажа, возмущению последнего не было предела. «Нет, — сорвался Блейк. — Никто не пытал меня. Я обратился к Советам и предложил им свои услуги по собственной воле». После этой сорвавшейся фразы Блейку ничего не оставалось делать, как признать факт своей работы на КГБ.
Состоявшийся через месяц суд признал Блейка виновным в шпионаже в пользу СССР и приговорил его к 42 годам тюремного заключения. Столь крайне несправедливый приговор вызвал возмущение Блейка. И не только его. Майкл Рэндл и Патрик Поттл, отбывающие в одной тюрьме с Блейком срок за организацию антивоенной демонстрации и проникновение на военные объекты, также были возмущены несправедливостью вынесенного ему приговора. Именно они, а также ирландец Шон Берк и священник англиканской церкви Рев Джон Папуот организовали 22 октября 1966 года побег Блейка из тюрьмы Уормвуд-Скрабс в Лондоне. 17 декабря 1966 года Блейк в тайнике, оборудованном в прицепе машины М. Рэндл а, покинул Англию на пароме, после чего без остановок направился в ГДР. На пограничном КПП ему повезло: в это время в Берлине находился один из сотрудников КГБ, знавший Блейка в лицо. Поэтому проблем с переходом границы у него не возникло. В Москве Блейк в отличие от других перебежчиков очень быстро включился в необычную для него советскую жизнь. Первое время он работал консультантом в КГБ, а в 1974 году Георгий Иванович Бехтер (такое имя было записано в советском паспорте Блейка) начал работать в Институте мировой экономики и международных отношений, специализируясь на проблемах Ближнего Востока. Не менее удачно сложилась и его личная жизнь. В 1969 году он женился, а через год у него родился сын Миша. Заслуги Блейка перед СССР не были забыты: он был награжден орденом Ленина, орденом боевого Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, медалью «За личное мужество» и другими наградами. Несмотря на некоторое разочарование в достижениях первой страны социализма, он до сих пор уверен в правоте выбранного им пути.
На земле обетованной
За последние несколько лет в нашей стране было опубликовано множество статей и книг о деятельности советской внешней разведки в таких государствах, как США, Великобритания, Франция, Германия, а также в других странах мира. И в то же время о работе наших разведчиков в Израиле практически ничего не сообщалось. Между тем на протяжении всей истории независимого еврейского государства значительную долю его населения составляют выходцы из царской России и СССР. Кроме того, Советский Союз сыграл важную роль в самом возникновении государства Израиль. В начале его драматической истории, связанной с арабо-израильской войной, Кремль оказывал большую военную и политическую помощь Тель-Авиву. Деятельность эта велась методами «секретной дипломатии», и разведка играла здесь первостепенную роль. Однако после развернувшейся в СССР в начале 50-х годов кампании против «безродных космополитов» и разрыва в 1967 году советско-израильских отношений всякие упоминания о поддержке Москвой государства Израиль, не говоря уже о деятельности советской разведки в Палестине, оказались под запретом.
Интерес к Палестине и к сионистскому движению возник у руководства Советской России практически сразу после окончания Гражданской войны. Но для того чтобы понять политику, проводимую Москвой в этом ближневосточном регионе, необходимо рассмотреть взаимоотношения между большевиками и российскими евреями. Прежде, всего надо отметить, что утверждение о том, что большевистское руководство с самого начала состояло из евреев и поэтому пользовалось широкой поддержкой еврейской общины, не соответствует действительности. Разумеется, такие видные большевики, как Лев Троцкий (Бронштейн), Григорий Зиновьев (Радомысльский), Лев Каменев (Розенфельд), Яков Свердлов и многие другие родились евреями. Однако все они были далеки от иудейской традиции и культуры, не имели корней в еврейском рабочем движении и были полностью ассимилированы. Среди собственно еврейских политических организаций были сторонники и русских кадетов, и русских эсеров, и меньшевиков. Союзных же с большевиками групп практически не существовало.
Неудивительно, что еврейское население поначалу восприняло власть большевиков без энтузиазма, несмотря на то что Октябрьская революция фактически благоприятствовала евреям. Ведь новое большевистское правительство не только гарантировало им установленное Февральской революцией равенство перед законом, но и повело решительную борьбу с антисемитизмом. Положение резко изменилось в ходе Гражданской войны, когда на территориях, контролируемых белогвардейцами и украинскими националистами, начались еврейские погромы, принявшие массовый характер. Так, только на Украине таких погромов было около двух тысяч. При этом прямые потери еврейского населения составили около 50 тыс. человек, а общее количество жертв, учитывая тех, кто позже умер от ран, достигло 150 тыс. человек.
Хотя погромы проводились также и некоторыми красноармейскими частями, их количество было столь незначительным, что еврейское население быстро сделало вывод, с кем ему по пути. В результате огромные массы российского еврейства к 1919 году перешли от позиции враждебности большевикам к полной поддержке нового режима. В связи с этим весьма характерны рассуждения чекиста еврея Михаила Шрейдера. Обращаясь к одному из своих соплеменников, который отказался сдать валюту государству, он следующим образом пытался воздействовать на его совесть:
«Скажите, неужели вы храните золото и валюту, ожидая возвращения царя? Неужели вы хотите вернуть страну к проклятому прошлому, когда ваши дети, которые забыли, что такое «жидовская морда», будут опять преследоваться, так же как преследовались ваши отцы и деды? Как вы могли забыть все то, чему еврейский народ подвергался при царском режиме. Как могли вы забыть погромы, черту оседлости?»[143]
Неслучайно и то, что во время Гражданской войны традиционные еврейские левосоциалистические организации Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России) и Еврейская СДРП «Поалей-Цион» фактически развалились, а подавляющее большинство их членов растворилось в РКП(б). Обе эти организации имели свои международные секции (каждая примерно в 20 странах), которые в начале 20-х годов раскололись, образовав своеобразный мини-Коминтерн — Еврейский коммунистический всемирный союз «Поалей-Цион». И только близорукая политика руководства Коминтерна, отказавшегося принять «Поалей-Цион» в свои ряды, оттолкнула последний от полного перехода на коммунистические позиции.
В самом СССР в 20-е и 30-е годы наблюдался расцвет еврейской культуры. Была создана сеть еврейских школ (в начале 30-х годов 339 школ на идише в Белоруссии и 831 на Украине). В Киеве был открыт еврейский университет. В 1933 году в СССР вышло 668 книг на идише общим тиражом 2,5 млн экземпляров. Открывались еврейские народные дома, театры. В то же время антисионистская пропаганда если и велась, то исключительно представителями еврейской секции РКП(б). Все это способствовало тому, что советские спецслужбы могли без труда действовать и вербовать агентов среди еврейского населения как в СССР, так и в Палестине.