Пак полностью уверовал в свою миссию миротворца и в своей книге «Как вор», вышедшей в свет в 1971 году, рассказывая о берлинском кризисе 1961 года, писал:
«Шоссе были блокированы, воздушные коммуникации находились под угрозой, Хрущев проверял боеготовность союзников. Как раз в это время у меня состоялся разговор с советником посольства, с которым я периодически встречался. (На самом деле это был оператор Пака из КГБ. — А. К.) Он сказал мне, что правительство исполнено решимости довести свою политику до конца. Я возразил ему, сказав, что союзная сторона тоже настроена столь же решительно. Он спросил, смогу ли я предоставить ему письменное доказательство этого. Вот тогда я и передал ему упомянутые документы. Недели через две он сообщил мне, что если Хрущев и отступил, то только благодаря предоставленной мной информации. Я сделал это, чтобы сохранить мир, и благодаря мне мир был сохранен».
Начиная с 1943 года Пак снабжал советскую разведку разнообразной и важной информацией. К примеру, он передал биографии более 200 французских высокопоставленных чиновников, политических и общественных деятелей, дипломатов, журналистов и т.д. А когда он начал работать в штаб-квартире НАТО, ценность его информации резко возросла. Будучи ответственным за связи с прессой, Пак отбирал ту информацию о деятельности НАТО, которую можно было публиковать. Поэтому он имел доступ ко всем секретным документам, в том числе и проходящим под высшим грифом секретности «cosmic». За время работы в штаб-квартире НАТО в Париже он передал своим операторам сведения о военно-политических планах альянса в Западной Европе, принципах построения отношений НАТО с Варшавским договором, о планах размещения в Турции американских радаров, а также разведбюллетени НАТО и западных спецслужб относительно СССР и его союзников.
Неизвестно, сколько еще времени Пак смог бы продолжать работать в качестве агента внешней разведки, если бы не предательство сотрудника ПГУ КГБ майора Анатолия Голицына. 22 декабря 1961 года он вместе с женой и дочерью бежал из Хельсинки в США, где поразил всех своими откровениями по поводу тотального проникновения агентов КГБ во все слои западного общества. Разумеется, не обошел Голицын и НАТО, заявив, что там действует советский агент, внедренный на такую высокую должность, что в любой момент может передать КГБ любой натовский документ, включая и документы с грифом «cosmic».
Это заявление потрясло западные спецслужбы. Чтобы убедиться в его достоверности, Голицыну была устроена проверка. Его познакомили с 30 секретными досье НАТО, среди которых было несколько специально сфабрикованных фальшивок. Голицыну предложили указать на те досье, с которыми он ознакомился еще в Москве, работая в отделе НАТО ПГУ КГБ. Голицын не сделал ни одной ошибки. Все выбранные им документы были подлинными. Убедившись, что Голицын говорит правду, сотрудники УОТ (Управление охраны территории — DST— французская контрразведка) начали поиск советского агента.
После многомесячного расследования список подозреваемых сократился со ста человек до четырнадцати, а потом и до пяти: четверых военных и одного гражданского. Биографии всех оставшихся в списке были изучены самым тщательным образом, но это не дало ни единой зацепки. Тогда сотрудники УОТ вновь обратились к Голицыну. Ознакомившись со списком, Голицын обратил внимание на фамилию Пака, но не мог вспомнить, при каких обстоятельствах слышал ее. Но даже столь неопределенная зацепка позволила УОТ взять Пака в оперативную разработку.
Однако блестящий послужной список Пака не давал ни малейшего повода заподозрить его Ъ шпионаже. Не были ясны и причины, по которым он мог бы пойти на сотрудничество с КГБ. Хотя он и слыл противником США, но в свое время возглавил в родном городе Шалон-сюр-Соан кампанию против «антинационального коммунизма». Его жена имела достаточно большое личное состояние, поэтому версия о материальной заинтересованности отпадала. Для шантажа также не было причин: Пак не имел любовницы и гомосексуальных наклонностей. Его имя значилось только в одном из досье УОТ. В 1954 году его допрашивали в ходе расследования дела об утечке секретных материалов по французской обороне вьетнамцам во время войны в Индокитае. Этого оказалось достаточно, чтобы в начале августа 1963 года за Паком было установлено постоянное наблюдение.
В субботу, 10 августа 1963 года, наружное наблюдение зафиксировало поездку Пака в пригород Парижа, где его ожидал Владимир Хренов, второй советник представительства СССР при ЮНЕСКО, установленный УОТ как сотрудник резидентуры КГБ. Правда, контакт Пака с Хреновым не состоялся из-за того, что местная полиция в это время проводила операцию по поимке каких-то мошенников. Но это не помешало сотрудникам УОТ арестовать Пака вечером 12 августа при выходе из здания штаб-квартиры НАТО. Ему было предъявлено обвинение в шпионаже. После непродолжительного допроса под тяжестью улик Пак признался в том, что сотрудничал с советской разведкой.
В июле 1964 года Пак предстал перед судом по обвинению в шпионаже в пользу СССР. В ходе судебного процесса он продолжал утверждать, что сотрудничал с советскими представителями исключительно ради интересов Франции и сохранения мира. Перед вынесением приговора он, обращаясь к судьям, сказал: «Я подвергался большому риску, чтобы обеспечить мир на земле. Я никогда не был советским агентом. Я не преклонялся ни перед советской культурой, ни перед культом марксизма. Я думал о высшей жертве в интересах Франции. Если, по-вашему, я был неправ— вам решать, но я считаю, что усилия, направленные на спасение людей, заслуживают иной участи, чем быть поставленным к стенке»[155].
Учитывая тяжесть обвинения, ему грозила смертная казнь, однако он был приговорен к пожизненному заключению. Но уже через несколько месяцев этот срок сократили до 20 лет. А в мае 1970 года Пак был досрочно освобожден по личному распоряжению президента Франции Жоржа Помпиду, проведя в заключении в общей сложности 7 лет.
После окончания процесса западные спецслужбы пришли к выводу, что Пак не мог быть тем самым советским агентом в НАТО, о котором говорил Голицын. Дело в том, что Голицын бежал на Запад в декабре 1961 года, а Пак поступил на работу в НАТО только в октябре 1962 года. Но все усилия УОТ, ЦРУ и других спецслужб самостоятельно установить личность неуловимого агента не увенчались успехом. Ответ на вопрос — кто этот агент— был дан только в 1979году, когда в Канаде арестовали Хью Хэмблтона, профессора экономики квебекского университета Лаваль.
Хью Джордж Хэмблтон родился в 1922 году в Оттаве, но детство провел во Франции. Его мать, ирландка по происхождению, испытывала интерес к Советской России и тем социальным преобразованиям, которые происходили в далекой стране. Она выучила русский язык, изучала российскую историю и постоянно вращалась в кругах русской эмиграции. Когда в 1937 году семья Хэмблтонов вернулась в Канаду, миссис Хэмблтон стала бывать на приемах, устраиваемых в советском представительстве, и принимала работников посольства СССР у себя дома. Ее привязанность к России передалась сыну, что и сыграло основную роль в его судьбе.
После окончания школы в 1940 году Хэмблтон уехал в Калифорнию изучать испанский язык. Но начавшаяся Вторая мировая война заставила его вернуться в Канаду, где он добровольцем вступил в ряды вооруженных сил «Свободной Франции», возглавляемые генералом де Голлем. Вскоре его направили в Алжир, где он служил в Главном управлении разведки — сказалось знание им четырех языков. В 1945 году Хэмблтона откомандировали в Баварию в разведотдел 103-й дивизий американской армии в качестве офицера связи. Позднее он добился перевода в разведуправление канадской армии, где занимался допросами немецких пленных и анализом поступавшей разведывательной информации об оккупированной Германии. Таким образом, до своей демобилизации из армии Хэмблтон успел побывать офицером разведки трех стран: Франции, Канадці и США.
После окончания Второй мировой войны Хэмблтон вернулся в Оттаву, где продолжил образование в Оттавском университете и в 1950 году получил ученую степень магистра экономических наук. Под влиянием своей матери и впечатлений войны Хэмблтон увлекся идеями коммунизма и даже начал посещать митинги, организуемые Компартией Канады. В 1951 году во время очередного митинга на него обратил внимание один из руководителей канадских коммунистов Гарри Бейкер, поддерживающий связь с легальной резидентурой советской внешней разведки в Оттаве. Он сообщил о Хэмблтоне резиденту Владимиру Павловичу Бурдину, который, официально числился первым секретарем советского посольства, и рекомендовал привлечь его к разведывательной деятельности.
Род. 6.11.1922. Генерал-майор.
В годы Великой Отечественной войны являлся помощником командира взвода военно-инженерного училища в Костроме, принимал участие в обороне Ленинграда. В 1943 г. окончил оперативные курсы ВШ НКГБ и после непродолжительной работы в центральном аппарате направлен в Канаду, где успешно трудился сначала оперативным работником, а затем — резидентом (под прикрытием должности первого секретаря посольства до начала 50-х гг.). После завершения работы в Канаде был заместителем начальника отдела нелегальной разведки. С января 1967 г. начальник 11-го отдела КГБ при СМ СССР (по связям с органами безопасности соцстран). В 1968 г. после передачи этого отдела в ПГУ оставался его начальником до 1982 г. С 1982 по 1989 г. — руководитель представительства КГБ при МВД Чехословакии. Уволен в отставку по возрасту в 1990 г. В настоящее время является первым заместителем председателя правления РОО «Ветераны внешней разведки».
Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также наградами социалистических стран.
Хотя Бейкер и поручился за идеологическую надежность Хэмблтона, Бурдин поручил проверить его еще одному агенту из числа канадских коммунистов, проходившему под псевдонимом Священник. Тот также подтвердил, что Хэмблтон искренне сочувствует коммунистам и с симпатией относится к СССР, считая решающим его вклад в победу над фашистской Германией. После этого Бурдин приступил к вербовке Хэмблтона. Он стал бывать в доме матери Хэмблтона и на одном из вечеров был представлен ее сыну. В 1952 году между ними состоялся доверительный разговор, после которого Хэмблтон согласился сотрудничать с советской разведкой. Бурдин доложил о состоявшейся вербовке в Центр, где Хэмблтону был присвоен псевдоним Раймен.