Он никак не мог оправиться от происшедшего — и так и сяк крутил антитревожную игрушку, какие получили большую популярность после запрета курения в пятидесятые.
— Я вообще-то подписывал неразглашение, — укорил его ученый. — Секретная технология, однако.
Судья нервно хихикнул.
— Да ладно. Свои люди, надежные. Говорите уж. Почему вы так всех любите?
Гуманист мягко улыбнулся, наклонился и прошептал:
— А потому, господин судья, что в шприце был обычный физраствор, по сути, вода. Но вам все равно никто не поверит.
Эльрида Морозова. Болезнь под названием «Любовь»
А-174 — хороший опытный врач. Она специализируется на болезни, называемой «любовь». Сколько больных проходят каждый день через её руки!
Приём и врачебный осмотр обычно проходят по одному сценарию.
— Доктор, помогите, пожалуйста.
— Расскажите, что у вас происходит.
— Мне кажется, я болен, — пациент глубоко вздыхает. Он чувствует вину: больной член общества хуже работает на всеобщее благо.
— Опишите симптомы.
— Ах, мне просто стыдно об этом говорить… — голова пациента опускается всё ниже. В некоторых случаях он качает ей из стороны в сторону, словно говоря длинное занудное «нет».
Врачебный долг и клятва Гиппократа, которую давал каждый доктор, обязывает спросить:
— И всё же. Опишите симптомы.
— У меня сердце начинает стучать быстрей, когда я вижу одного человека.
— Это разные люди или один и тот же объект?
— Один и тот же…
Теперь уже доктор имеет полное право ставить этот неприятный диагноз «любовь», с которым так трудно справляться. И всё же нужны некоторые формальности.
— Что вы испытываете, когда видите этот объект?
— Учащённое сердцебиение… Это тахикардия, да? Кровь приливает к щекам… Кажется, это называется «повышенное давление». Становится трудно дышать… Асфиксия, да-да. И ещё… Ещё такое испытываю, что даже затрудняюсь, как описать. Я начинаю хуже выполнять работу. Я стараюсь, но иногда даже трясутся руки… Тремор верхних конечностей. И я порчу всеобщее имущество и делаю дефективные изделия… Ах, я наношу урон нашему обществу!
Да, все это обычные симптомы страшной болезни под названием «любовь». Человечество может гордиться собой: оно победило холеру и чуму, оно победило рак и СПИД, оно победило войны и катастрофы. Теперь общество живёт в идеальном мире, где каждый член трудится на всеобщее благо. Но иногда возникает такая болезнь, как «любовь». И тогда всё, кажется, идёт насмарку.
А-174 не просто хороший доктор, у неё безукоризненная репутация. Она знает не только, как лечить «любовь», но и как успокоить пациента.
— Вы совершенна правы, — говорит А-174. — Мы должны думать не только о собственных недомоганиях, но и об обществе, которое милостиво разрешило нам работать на благо всех. Вы должны назвать имя вашего объекта. Возможно, он тоже заражён. Мы обследуем его.
— О, хоть бы этот объект не был заражен! Мне он так нравится.
— Мы обязательно это проверим.
Вздыхая, пациент говорит имя объекта, к которому он испытывает «любовь». Ему тоже нужно обязательно помочь. Но этим можно заняться позже.
— Доктор, что со мной сейчас будет? Вы мне поможете?
— Обязательно. У нас есть лекарство от этого коварного заболевания.
— Дайте его скорее, — говорит пациент.
— Сейчас вы пройдёте в соседнюю комнату. Она оборудована специально для лечения болезни под названием «Любовь». Я проинструктирую, что там нужно делать.
— Хорошо, хорошо, — говорит пациент и с надеждой смотрит на доктора.
— Вы заходите в комнату, там стоит удобное ложе в виде ящика, специально сделанное по росту среднего человека. Вы берёте лекарство у изголовья и глотаете одну таблетку. Она называется «Эвтаназия». После этого ложитесь в ящик и складываете руки на груди крестом. На стене висит подробная инструкция, как лучше лечь. После этого ждёте.
— А чего ждать?
— Когда излечитесь от болезни, и вас вынесут.
— Всё понятно! Спасибо, доктор!
Человек с надеждой идёт в соседнюю комнату и больше оттуда не выходит. Через некоторое время его выносят оттуда ногами вперёд в специальном деревянном ящике, называемом «гроб». Ящик хорошо запечатан со всех сторон.
Дело в том, что «любовь» — штука заразная. Контактировать с заражённым человеком очень опасно. Поэтому лучше, если он совершит самоубийство, чтобы никто к нему не приближался. Через определённое время на ящик, куда лежит умерший заражённый, автоматически надевается крышка и герметично запечатывается. В комнате есть и другая дверь, с обратной стороны. Туда заходят двое человек в защитных костюмах и выносят гроб с заражённым телом прямо в морг.
Доктора подвергаются опасности каждый день. Они контактируют с заражёнными без масок и защитных костюмов. Но А-174 твердо убеждена, что если всё делать профессионально, ты никогда не заразишься. За столько лет стажа у неё никогда не возникало ничего, похожего хотя бы на один симптом этого страшного заболевания.
— Следующий! — сказала А-174, когда дверь с надписью «Комната для лечения» за очередным заражённым закрылась.
На приём зашла новая больная.
— Здравствуйте, доктор! Я на осмотр.
— Ваше имя.
— Ю-816
Новая пациентка прикладывает запястье с чипом к специальному считывающему устройству. Теперь А-174 видит всю информацию о больном: его имя, код, медицинские и психологические показатели, место работы, хобби и политическая ориентация. Правда, политическая ориентация у всех одна, но её обязательно нужно обозначить.
— Что случилось? — участливо спрашивает А-174, хотя прекрасно это знает.
— Инструктор В-568 направил меня на врачебный осмотр.
Такое бывает редко. Обычно люди сами понимают симптомы и приходят на приём. Но иногда инструкторы, призванные следить за порядком в обществе, обращают на что-то внимание и направляют пациентов на врачебный осмотр. Обычно их догадки подтверждаются. Но в редчайших исключениях они ошибаются. После долгих и тщательных проверок подозрительные объекты возвращаются на работу. Но ещё некоторое время после этого их вызывают на профилактические осмотры. Инструкторы, заподозрившие невиновных, тоже всячески проверяются.
— Ну хорошо, — приступила А-174 к делу. — А вы сами ощущаете какие-то симптомы заболевания?
— Я не доктор, симптомы не изучала.
— Тогда просто расскажите, как себя чувствуете.
— Превосходно! — с улыбкой ответила Ю-816.
— Это как?
— Мои дела идут очень хорошо.
А-174 подумала, что надо задавать более точные вопросы, чтобы получить нужные ответы.
— У вас есть объект или объекты, по отношению к которым вы испытываете эмоции, отличные от остальных?
Ю-816 широко заулыбалась (это уже тревожный симптом) и сказала:
— Да, конечно!
— Это один и тот же объект или разные?
— Один и тот же. Это мой любимый К-131!
Иногда пациент настолько стыдится таких эмоций, что не хочет выдавать имя своего объекта. Приходится нажимать ему на совесть. Но с Ю-816 всё обстояло благополучно. Она сама назвала опасный объект.
— Хорошо. Опишите, что вы чувствуете, когда его видите.
— Я чувствую спокойствие и счастье!
Несмотря на многолетний стаж работы, таких симптомов в этом заболевании А-174 не помнила. Она знала весь список наизусть, но сейчас ей пришлось туда заглянуть. Таких вещей как «спокойствие» и «счастье» в списке не было. И А-174 начала по порядку.
— Когда вы видите ваш объект, у вас начинает сильнее биться сердце?
— Нет.
А-174 не знала, заглянуть ли ей снова в список.
— Ладно. Возможно, ваше сердце замедляется или замирает при виде него?
— Вовсе нет.
— Что же тогда?
— Оно стучит спокойно и ровно. И я так рада.
— Хм… — сказала А-174 и снова заглянула в список симптомов. — Что происходит с вашим кровяным давлением при виде него?
— Ничего. Оно у меня всегда нормальное. Можете посмотреть выписку местного фельдшера. Он замерял мне давление без моего объекта и с ним. Показатели одни и те же.
— Хорошо. Наблюдается ли у вас асфиксия при виде вашего объекта?
— Нет, что вы! Наоборот, мне очень хорошо рядом с ним.
А-174 беспомощно перелистывала список симптомов, но ничего подобного там не находила. Можно предположить, что Ю-816 совершенно здорова. Но ведь у неё есть объект, на которого она реагирует необычным образом.
— Как именно вы реагируете на ваш объект? — спросила А-174.
— Ну, я радуюсь, улыбаюсь, машу ему рукой. И когда он тоже мне машет, я ещё сильнее радуюсь в ответ.
А-174 наконец схватилась за спасительную мысль:
— Это отвлекает вас от работы?
— Вовсе нет! Я начинаю работать ещё быстрее и лучше, чем обычно. Когда я не реагировала на мой объект, моя производительность в среднем была 115 единиц в час. А когда стала реагировать, то стало так весело и интересно жить, что моя производительность выросла до 165 единиц. Представляете, я сейчас работаю быстрее всех в нашем цехе!
— Представляю, — сухо ответила А-174. — А вам стыдно за это?
— За что?
А-174 и сама не поняла, что имела в виду. Она совершенно растерялась. Что же происходит? Никогда ещё во врачебной практике она не чувствовала ничего подобного.
— Ну, бывает ли вам стыдно… стыдно за что-нибудь?
— Мне нечего стыдиться. Я же говорю: на душе моей очень спокойно.
— Может, вы делаете всё быстро, но некачественно? — А-174 взглянула на неё с надеждой. Должен же подтвердиться её диагноз!
— Наоборот, инструктор меня хвалит. Смотрите: он даже выписал мне благодарность за качественную работу.
Ю-816 вытащила бумагу и показала доктору. А-174 с трудом сфокусировала на ней взгляд. Действительно, там говорилось, что Ю-816 работает быстро и качественно.
Может, нет у неё никакого заболевания? Нормальный здоровый член идеального общества?
— А этот ваш объект… — начала было А-174.
— Его зовут К-131. Я ласково называю его Кэшечка.