Наварро после прихода в Картахену пошел на повышение, получив чин лейтенант-генерала, командование эскадрой принял хефе ди эскуадра Дауттевиль, командир «Санта-Исабель», произведенный после боя в адмиралы.
Противный ветер не позволил Мэтьюсу блокировать Тулон, он ушел чиниться на Менорку и французы смогли перебросить подкрепления в Италию.
Испанцы нажаловались на де Кура (хотя именно он спас их от уничтожения), и 78-летний ветеран был смещен с поста начальника Тулонской эскадры.
Несмотря на видимый благополучный результат, Тулонское сражение по существу было разгромом флота союзников. Их эскадры больше не представляли организованную силу. Корабли Наварро до конца войны простояли в Картахене, опасаясь идти в Кадис, где их можно было бы починить (в Картахене условия ремонта были плохие). Исключение составил только «Собербио», возвращенный владельцам и ушедший на Мадейру весной 1748 года, а затем — в Вера-Крус.
Вернувшись в Англию в 1744 году, Лесток столкнулся со всеобщим негодованием, его открыто обвиняли в проигрыше Тулонского сражения. Поняв, что общественное мнение настроено резко против него, Лесток поднял старые связи и потребовал от герцога Ньюкасла проведения суда. Его светлость предоставил королю все бумаги, в ответе Его Величество сказал: «Я понимаю, как много зависит от сохранения надлежащей дисциплины во флоте и как важно отдать в руки правосудия всех, кто не исполнил свой долг в этом важном событии», и в июле Адмиралтейство инициировало разбирательство по поводу Тулонского боя. 29 августа было оглашено о начале следственных действий, Мэтьюс, передав командование Роули, 19 сентября отплыл в Англию.
12 марта 1745 года Палата Общин инициировала запрос в Адмиралтейство по поводу поведения в бою у Тулона кэптенов и адмиралов, первый трибунал собрался на борту ЕВК «Лондон» 23 сентября под председательством адмирала Синего флага Чалонера Огла. Стоит сказать, что состав трибунала был выбран неудачно. Огл, только что вернувшийся из Вест-Индии, где вместе с адмиралом Верноном получил несколько болезненных ударов от испанцев (о действиях у Картахены и Сантьяго де Куба мы уже рассказывали), рвал и метал, надеясь беспощадностью и строгостью заретушировать свои неудачи в Карибском море.
Характерно, что Адмиралтейство отказалось отдать под суд хотя бы одного капитана Лестока: под суд попали 11 капитанов — все из авангарда и центра.
Первым разбирали дело лейтенантов с «Дорсетшира». Их обвинили в том, что они советовали кэптену Берришу не атаковать противника. Слушания были жаркими, но все же обвинение с лейтенантов сняли, вместо этого выдвинули обвинение уже против кэптена Берриша, решив, что он намеренно не оказал помощи «Мальборо» в бою против «Реал Филипе». 9 октября было зачитано постановление трибунала: «В связи с тем, что капитан Берриш оставался в бездействии в течение получаса, когда он мог бы помочь «Мальборо», и не был в одной линии со своим адмиралом, когда тот первый раз привел свой корабль к ветру и начал спускаться на противника, он частично подпадает под обвинение, выдвинутое против него, в том, что он не сделал всего от него зависящего, чтобы сжечь, потопить или уничтожить противника[75], а также не оказал должной поддержки «Мальборо», пока не получил соответствующего сигнала от Адмирала; таким образом, он подпадает под статьи 12 и 13 Боевых инструкций, и, соответственно, суд постановляет, что он должен быть уволен за недостойное поведение и должен навсегда считаться непригодным для того, чтобы быть офицером флота Его Величества». Суд не учел того, что корабль Бэрриша имел повреждения и не мог сразу помочь «Мальборо», но именно он затем прикрыл его и вывел его из боя.
Следующим судили кэптена Эдмунда Уильямса с «Ройал Оак». Ему предъявили обвинения по четырем пунктам:
1) не держался в одной линии с адмиралом,
2) во время сражения держался в стороне от боя,
3) не реагировал на сигналы адмирала сблизиться с противником и атаковать
4) большую часть сражения не стрелял по испанцам.
Его признали виновным по двум пунктам, но, учитывая прошлые заслуги Уильямса, а также приняв во внимание его плохое зрение, трибунал решил строго не наказывать командира «Ройал Оак». Суд постановил, что Уильямса нельзя более использовать на море, но рекомендовали Адмиралтейству оставить его в списке половинного оклада в соответствии со старшинством. Их Лордства приняли эти рекомендации[76].
18 октября на ковер вызвали командира «Руперта» Джона Эмброуза. Суд счел, что он не исполнил свой долг, избегая сражения на более близкой дистанции, тогда как это было в его силах, но, учитывая, что и до, и после сражения он проявил себя как энергичный офицер, и его неудача в бою проистекала из ошибочного суждения, суд приговорил его только к увольнению за недостойное поведение (в зависимости от милости Его Величества, т.е. с ходатайством о королевском прощении) и штрафу в размере годового оклада в пользу чатамского казначейства[77].
Кэптен «Чичестер» Уильям Дилкс был обвинен в том, что не спускался на противника и не атаковал с ближней дистанции, хотя мог это сделать. Суд счел обвинение доказанным и лишил его звания кэптена, но позже он также был восстановлен в своем чине, хотя и оставался в списке с половинным окладом (умер в 1756 году). Кэптен Фрогмор (командир «Бойн») не дождался конца разбирательства по своему делу и умер 8 ноября 1744 года в Леванте.
Кэптен Ричард Норрис («Эссекс») был обвинен своими же офицерами в недостойном поведении во время сражения, его дело рассматривалось в Порт-Магоне но, поскольку он уже оставил командование своим кораблем и получал половинный оклад, трибунал после долгих дебатов решил, что это не подлежит юрисдикции. Подробности этого дела и протест в сильных выражениях офицерами-обвинителями после этого были направлены в Англию, и Адмиралтейство приказало Норрису прибыть домой и предстать перед судом, но на пути домой он, пользуясь удобным случаем, бежал из Гибралтара (в Испанию), таким образом, признавая, очевидно, свою вину. Он умер в неизвестности, которую он заслужил.
В свою очередь Лесток выдвинул обвинения против кэптенов Роберта Пэтта («Принсесс Кэролайн»), Джорджа Склейтера («Сомерсет»), Тэмпла Уэста («Варвик»), Томаса Купера («Стирлинг Кастл») и Джеймса Ллойда («Нассау»). Он обвинил их в неподчинении своим приказам. Два кэптена были оправданы, а три — уволены со службы с формулировкой «за недостойное поведение», но, поскольку обвинения против них не затрагивали их профессиональную честь и способности, их дело было сочтено сложным (difficult)[78], и король тут же восстановил их в звании, поскольку даже он понимал, что действия вышеупомянутых командиров авангарда были абсолютно правильными.
После перерыва возобновился суд над Лестоком. Огл, сославшись на недомогание, оставил пост председателя трибунала, и был заменен контр-адмиралами Перри Мейном (ярым вигом) и Джоном Бингом (сыном Джорджа Бинга, членом парламента от партии вигов). На суде Лесток настаивал, что он не мог сражаться, не нарушив при этом линии; он не имел такой возможности, поскольку, хотя сигнал сражаться и был поднят, но также все еще развевался сигнал держаться в линии баталии. Он был единогласно оправдан. Истина же заключалась в том, что он нашел убежище за чисто техническими извинениями, которые и выручили его, хотя он действовал противоположно духу своей прежней корреспонденции с капитаном Барнеттом, что подчиненный должен выйти из линии, даже без приказа, ради соединения с главными силами и оказания им помощи в бою. Короче говоря, ради собственных интересов — а их было нетрудно сформулировать, — он забыл о своем долге перед своей страной и своими товарищами по оружию, и не стал отступать от буквы инструкций.
Во время суда над Лестоком произошло весьма знаменательное событие. 15 мая 1746 года Лордом — Главным судьей (Lord Chief Justice)[79]суда по общегражданским искам Джоном Виллисом был арестован председатель данного трибунала — контр-адмирал Перри Мейн. Лорд — Главный судья выдвинул против адмирала Огл и контр-адмирала Мейна обвинение в несправедливом лишении свободы во время похода на Картахену лейтенанта морских пехотинцев Джорджа Фрая и плохом с ним обращении. Причиной заключения и пыток был незаконный приговор, вынесенный военным трибуналом под председательством данных господ. Обвинение было ратифицировано судом присяжных.
Арест председателя настолько вывел из себя членов трибунала, что, несмотря на тот явный факт, что гражданский закон всегда имеет приоритет над военным, они приняли резолюцию, в которой говорилось о Лорде — Главном судье с грубым неуважением. Эти резолюции они направили Лордам Адмиралтейства, которые представили их Королю. Его Величество несколько поспешно выразил свое недовольство тем оскорблением, которое было нанесено трибуналу, но он, как и Лорды Адмиралтейства, имели явно смутное представление о той огромной власти, которой был наделен Лорд — Главный судья суда по общегражданским искам, который, узнав о таких резолюциях трибунала, немедленно приказал взять под стражу всех членов трибунала. Он стал предпринимать и другие меры, чтобы защитить свою должность, когда этому эпизоду был положен счастливый конец — члены трибунала извинились и полностью ему подчинились.
Решение по делу Лестока было следующим:
«Накануне сражения ночь была светлая, и адмирал хорошо видел вице-адмирала, а тот — видел Адмирала; и если адмирал считал, что дивизион вице-адмирала был слишком далеко на ветре, то он должен был послать ему шлюпку, либо каким-либо иным образом сообщить ему о своем приказе, а не судить об этом на другой день, когда уже решили сражаться; поскольку это не было использовано, то это означает, что адмирал полагал, что дивизион вице-адмирала не был далеко от него на ветре и, следовательно, не нарушил приказ адмирала. Нет оснований полагать, что порядок дивизиона вице-адмирала был нарушен, когда он лег в дрейф, наоборот, его дивизион имел наилучший строй во всем флоте Его Величества; днища его кораблей были очищены, корабли были готовы к бою, построены в линию баталии, относительно чего он делал и репетовал сигналы, равно, как и другие, сделанные в этот день.