Гэри даже приподнимается, но рука Кэтрин успокаивающе ложится ему на локоть.
– Так, как могли лечить человека без селезенки, – сообщает она. – Мистер Гамильтон, я понимаю вашу боль. Но подавляющая часть того, что клиника могла бы дать Тому, убила бы его раньше, чем рак. Даже иммунотерапия с трудом поддерживала его ослабленный организм. И я говорю так уверенно, потому что сама составляла схему лечения, а еще потому, что врачом Тома была заведующая отделением с двадцатилетним стажем. Доктор наук.
Селезенка… Леона словно бьют под дых: ему стоит немалых усилий не отвести взгляд от Кэтрин. Значит, это все же его вина.
– Еще вопросы? – с вызовом поднимает голову она. – Или вам расписать всю схему лечения? Без проблем. Мы начали с двадцати миллиграмм афатиниба ежедневно. Это таргетная терапия: токсин, который поражает клетки с определенной мутацией. Именно такой, какая была у опухоли Тома. К слову, он поражает и здоровые клетки: в первую очередь желудок. Поэтому Том не мог появиться на ваших утренних совещаниях, не приняв противорвотное.
– Хватит, – закрывает лицо руками Джек. – Мы все поняли.
– Простите, мистер Эдвардс, но я не стану терпеть, когда кто-то некомпетентный заявляет мне, что я чего-то не сделала для спасения Тома.
– Не считайте себя богом, миссис Гибсон, – встает на собственную защиту Леон. – Уверен, были еще способы.
– Какие? – уточняет Кэтрин. – Какие из известных науке методик лечения крупноклеточного рака легких мы не использовали? Не считая тех, которые были для Тома вреднее этого рака?
– Ни одну из тех, что спасли бы его, – не выдерживает Леон.
– Тыковка сказал завалить ебало, – резко поднимается она. – Приношу свои извинения. У меня… следующая встреча.
Она исчезает за дверью, и в зале повисает тяжелая тишина.
– Ты долбоеб, Леон, – наконец произносит Гэри. – Кейт права: они сделали абсолютно все. И Тыковка тоже… сделал все. Знаешь, что за жизнь у него была? Он не пил спиртное, даже питался лучше, чем мы все. В конце концов, он бросил курить! Тыковка. Курить.
– Ты знал? – доходит до Леона. – Как давно?
– Достаточно. Еще когда ему дозировку подняли… С лета, получается. Пока вы тут…
Лицо Гэри багровеет от гнева, он сжимает пальцы в кулаки и вдруг обрушивает их на стол, оставляя на нем две вмятины.
– Пока вы тут ржали над ним, когда он пытался все рассказать. Пока мы делали вид, что только наши проблемы важны, и пока ты, Леон, на него орал, чтобы он пошевеливался, Том там… – Его голос срывается, становится сиплым. – Он больше боялся блевануть на работе и подкинуть нам проблем, понятно?
Гэри поднимается, отшвыривая кресло к стене.
– Мы все виноваты. Нехуй трогать Кейт! Она и без твоего, Леон, дерьмового отношения еле ходит. Глаза открой, посмотри на нее: она с трудом держится, а сейчас небось ревет в туалете. Ты как знаешь, конечно, но она мне теперь сестра, и если я еще раз услышу, как ты вот так с ней говоришь, то въебу тебе. Не посмотрю, что брат.
Он разворачивается, выходит, но его слова звенят в голове: они все виноваты. В этом Гэри прав как никогда: если камнем преткновения для выздоровления Тыковки стала операция на селезенке, значит, Леон повинен больше всех.
Они с Джеком сидят вдвоем, не глядя друг на друга. Оба понимают: если Тыковка доверился Гэри, но ничего не сказал им, значит, они и правда были недостойны этого. Леон вспоминает каждый момент, когда шутки Тыковки о своей мнимой женитьбе казались им смешными… Вот только она была не мнимой.
Гэри знает Кэтрин с лета. Он называет ее Кейт и поддерживает больше, чем их. Майя тоже, судя по всему, давно с ней знакома.
Господи, какими же они были идиотами. Все это время.
– Я и правда ржал, – глухо произносит Джек. – Почему я ничего не замечал?
У Леона нет слов утешения. Он их не нашел ни для самого себя, ни для кого-либо еще. С отвратительной и эгоистичной стороны это даже хорошо, что Тыковка ушел так внезапно и после его смерти навалилось столько проблем: решение бесконечного потока задач позволяет оставаться в сознании.
Иначе Леон уже сошел бы с ума от отчаяния и чувства вины. Ему есть от чего это все ощущать.
– Мы воспринимали нашего Томми как должное, – выдавливает из себя он. – Оттого и такое отношение.
– Не знаю, как с этим жить.
– Я тоже, брат. Главная проблема в том, что нам придется научиться, иначе никак.
– У меня даже не было шанса, – закрывает голову руками Джек. – Я не смог извиниться. Он мне не позвонил.
– Он оставил тебе письмо.
– Это еще хуже. Он умер, думая, что я в него не верю.
Необходимо собраться и помочь Джеку. Самому невыносимо, Леон рассыпается на сотню кусков тупого мудака, но сейчас нельзя позволить себе слабость.
Брату нужна его поддержка.
– Ты же знаешь, что это не так, – собрав последние силы, поднимается он. – Томми точно ни в чем тебя не винил.
– Он сказал Гэри, а не мне. Знал, что я трепло и говно.
– Прекрати.
Леон неловко опускает руки Джеку на плечи. Нельзя, чтобы сейчас у того появилось ощущение, словно его осуждают. Тут Гэри, конечно, не помог.
– Он позвонил тебе перед смертью, – продолжает Джек, – а мне – нет. Потому что я его обидел, но даже не подозревал об этом! Если бы обратил внимание на его состояние, сразу бы понял, но…
– Мы все не заметили, – успокаивающе сжимает его плечи Леон. – И ты, и я. И Гэри, я уверен, тоже не заметил, пока в лицо не ткнули. И единственное, что мы теперь можем, – это приглядывать друг за другом, чтобы больше никого не упустить.
– Прости, – Джек выпрямляется, сбрасывая его руки, – мне не стоит расклеиваться. Пойду, ладно? Нужно поговорить с Кортни и Мартой о командировке.
– Давай встретимся на выходных. – Леон не готов отпускать его в таком состоянии. – Ты, я и Флоренс. Напьемся втроем и обосрем свежего Мартина.
– Думаешь, это хорошая идея?
– Лучше у меня нет. Скрасите мне унылые одинокие выходные.
– Ладно, – слабо улыбается Джек и хлопает его по плечу. – Договоримся о времени.
Оставшись в зале один, Леон выдыхает: кажется, хоть немного, но подхватил. Теперь бы еще помириться с Гэри, и первые шаги можно будет считать успешными. Правда, что делать с самим собой?
Пора возвращаться в кабинет. Леон торопится: «не дразнить Бакстона» нужно записать в список вещей, которые стоило сделать еще до отъезда из Манчестера. В конце концов, если селезенка и правда стала решающим фактором…
В голову приходит безумная мысль, которая, однако, сразу же разливается по телу непривычной уверенностью и даже каким-то теплом. Леон не смог предотвратить смерть Тыковки… Но разве кто-то может помешать ему отомстить за нее? И ведь очевидно кому: барон Бакстон принес им четверым столько проблем, что заслужил смерть уже довольно давно.
И сейчас это кажется единственным способом пережить утрату. Леон когда-то пообещал себе, что остановится на четвертом убийстве, но раз уж решил нарушить обет ради Шерил – кстати, и ее нельзя забывать, просто сейчас она не высший приоритет, – можно и для Бакстона сделать исключение.
У Леона появляются весьма четкие и даже приятные планы на вечер: понять, как отомстить за Тыковку тому, кто отправил к нему киллера. Он невольно улыбается экрану: вот оно, его искупление. Кровь за кровь. С двойным выигрышем в финале.
Все, у него наконец получается расслабиться, и он готов обсудить что угодно с кем угодно. Что стоит в календаре? Планы на поездку в Корею с Кэтрин? Ладно, пусть будут они.
– Эмилия, – зовет он своего нового ассистента. – Пригласи, пожалуйста, Кэтрин Гибсон.
Глава 11
Принцесса
Первый день в новой должности не особенно отличается от остальных, проведенных в предыдущей. Главная разница пока состоит в том, что за этот Зои заплатили почти в три раза больше: Арчер не поскупился, перебивая предложение Гамильтона. Есть сомнения, что в изначальной вакансии зарплата была такой же огромной.
К тому же ей полагаются целых пятнадцать дней оплачиваемого отпуска, новое парковочное место и потрясающая страховка – это что еще за щедрость? Жизнь стремительно начинает налаживаться.
Дома ее надменным взглядом встречает Булка, забравшаяся на книжный стеллаж.
– Если ты что-то свалишь, я тебя этим ударю, – предупреждает Зои.
Словно понимая ее, кошка тут же заводит лапу за рамку с единственным артом к книге, который Зои не покупала.
– Тебе бы передумать, – советует она. – Это я не прощу.
Ее книга не стала успешной. Более того, она в свое время еле дотянула до середнячка продаж. Зои что только не делала для ее продвижения: постила в «Инстаграм» [3], пресмыкалась перед рецензентами, заказывала художникам арты и даже забрасывала собой «Тумблр», но ничего не сработало. Саммер говорит, это нормально для дебютного романа: стоило просто продолжать, и масса текста однажды победила бы сложности индустрии.
Проблема в том, что для этого нужно протянуть четыре-пять голодных лет, а у Зои их в запасе не было. К тому же успех в литературе не гарантирован никому: как бы ты ни писал, как бы усердно ни работал, элемент случайности все равно преобладает. Уж насколько «Пятьдесят оттенков серого» – полуграмотная дрянь, и тем не менее серия взлетела. А многие истории, изначально сделанные лучше – как минимум в них чувствуется школа, – не получили и половины этого успеха. Такое не объяснишь родителям, которые ждут от дочери достижений.
Зои ненавидит лотереи, так что оставила эту затею. Да, у «Сигмы-Дзеты», ее книги, появились свои фанаты. Вряд ли они вспомнят о ней еще через год, но это было приятно. Единственный арт, который сделан не за деньги, а от чистого сердца, Зои распечатала и поставила дома в рамку. Это сентиментально до скрежета зубов, конечно, но все равно греет душу. Однажды ей удалось вдохновить кого-то на творчество.
– Я вижу, ты не голодна, – угрожающе смотрит на Булку Зои. – Ладно, без ужина так без ужина.
Та, больше не задерживаясь ни на секунду, пикирует на спинку дивана, смешно стукаясь о нее мордой. Значит, нужно кормить, чтобы сохранить в квартире хоть что-то еще дорогое Зои. А потом садиться за свою новую вторую работу: она никак не может докопаться до синдиката, членом которого является Арчер. Сам он пока не торопится рассказывать.