Леона бесит чрезмерная активность собственного тела, начиная даже с утренней эрекции. Особенно когда он до чертиков устает, а тестостерон все равно требует реализации, любыми, иногда нечестными способами играя с его сознанием. В такие моменты Леон даже понимает тех, кто идет на совместное проживание, как Гэри: можно просто реализовать потребность, быстро, особенно если жить с подходящим партнером, поддерживая эмоциональную сторону отношений.
Мистер Хабершам объяснял структуру семейных связей еще в Бирмингеме, но тогда Леон отнесся к этой части своего образования как к факультативной. Хотя она и по сей день такой и является.
Когда он садится за руль, Зои уже пристегнута.
– Назови адрес, – просит Леон.
– Квинс, Утопия-Парквэй, семьдесят три – десять.
– Недалеко от Университета Сент-Джонс?
– Ты знаешь что-то о Квинсе? – уточняет она. – Да, в двух кварталах.
– Я успел изучить Нью-Йорк за шесть лет. Не так хорошо, как Манчестер, конечно.
– Тебе нравится здесь жить?
«Тесла» заводится, и Леон выезжает с парковки. Еще месяц назад он ответил бы на этот вопрос без запинки, но сейчас… Не то чтобы ему не нравилось жить в Нью-Йорке. Проблема скорее в том, что ему не нравится жить в мире, в котором нет Тыковки. И ни один город на планете не заполнит эту пустоту, так что какая теперь разница, Нью-Йорк или Индианаполис, Манчестер или Хоршам?
– Да, – врет он. – Здесь масса возможностей. А ты родилась в Нью-Йорке?
– В Бостоне, – откликается Зои. – Но там я вряд ли добьюсь того, чего хочу, поэтому после университета перебралась сюда. Можно было бы уехать на Западное побережье, но люди совсем уж не мои.
– Понимаю, – соглашается Леон.
Он и сам не может выдержать этих расслабленных придурков, у которых по венам вместо крови течет трава. Сколько бы он ни ездил по свету, формула неизменна: теплый климат развращает умы и уничтожает трудолюбие в зародыше. Так что если не Нью-Йорк – лучше уже Канада.
Их разговор становится из делового общеознакомительным. Пустые улицы располагают к быстрой езде, но неторопливой беседе. Они доезжают до Квинса за полчаса, и за это время Зои успевает рассказать о своей глобальной цели развиться в пиар-направлении и стать топ-менеджером компании мирового масштаба. Звучит амбициозно, но из того, что Леон слышал на собеседовании, у нее это вполне может получиться.
– Во сколько ты обычно ложишься? – спрашивает она, когда Леон въезжает на Утопия-Парквэй.
– В одиннадцать вечера.
– Если продолжим, выходит, будем видеться по выходным, – замечает Зои. – Пока я только в полночь выбираюсь из офиса.
– А во сколько приезжаешь?
– В десять, – хмыкает она, – да, я еще на этапе адаптации.
Типичная ошибка новичка: кажется, что каждый час одинаково эффективен и если начнешь работу в восемь, то закончишь только в десять вечера. Очевидно, что Зои в самом начале будущего открытия.
– Хочу угадать, какая у тебя квартира, – произносит она.
– С чего ты взяла, что у меня квартира?
– Я знаю этот трюк, не сбивай с догадки.
Леон тормозит у ее дома и глушит двигатель, поворачиваясь к Зои.
– Хорошо, у тебя есть три попытки.
– Хватит и одной. Думаю, ты живешь на Манхэттене.
– Это очень большой район, – пожимает плечами Леон.
– Новый небоскреб около Брайант-парка, – чуть щурится она. – Пентхаус.
– Два из трех верны, – подтверждает он, – но не Брайант-парк.
Не дожидаясь ответа, Леон выходит из машины, чтобы открыть Зои дверь.
– Неужели не Мидтаун? – спрашивает она. – Адская кухня?
– Центральный парк.
– Прости, недооценила масштаб, – прикладывает руку к груди Зои.
Леон протягивает свою и снова ощущает мягкость кожи.
– Зои, у тебя в резюме есть номер мобильного.
– Конечно.
– Я могу воспользоваться положением и взять его оттуда?
Ее выражение лица почти не меняется, только губы трогает легкая улыбка.
– Да, ты можешь это сделать.
Опустившись на секунду, он оставляет невесомый поцелуй на костяшках ее пальцев, и губы чувствуют еле заметную дрожь: тело выдает ее лучше, чем лицо. Что же, на это будет интересно посмотреть.
– Спокойной ночи, принцесса.
– Спокойной ночи, Леон Гамильтон.
Уже через минуту Зои скрывается за белой дверью длинного двухэтажного дома. На первом этаже, слева от входа, включается свет.
Боже, с какой она планеты?
Глава 16
Принцесса
Трусы на выброс.
Зои закрывает за собой дверь, прижимается к ней спиной и зажмуривается: вау. Господи, хоть бы не оставить следов в его «Тесле»… Хотя Леон сто процентов почувствовал, что именно происходит.
Это лучший доминант из всех, кого она встречала. По ее собственному чек-листу у него не вышло ни одного красного флага, а когда уже перед домом он спросил разрешение на то, чтобы взять номер из ее резюме… Запрос на согласие еще никогда не звучал настолько сексуально.
Нащупав выключатель, Зои опускает его и в освещенной комнате замечает Булку, недовольно сидящую на полу перед ней.
– Сейчас покормлю.
В ответ кошка презрительно мяукает и уходит сидеть рядом с миской, всем своим видом демонстрируя презрение к гулене, которая опоздала на ужин.
Боже, Леон Гамильтон оказался еще лучше, чем она представляла. И высокий! А эта черная рубашка? А атлетичные плечи, которые не особенно было видно под пиджаком в офисе? Странно, конечно, что он выглядит таким взрослым в свои двадцать восемь… Но это просто идеально. Зои никогда не нравились ровесники: они скучные и бессмысленные, их амбиции укладываются в мамину сумочку и редко выходят оттуда до тридцати. То ли дело мужчины около сорока, как профессор Бакли, открывший ей мир БДСМ, или тот же Маршалл Чеслин – он был хорош ровно до первого робкого «давай я уйду от жены и будем ходить, держась за ручки».
Но и в двадцать восемь Леон уже добился большего, чем ее бывшие. Интересно, а можно называть так тех, с кем не было стандартных отношений? Если нет, получается, у Зои всего один бывший, и тот из школы…
Булка оглушительно напоминает о себе, и Зои достает пакет с кормом и наполняет миску. От очередной попытки ее погладить Булка виртуозно уворачивается. Вот уж спасибо, Маршалл Чеслин, этот своенравный кусок говна только и может, что есть и крушить квартиру.
Мысли логично возвращаются к Леону. Зои не религиозна, но сейчас готова благодарить кого угодно за эту встречу. Иисуса, Шиву, Будду, Зевса с Юпитером – совершенно неважно. Она наконец встретила достойного себя человека, и они вполне могут договориться о нормальном взаимодействии. Он не ищет девушку, ей не нужны розовые сопли и домик с белым забором, они идеально подходят друг другу. И, боже, как же он все-таки хорош!
«Созвон, – пишет она сообщение в чат с подругами. – СЕЙЧАС».
Плевать, что почти полночь: вряд ли Руби спит, и Саммер тоже, наверное, в разгаре своей рабочей «смены».
«Пять минут, – приходит ответ от Руби. – Возвращаюсь».
Зои оставляет Булку наедине с едой, падает на диван и открывает ноутбук, тут же заходя в видеоконференцию. Там спустя мгновение появляется сосредоточенное лицо Саммер.
– Привет, – бросает та, – не говори две минуты, я дописываю сцену.
Эверли не прочла сообщение, но она, скорее всего, единственная может спать. Зои проверяет телефон: Леон вряд ли напишет что-то сегодня, хотя мог бы. Сейчас слишком рано, он еще должен быть за рулем.
Сутки, напоминает она себе. Нормальный срок для сообщения – сутки. Они с девочками это уже обсуждали, когда Маршалл написал ей следующим вечером после первой встречи, а Зои посчитала, что он выдержал слишком большой срок, и едва не внесла его в черный список. Пришлось выучить странный переписочный этикет. Хотя казалось бы, что мешает написать сразу, если тебе все нравится?
– Значит, так, – звучит голос Руби, – я еще поднимаюсь, но уже здесь.
Зои переводит взгляд на экран и замечает, что темные волосы той уложены в высокую прическу, без того огромные глаза выделены еще сильнее, а ниже виднеются голые плечи.
– Ты была на приеме или на свингер-вечеринке? – уточняет она.
– С моей профессией – какая разница? – отмахивается Руби, продолжая шагать по лестнице. – Когда ты по работе, даже оргия не приносит нужного удовольствия.
– Ты же журналист, – с укором произносит Саммер, которая, судя по сведенным бровям, так и сидит в своей сцене, – тебе должно нравиться высасывать информацию.
– Ты же писательница, должна знать разницу между высасывать и насасывать, – беззлобно огрызается Руби.
– А мне кажется, участие в оргии во имя добычи информации – это приятно и эффективно, – замечает Зои. – Сидишь у него на лице, задаешь вопросы, а ответы льются сами собой.
– Ага, главное, мышечную память раскачать, – добавляет Саммер.
– У меня в вагине нет слуховых рецепторов, – отвечает Руби.
Экран делится, впуская четвертое окно, и сонная Эверли, сидящая у себя на кухне, появляется с уже поднятыми бровями.
– Я так понимаю, я вовремя.
– Очень! – Руби останавливается у входной двери. – Я все жду, когда этим двоим надоест глумиться над моей работой.
– Мы предположили, что она ведет расследование на оргии, поэтому и голая, – объясняет Зои.
– Это было бы самое полезное использование твоей вагины за последние двадцать лет, – поджимает губы Эверли.
– Я не голая, – опускает камеру Руби, демонстрируя вечернее платье. – Все? Закрыли тему?
Она несколько раз говорила: не будет раскрывать секреты своего расследования. Эверли не совсем верит в то, что Руби действительно влезла во что-то серьезное, но Зои знает ту лучше. Просто так подруга не стала бы напускать на себя столько таинственности.
– У меня полчаса перерыв, – вмешивается Саммер. – Зои, что у тебя?
– Леон Гамильтон, – объявляет она. – Он же человек, от которого на улице повышается влажность.
– Вы переспали? – деловито уточняет Руби.
– Конечно нет. Поверь, он не подходит для одноразовой связи.