– О да, – выдыхает она более возбужденно, чем хотелось бы показать. – У меня теперь есть читающий доминант?
– Тебя это так удивляет?
– Нет, просто к твоей и без того непомерной сексуальности я вынуждена накинуть еще сотню баллов.
За ее спиной раздается тихий смех, и Зои оборачивается.
– Никогда бы не подумал, что моя библиотека так впечатляет.
– Если тебе нужно будет посидеть в одиночестве, просто ссылай меня сюда, – невольно тянется к корешкам Зои.
«Розенкранц и Гильденстерн мертвы», – написано на одной из тонких книг.
– Принял информацию, – с улыбкой в голосе произносит Леон. – Показать тебе другие комнаты или ты предпочтешь остаться здесь?
– Я вернусь к вам, – обещает Зои книгам.
Они осматривают спортзал, который Леон обустроил у себя же, одну из гостевых комнат и наконец подбираются к предпоследней двери.
– Это будет твоя спальня, – поворачивает ручку он.
– Прости? Зачем мне здесь спальня?
– Чтобы ты могла остаться на ночь после сессии.
– Я… – Она даже не планирует заходить. – Мне это не нужно, прости.
– Что не так?
– Единственный повод, по которому я могу не ночевать в своей кровати, – это человеческое тепло во сне, – объясняет Зои. – Поэтому меня такое не очень привлекает. Либо я остаюсь на ночь, чтобы спать с тобой, либо уезжаю домой.
– Странно, – с интересом произносит Леон. – При этом ты против возникновения чувств.
– Не вижу, как это соотносится.
– Напрямую. Физический контакт сам по себе опасен для каждого, кто хочет остаться в сознании и не позволить эмоциям отнимать свое время. Постоянный игровой партнер тем более: мы будем поддерживать связь, которую легко со временем спутать с тем, что называют любовью. Именно поэтому я так тщательно работаю с процессом переговоров.
– К чему ты ведешь?
– Совместный сон – одна из тех вещей, которые провоцируют излишнюю привязанность.
– А ты на нее способен? – смотрит в непроницаемые глаза Зои.
– Нет, – медленно качает головой Леон. – Мне недоступны чувства, которые появляются у других людей.
– Та же история, – пожимает плечами она. – Так что мне нечего бояться. И потом: я ведь не настаиваю на твоей кровати. Могу уезжать к себе домой, это не проблема.
– А что не так с собственной спальней у меня дома?
– После сессии я буду чувствовать себя использованной вещью, – открывает карты Зои. – А это не мой фетиш.
– Принято, – спокойно соглашается Леон. – Идем в игровую?
Он отвлекается на вибрирующий в кармане телефон, и Зои закрывает дверь в свою несостоявшуюся спальню. Она чувствует себя победителем, только что отвоевавшим кусочек личных границ, и не может скрыть триумфальную улыбку.
– Черт, – морщится Леон, глядя в экран. – Есть проблема.
– Что-то серьезное?
– Вроде того. Мне нужно уехать.
– Ты шутишь, – поднимает бровь Зои.
– Не сейчас.
Он что-то быстро набирает в телефоне, а потом возвращает его в карман черных брюк.
– Мне действительно необходимо уехать, и это критично важно. – Серьезный тон его голоса говорит сам за себя. – Не знаю, на сколько затянется, но постараюсь вернуться так быстро, как смогу.
Внутри поднимается возмущение, которое Зои с трудом подавляет. В конце концов, это действительно может оказаться важным – до этого Леон не отменял их планы. Для первого раза устраивать скандал было бы глупо и даже вредно.
– Тогда я поеду домой.
– Останься. – Он вдруг берет ее за руку и тянет на себя.
Его губы впиваются в ее коротким жадным поцелуем, который вместо слов говорит о том, что неотложные дела не выдуманы.
– Квартира в твоем распоряжении, и особенно библиотека, – произносит он ей на ухо. – И если я задержусь, ты можешь лечь у меня в спальне. Я не против спать вместе с тобой, вне зависимости от наших сессий. Понял, что это важно.
– Леон…
– Я вернусь, как только смогу, – обещает он. – Если проголодаешься – не стесняйся ограбить холодильник. В том числе на пиво.
Еще один поцелуй, и Леон выпускает ее и быстрым шагом выходит из квартиры, положив ключи на кухонный островок.
Зои остается совсем одна.
Глава 26
Леон
Леон ненавидит клуб настолько, что без крайней необходимости не заезжает в этот квартал. Но сегодня приходится: кажется, произошло что-то из ряда вон выходящее.
Его молча пропускают на входе, хотя Леон выглядит слишком прилично для местного сборища отбросов. Впрочем, ему недолго приходится торчать среди этой разношерстной толпы уебанов, потому что как только он появляется в основном зале, к нему уже направляется Кривой Стиви, отлепившийся от Рендалла с подпольных боев. Его присутствие здесь, конечно же, обязательно – у каждого будущего короля должен быть собственный шут.
Кривой Стиви идеально подходит: мелкий пузатый ирландец, глаза которого ни разу в жизни не смотрели в одну точку. Леон совершенно не рад его видеть, Стиви – то самое воспоминание из дома, которое не дает забыть, зачем он уехал.
– Где? – бросает Леон, когда тот подходит ближе.
– Иди за мной, – напускает на себя важности Стиви.
Остается надеяться, что Леон не зря оставил Зои дома одну: ему должны предложить нечто мощнее первой сессии с горячей нижней. Иначе придется пополнить список будущих покойников, а в нем и без того тесно.
Кстати, Шерил… Завтра нужно проверить, вдруг появилась информация о том, куда она переехала. На последнем месте ее спугнула слежка.
Когда Стиви тянет на себя неприметную дверь в вип-кабинет, в открывшемся проеме видны только широкие спины двух громил, которые, впрочем, тут же расступаются. Леон проходит через живую арку.
– Леон Гамильтон, – лениво мяукает Хаттон Бакстон, не поднимая задницу из красного кресла. – Слышал, ты почти стал американцем?
Он никак не изменился. Крысеныш им и остается: острый нос так и норовит кого-нибудь проткнуть, а отсутствующий напрочь подбородок вместе с маленькими глазками завершает образ. Но хотя бы одет прилично.
– У меня двадцать минут, – садится Леон в кресло напротив. – Ты портишь мне вечер понедельника.
– Поверь, то, что я тебе предложу, лучше любой из твоих послушных кошечек.
У Бакстона-младшего такой взгляд, что от него одного вся улица грязнеет. Но сейчас не время для драки, к тому же те два бугая явно не дадут закончить ее быстро.
Хотя после выброса адреналина секс ярче… Нет, все равно не стоит того.
– Ближе к делу, Хаттон, – просит Леон.
– Скажи, ты ведь хотел выйти из синдиката?
– Сообщал о таком желании, – кивает он. – Шесть или семь лет назад.
– Что, если у тебя есть шанс это сделать?
Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. С чего бы барону Бакстону его отпускать? Еще и посылать для этого сына, который – барон точно знает – не вызывает у Леона ничего, кроме отвращения.
– Зачем мне это сейчас?
– Не прикидывайся, – невпопад смеется Хаттон. – Ты тут себе обустроил легальный бизнес, уже получил «Предпринимателя года»? Все знают, что ты почти ничего не имеешь с синдиката и только выплачиваешь отцу долг. Неоплатный, к слову.
– Ближе. К делу, – просит Леон.
– Я могу закрыть твой долг перед синдикатом. Будешь свободнее птицы.
– И что барон хочет взамен?
– Ты меня не слышал? Не отец, Леон, а я. Именно я могу закрыть твой долг.
– Окей, – на этого выродка даже не хочется тратить эмоции, – что тебе нужно взамен?
– Чтобы ты убил моего отца.
Это ловушка? Леон подавляет желание оглянуться в поисках скрытой камеры и продолжает немигающе смотреть на Хаттона. Если он серьезно – а пока не до конца понятно, правда ли, – то это первый раз, когда их желания совпадают.
– Смешно, – подтверждает Леон. – Ты вызвал меня посреди вечера для шутки?
– Выйдите, – командует бугаям Хаттон.
Судя по звукам, они молча повинуются. Леон судорожно соображает, может ли это действительно быть проверкой, и отвлекает Хаттона от своего лица тем, что поправляет очки.
Стратегия разговора вырисовывается только одна: отрицать и отказываться. Нужно понять, что кроется за этим странным предложением.
– Я совершенно серьезно.
– Чем тебе помешал барон? – уточняет Леон.
– Устану перечислять. Если кратко – он уже старик и сильно сдает. Теряет кучу денег на том, что не верит в новые технологии, да и вообще ведет дела совершенно так же, как в нулевых. А у нас в следующем году начинаются двадцатые.
– А по правде?
– Ты считаешь меня дебилом? – хмурится Хаттон.
Его тело не выдает признаков лжи. Волнение – да, вперемешку с раздражением. Но на ложь пока не похоже.
– Считаю, что это не причина его убивать, – замечает Леон. – Барон Бакстон был ретроградом еще когда я учился в школе, но менее прибыльным его бизнес из-за этого не стал. Сильно сомневаюсь, что если бы тебе были просто нужны новые шлюхи, ты бы не смог организовать их сам.
– Ладно, – Хаттон начинает злиться, – ты хочешь правды?
– Всегда.
– Мне нужны деньги. Больше, чем сейчас, и точно больше, чем моя доля здесь. Прибавь к этому то, что отец планирует урезать мне выплаты, и ты со своим аналитическим умом точно найдешь причину.
В отличие от Леона, Хаттон Бакстон смог окончить Итон. Более того, он даже попал в Кембридж – правда, оттуда его отчислили уже на втором курсе. Образование этого выродка было фантастически бездарной тратой денег, но кое-что тот все же вынес: его речь звучит безупречно. Школа чувствуется.
– И ты приехал в Нью-Йорк, чтобы поставить под сомнение мою лояльность барону? – поднимает голову Леон.
– Если ты переживаешь, на мне нет прослушки, – наконец догадывается Хаттон. – И камер тоже.
– Не о чем переживать, я ведь не собираюсь предавать твоего отца.
– Ты пока не понял, Леон, – угрожающе придвигается тот. – Мой отец умрет в любом случае, но ты получишь награду, только если возьмешься за дело.
– Зачем ты приехал? Уверен, дома полно наемников.