Позже, когда Леон на руках опускает ее в заполненную горячей водой ванну, она представляет, что так будет всегда. Эта забота, ласка, его довольный, как у сытого кота, взгляд. Сегодня, завтра, через месяц… Всегда.
– Не хочешь залезть ко мне? – спрашивает она.
– В другой раз, – обещает Леон и садится рядом, протягивая стакан. – Возьми, сейчас открою тебе шоколад.
– А музыка? – выходит почти капризно.
– Как я мог забыть, – улыбается он. – Твоя любимая сильная женщина.
По ванной комнате разливается знакомая мелодия. Леон протягивает Зои плитку шоколада и откидывается назад, к стене. Он особенно хорош сейчас, со слипшимися волосами, капельками пота на лбу и странной полуулыбкой.
– Откуда у тебя шрам? – спрашивает она.
– Тот, что на бедре? – приподнимает бровь Леон. – Перестрелка.
– Звучит круто. И много у тебя было перестрелок?
Он морщится, косится на свой шрам, но все же отвечает:
– Одна, и нам всем хватило. Братья вытаскивали меня из Левеншульма, пока я был в отключке и все пытался умереть от потери крови. Залило всю машину, сиденья проще было выбросить, чем отмыть, а еще вымазались, как черти.
– И это вас остановило?
– Это, таскающий нас на хуях ветеринар, который меня зашивал, и внезапное осознание того, насколько мы смертны.
Леон на секунду мрачнеет после этих слов, но тут же, встряхнув головой, поднимается.
– У меня для тебя кое-что есть.
Зои прикрывает глаза, потягиваясь, и нога дает о себе знать легкой болью. Нет, это все же чистой воды идиотизм: их отношения по контракту превращаются в ромком. Но сейчас ей слишком хорошо, чтобы это менять.
– Ванная – странное место для подарков, – задумчиво произносит Леон, – но за ужином я, если честно, забыл.
Повернувшись, Зои видит небольшую бархатную коробочку у него в руке и тут же поднимает ладони из воды, сначала принимая протянутое полотенце. Забыл, как же… Он специально хотел смутить ее, в этом нет никаких сомнений.
Сережки. Небольшие золотые кольца, свитые из нескольких колец потоньше и усыпанные бриллиантами… Зои замечает слово «Графф» внутри коробки, и прикидывает, что такие, должно быть, стоят не меньше десяти тысяч.
– Они очень красивые, – переводит взгляд на Леона она.
Но какие-то слишком девчачьи. Нежные, тонкие, да и самой Зои они не совсем подходят: скорее для девушки лет восемнадцати, или их могла бы выбрать такая… О боже.
– Я не могу их принять, – протягивает она коробочку обратно.
– Что не так?
– Они были куплены не для меня.
– Я тебя не понимаю, – хмурится Леон.
– Ты ведь их не выбирал, да? – Зои с вызовом смотрит ему в глаза.
По взгляду понятно: она права. Леон забирает коробочку, отшвыривает в сторону с плохо скрываемым гневом и опускается обратно на пол.
– Их выбирали для тебя.
– Но не ты, а какая-то другая девушка, правда? Ассистентка?
– Не думал, что это будет такой проблемой.
Его голос становится жестким, и Зои окатывает холодная волна реальности. Не стоило ни на минуту забывать, с кем она спит. Это не профессор Бакли, не Маршалл Чеслин, не безобидные мальчики из баров. Леон Гамильтон – настоящий мафиози, он убивает людей, управляет целым филиалом преступного синдиката. А еще у него ни одной осечки за тринадцать лет.
Если уж он начал трахать ее, только чтобы подобраться к Арчеру, нечего и удивляться, что подарки он ей тоже не будет покупать сам – откуда такие нежности?
– Просто когда женщина выбирает такой подарок, она всегда выбирает его для себя. Подсознательно. Так что… Это не мои сережки, и если я их надену, буду чувствовать себя воровкой, – пытается вежливо обозначить Зои.
– Я тебя понял, – кивает Леон.
Он все еще зол. Естественно, столько денег на ветер… Хорошо бы у него сохранился чек.
– Если что, мне необязательно делать подарки, – садится она. – Контракт этого не подразумевает.
– Контракт… – задумчиво произносит Леон. – Ты права. Больше не повторится.
Он поднимается и протягивает руку, помогая ей встать. Его тело напряжено, но так даже лучше.
Им не стоит больше сокращать дистанцию, да и вообще нужно вернуться к прежним установкам. Иначе этот человек однажды погубит Зои.
Глава 40
Леон
Не думать о Зои Харпер.
По возможности не думать о Зои Харпер.
Пожалуйста, хотя бы пару минут не думать о Зои Харпер.
Леон битый час смотрит в экран, где ничего не меняется, но и в голове у него ничего не откладывается. Хорош генеральный директор: только и может, что прокручивать в памяти последний разговор со своей нижней. Эффективность уровня «бог», десять МВА из десяти.
Он бесит уже сам себя, и это невыносимо. Леон поднимается, прогуливается вокруг стола, смотрит в окно, качает спинку кресла, просит Эмилию сделать чай с молоком, возвращается к работе. Изменений нет.
Зои права в том, что отстраняется от него. Она вообще много в чем права, но сейчас особенно: им нельзя выходить за рамки контракта. Тем более без серьезного диалога, в котором оба должны согласиться на новый этап отношений, выставить границы и принять совместное – совместное! – решение.
И такой разговор точно нельзя вести исключительно сердцем: это самый подлый орган, который сегодня испытывает одни чувства, а уже завтра может передумать. И то, что Леон сейчас ощущает, до сих пор нельзя уместить в какой-то один термин. И о чем тогда ему торговаться с Зои? «Переезжай ко мне, займи своими вещами гардероб, ходи босиком и смейся по утрам?»
Боже, какая чушь. Следующая станция – кабинет психиатра.
В ответ на стук в дверь уставший от переживаний мозг откликается выбросом дофамина: храни господь того, кто решил зайти к нему без назначенной встречи.
– Да-да, – быстро отвечает Леон.
– Мешаю? – В кабинет просовывается голова Кэтрин. – Могу позже заглянуть.
– Отлично! Заходи! Чаю будешь?
Она хмурится, но заходит. На лице написано недоумение, а в движениях чувствуется какая-то опаска. Кэтрин начала носить свободную одежду, и теперь ее выпирающий живот не так уж пугает. Интересно, ребенок уже двигается?
Черт, и это тоже! Леон иногда забывает, что осталось всего несколько месяцев и у них появится еще один Гибсон. Или одна. На прошлой неделе они с Кэтрин были на УЗИ, очень хотелось узнать пол, но ребенок развернулся к датчику задницей, и ничего увидеть не получилось.
– Объясни, что с тобой происходит, – просит Кэтрин, подходя ближе. – Ты сам на себя не похож.
– Хорошее настроение, – растягивает губы в широкой улыбке Леон. – Думаешь, у меня такого не бывает?
– А вот оскал вообще убери, я чуть не родила от испуга.
Ее не проведешь. Кэтрин протягивает руку и поправляет Леону волосы, как… мать? Старшая сестра? Кажется, они окончательно запутались в ролях, которые играют.
– Рассказывай, – ласково произносит она. – Как ты?
– Все нормально.
– Не ври мне, если я и выучила твое «нормально», то это когда ты мрачный раздаешь приказы и орешь «я занят». А сейчас точно что-то произошло.
Леон сжимает пальцы в кулаки. Внимательный взгляд Кэтрин окончательно надламывает его сопротивление, и он даже не знает, с чего начать.
– Ладно, только сядь, пожалуйста, – медленно произносит он. – Ладно. Наверное, частично это касается и тебя. Помнишь, что я убил того, кто ударил Тыковку ножом? Теперь я доберусь до его заказчика.
В своем неторопливом рассказе он все же опускает подробности, особенно те, по которым можно вычислить личность барона Бакстона. Впрочем, суть неизбежно концентрируется на Зои: неудивительно, ведь она украла его способность размышлять хоть о чем-то кроме нее.
Тринадцать лет без осечек… Леон пока не определил для себя: может, его так таращит не из-за Зои, а по какой-то другой причине. В этом случае предложение расширить границы их отношений будет не только преждевременным, но и губительным для обоих.
– А я еще тот придурок, – заканчивает он, – мне же ничего не стоило заехать и самому выбрать подарок. Просто и в мыслях не было, что это может стать проблемой, поэтому отправил Эмилию.
– Хороша девчонка, – сияет Кэтрин. – Сколько ей, говоришь?
– Двадцать пять.
– А тебе двадцать восемь… Отличная разница в возрасте. Так что конкретно тебя беспокоит?
Кэтрин слушала весь его рассказ как подкаст, не перебивая, но теперь ведет себя весьма странно. Откинулась назад в кресле, положив руку на живот, будто придерживая его, и улыбается так, словно Леон пересказывает ей сериал.
– Видишь ли, – пытается подобрать слова он, – я обычно не вступаю в отношения.
– О да, плохой и страшный доминант никогда не влюбляется. Все как по учебнику, да?
– Не пойму, я поделился с тобой чувствами, чтобы издевки выслушивать?
– Прости, – легко отмахивается Кэтрин. – Ладно, давай серьезно. Как ты собираешься поступить?
– Нужно хорошо обдумать ситуацию и принять решение, что я могу предложить Зои, – старается разложить все по полочкам Леон. – А потом провести переговоры.
– Теперь вижу, почему им с тобой так тяжело. Леон, предложи ей главное, что у тебя есть, и не забывай урок с сережками.
– О чем ты?
– Ты пытаешься натянуть нелогичную часть нашей жизни на логичную, – объясняет Кэтрин с улыбкой. – И я отлично тебя понимаю, сама занималась тем же… Но в этом нет смысла. Есть сферы для работы мозга, как, например, офис, и есть сферы для работы сердца. Не стоит их смешивать, потому что сознание никогда не даст тебе принять верное решение.
– Почему?
– В отношениях слишком много рисков, огромная зависимость от другого человека, чувства которого ты не контролируешь. Чтобы довериться кому-то, нужно позволить себе стать ранимым, а это страшно.
Кэтрин отводит взгляд, и Леон начинает понимать, о чем она говорит.
– Но без этого счастья не достичь, – заканчивает она.
А еще хочется быть уверенным, что ты не играешь в одни ворота и твои чувства действительно нужны другому человеку. И вот здесь Леон не может гарантировать себе ничего: Зои до сих пор не выглядит как девушка, которой нужно то, что у него внутри.