– Значит, я буду спокойна.
– У меня в любом случае к тебе предложение. Как насчет…
И все же Зои тушуется и даже запинается. Ей-то это зачем? Защищать Леона от тюрьмы? Еще и ценой дружбы?
Внутри больно колет в наказание за сомнения: почему-то сейчас кажется, что на ее месте он поступил бы так же.
– Давай обсудим, чем тебя заинтересовать, чтобы имя Леона не появилось в твоей статье, – берет себя в руки Зои.
– Ты сошла с ума? – уточняет Руби. – Или просто пьяна?
– Я серьезно.
– У него что, золотой член? Впервые в жизни вижу, чтобы ты кого-то защищала.
– Он им по-золотому пользуется, но дело не в этом, – невозмутимо произносит Зои. – Я просто знаю чуть больше тебя.
– То есть ты могла бы не спасать его, а помочь мне?
– Не заставляй меня делать выбор, – выходит почти угрожающе.
– Ты просто переебалась об него, признай, – с отвращением морщится Руби, теряя контроль. – С головой дружишь? Это самое громкое имя в моем деле, и на него я накопала серьезный материал. Хочешь, чтобы я выдала десяток ноунеймов в дебютном расследовании? Проще набрать 911 и сразу уйти в «Нихуя дейли», переехав в какой-нибудь Шмелеебск.
Идеально! Зои едва сдерживает радостный смешок: дело не в моральных устоях – слава богу, у Руби они так и не появились, – а в ее карьере. С этим хотя бы можно работать.
– Я дам тебе имя, – все-таки улыбается она. – Не нужно будет ехать ни в какой Шмелеебск. Дэвид Арчер достаточно громко звучит?
Руби замирает, осознавая, что сейчас услышала, и ее лицо постепенно меняется. На нем появляется охотничий азарт, и теперь главное – не дать ей пожадничать. Если Руби захочет и Леона, и Арчера, станет сложно контролировать ее поведение.
Конечно, Зои потеряет работу, и будет чудом, если ей удастся сохранить хоть какую-то репутацию в городе… Но прямо сейчас она не готова думать об этом всем, ведь главное – сохранить Леона. Этот человек нужен ей больше, чем Арчер, он ценнее и интереснее. И у него в любовницах нет ее врага.
– Ну так что?
– У тебя есть компромат на Арчера? – выпаливает Руби.
Наконец ее глаза снова горят.
– Есть, – подтверждает Зои. – И я готова отдать его тебе, но на моих условиях. Контроль наркотрафика всего Восточного побережья важнее для общественности, чем какое-то фантомное управление синдикатом. Понятнее.
– Ты не шутишь?
– А зачем мне это? Все вполне реально.
– Тебя уволят.
– Скорее всего.
– Неужели Леон Гамильтон действительно этого стоит? – щурится Руби. – Ты готова поставить на кон свое будущее ради него?
Хороший вопрос. Слишком хороший, чтобы отвечать честно, – Зои вдруг понимает, какую свинью подкладывает сама себе.
Нет. Не сомневаться. Это просто новый пиар-кейс: она не предает босса, а передает преступника в руки общественности. Боец социальной справедливости. Человек высоких моральных устоев. Не выгорит в бизнесе – всегда есть вариант уйти в общественники. С деньгами там похуже, зато можно поработать над популярностью и значимостью. И вот тут-то пожертвования придут сами собой.
– Мне просто не нравится, что Арчер спит с Дюбуа, – врет Зои. – И свою войну в компании я, считай, проиграла с самого начала. Итак, меняем фантомного Капоне на реального Эскобара?
– По рукам, – соглашается Руби. – Но мне нужно убедиться, что документы стоящие.
– И на бал можешь не ехать. Леона там не будет.
– Если по Арчеру действительно все так четко, как ты говоришь… в этот раз я оставлю его в покое.
– Нет, Руби. Ты оставишь его в покое навсегда. Следующим беги ловить Эвинга Третьего.
– Ладно, ладно, – закатывает глаза та. – Но с Эвингом уже не получится.
– Почему? – задумчиво хмурится Зои. – Ох, черт… Неужели он и есть твой информатор?
– Я тебе этого не говорила, – подмигивает Руби.
Не Нью-Йорк, а Чикаго тридцатых. В кого ни плюнь – преступник, вот только Зои за последние полгода подустала плеваться.
Глава 45
Леон
– Мы опаздываем, – напоминает Леон в очередной раз, стоя в дверях. – Кейт, если ты сейчас не выкатишь чемодан, мы опоздаем на рейс.
– Да он не закрывается, – слышится в ответ раздраженный голос. – Что я с ним сделаю?
– Можно войти?
– Ну если ты волшебник, то иди и помоги.
Вероятно, просто не стоило обносить магазин мерча, скупая абсолютно все, от солнечных очков до пачки худи. Леону пришлось нести эти огромные пакеты, и вот теперь, что логично, нужно заказывать чертов контейнер, чтобы перевезти это все домой.
Две его последние поездки прошли с девушками, которые ему дороги. И обе оказались невероятными шопоголиками, только одна вынесла половину книжного, а вторая – весь ассортимент с эмблемой «Феррари», который нашла.
Полностью одетая в красное сумасшедшая тифози Кэтрин Гибсон находится за колонной просторного двухкомнатного номера, слишком престижного для австрийской деревни. Впрочем, она выбила его по какой-то невероятной с учетом гоночного уикенда цене, и Леон даже попросил ее обучить их офис-менеджера своему навыку. Они могут здорово сэкономить на командировках.
– Это бесполезно, – вздыхает Кэтрин, когда даже под давлением их обоих края чемодана не начинают сходиться. – Придется достать то большое худи и надеть на себя.
– Сейчас июнь, – напоминает Леон. – Давай я положу его себе в сумку.
– А ты не забудешь мне его отдать?
– Кейт, не беси, – просит он. – Мы с тобой каждый день видимся, а еще ты знаешь, где я живу. Приедешь и заберешь.
Вчера Кэтрин умудрилась, сорвавшись с места, за пару секунд добежать до проходившего мимо Шарля Леклера, обнять его и подписать кепку. Теперь трофей красуется у нее на голове, а в памяти Леона навсегда останется растерянное лицо гонщика, которого маленькая беременная азиатка агрессивно придерживает за рукав, чтобы он подписал еще и футболку.
– Сам не беси, – огрызается она, но чемодан наконец закрывается. – Сейчас я рожу, и когда теперь попаду на гонки?
– Да хоть в следующем году, – вздыхает Леон. – Оставишь ребенка Гэри и Пайпер, пусть тренируются. А мы скатаем в Майами. Все, идем. Машина уже ждет.
Пока они спускаются, Кэтрин, которая до сих пор не остыла от гоночного адреналина, продолжает говорить:
– Я знаешь что поняла? Не могу позволить себе декрет. Все равно придется нанимать няню…
– Глупости, – перебивает Леон. – У тебя будет полгода отпуска с сохранением дохода.
– В Америке это не так работает.
– Это так работает в «Феллоу Хэнд».
– И что, много женщин в компании получили подобную роскошь? – Кэтрин не замолкает, даже когда садится в такси.
– Ты первая, – отвечает Леон, обойдя машину и открыв себе вторую дверь. – Пока больше никто не рожал.
– А если после меня?..
– У всех будет полгода, – вынужден пообещать он. – Просто потому, что это правильно.
– Вот с таким социальным обеспечением мы с Джанин тебе не то что изобретателя найдем, – вдруг широко улыбается Кэтрин, – к нам от Илона Маска люди сбегут.
Вибрация телефона отвлекает Леона от разговора. Это уже второе сообщение по зашифрованному каналу… Еще и от разных отправителей.
Одно от Бакстона, и оно пришло первым… Черт, он ненавидит пропускать такие сообщения.
Леон тут же нажимает на иконку, и на экране сначала прогружается изображение. Во рту пересыхает: это фотография трупа. Хаттон Бакстон с простреленным виском валяется на полу какого-то помещения, похожего то ли на сарай, то ли на конюшню… В дерьме и соломе.
«Ты оказался прав», – гласит сообщение внизу.
Наконец-то хоть одна отличная новость: пора приступать ко второй части плана. Ну, Бакстон, до чего же осторожная сволочь – потаскал сына по миру, проверяя информацию, и убрал, скорее всего, без фанфар и громких речей.
«Мне очень жаль», – отвечает Леон.
«Нам нужно пообщаться, – приходит второе сообщение. – Приезжай домой».
Конечно же он приедет, вот только теперь пора действовать по давно сформированному плану. Чтобы больше ездить не пришлось.
От радости и предвкушения он едва не забывает про второе сообщение. Это уже от человека, который ищет Шерил. Тварь дала по съебам в прошлый раз, явно заподозрив слежку, и пропала с радаров на несколько месяцев. Но Леон ни на день о ней не забывал.
«Зафиксировано появление. Миллинокет, Мэн».
Отлично, вот с нее-то Леон и начнет. Это не так далеко, можно взять в синдикате машину понадежнее и сгонять в Мэн на выходных.
«Убрать?» – приходит вопрос от того же человека.
«Нет», – отбивает Леон.
Шерил он убьет сам. Это дело принципа.
* * *
На понедельник Леон объявляет себе выходной. Он не был в отпуске уже год, так что за еще один день без него никто не умрет. Предположительно.
Кэтрин тоже уезжает домой из аэропорта – ей необходимо отоспаться после очередного проигрыша «Феррари». А вот сам Леон уснуть не может. Чтобы не думать о работе, Шерил, Бакстоне и сотне других проблем, он включает на телевизоре в спальне любимый сериал, который пересматривал миллион раз, и отключает голову, просто наслаждаясь наизусть выученными шутками.
– Кто из вас, сучек, хочет потанцевать? – спрашивает Бернард Блэк скинхедов [10].
Тепло разливается по телу: он словно дома. Неважно, будет Манчестер, Лондон, Колчестер или тот же Итон. Дом – не клочок земли и не комната. Это звуки, запахи, цвета. Это шутки, которые в Америке кажутся возмутительными. Это ощущение внутреннего комфорта, даже когда ты по колено в болоте пытаешься утопить труп, а он всплывает. Это родные люди, которые кажутся своими, несмотря на то что вы незнакомы.
Леон скучает по дому. Оттого, что он ни разу не признавался вслух и с трудом признается самому себе, это не перестает быть правдой.
Под знакомый сюжет он все же проваливается в дрему. Ему даже снится, что Тыковка жив: стоит посреди гаража Гэри в Манчестере и придирчиво разглядывает два почти одинаковых настраиваемых крепления, сравнивая их между собой.