– Да, папочка?
– Ты з-здесь, – облегченно выдыхает он. – Б-боялся.
– Конечно здесь, у нас с тобой еще куча дел.
Кое-как они доходят до квартиры, и Зои шарится по задним карманам джинсов Леона в поисках ключей, но тот сам вспоминает, где они, и залезает в передний.
– Идем в душ, – командует она. – Сначала мы приведем тебя в чувство.
Это все до безумия странно. Зои помогает Леону раздеться, еле удерживаясь от того, чтобы не поцеловать голое плечо, дотаскивает его до душевой и заставляет опуститься на пол.
– Сейчас будет прохладно, – предупреждает она и берется за душ. – Заранее прости.
Он поднимает голову, глядя на нее снизу вверх, и широко и искренне улыбается.
– Зои…
– Да?
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – счастливо выдыхает Зои. – Но повторишь это мне завтра, хорошо?
Леон кивает, и она включает воду. Да, очень неприятно в таком состоянии, и дрожь, которая пробегает по чужому телу, передается и ей, но это необходимая мера. Чем свежее он будет, когда она уложит его в постель, тем легче уснет.
Вряд ли Леон хотел бы с утра найти рвоту у себя в кровати, так что им обоим придется потерпеть.
Когда его взгляд становится почти осмысленным, Зои выключает душ и тянется за полотенцем. Раньше Леон заботился о ней после каждой сессии: относил на руках в ванну, давал воды, а потом заворачивал в большое душистое полотенце.
Теперь ее очередь сделать то же самое.
– Я в порядке, – почти отчетливо произносит Леон.
Зои все равно ведет его обратно в спальню и помогает лечь поудобнее. Чтобы похмелье было не таким злым, она открывает окна нараспашку и достает из холодильника бутылку с водой.
– Может, ты помнишь, где у тебя аспирин? – решает спросить она. – Чтобы с утра ты его не искал.
– Не нужно, – открывает глаза он. – Просто не уходи.
– Что?!
– Не уходи, пожалуйста.
В мутном взгляде столько мольбы и переживаний… Зои не смогла бы оставить его, даже если бы он не попросил. Собственные чувства похожи на несущийся на тысяче оборотов барабан стиральной машины, где все смешивается в одно невнятное бесформенное пятно.
Все, что Зои понимает на сто процентов, – теперь она точно не уйдет.
Она быстро раздевается и забирается рядом с ним под одеяло. Леон переворачивается, укладываясь ей на плечо, прижимается губами к коже и шумно вдыхает ее запах.
– Никогда не уходи, – просит он, прежде чем отключиться.
Из глаз течет единственная счастливая слеза.
Зои надеется, что утро ничего не испортит. Она не хочет больше убегать.
Глава 51
Леон
Утро встречает Леона с кузнечным молотом в руках. Стоит открыть глаза, как голова оказывается на наковальне, а сверху кто-то коварный делает глухое сильное «бум!».
За все нужно платить, а за отключение мозга на целый вечер тем более. Леон покорно принимает свою судьбу: он вытягивает руку, цепляет вторую подушку и обнимает ее, поджимая колени.
Подушка пахнет Зои, и это явно фантомный аромат, потому что Леон точно менял постель позавчера и ничего такого быть не может. Мозг играет с ним злую шутку, что даже немного обидно. Столько лет они были верными друзьями, и к его голосу Леон прислушивался куда чаще, чем к остальным, а тут такая подстава.
Он даже не нащупывает очки, чтобы не видеть этот мир. От головной боли все расплывается в огромное невнятное светлое пятно. Боже, как же паршиво – а вроде не смешивал алкоголь. Нос улавливает свежий ветерок: он что, открыл окно на ночь? Как предусмотрительно для человека, который лег на лавочку, потому что больше не мог сидеть.
Стоп. Как Леон попал домой? Последнее в памяти – пруд, тоска и лавочка, все остальное залито черной краской. Неужели его навыки добираться до своей постели не только не заржавели за годы самоконтроля, но и вообще превратились в инстинкты?
Нужно дойти до душа, от него несет, как от свиньи, и желательно сделать это сейчас, пока не пришел клининг… А какой сегодня день, они вообще должны приходить?
Леон выпрямляется, перекатывается на спину и аккуратно опускает ногу на пол. За ней вторую. Первая же попытка поднять голову отзывается такой жуткой болью, что идея с душем становится утопией.
Придется ползком. Дюйм за дюймом Леон сдвигается вниз, пока не оказывается на четвереньках. Теперь очки… Ебаный в рот. Их нет на месте, в обычной их выемке в тумбе. Глупо шаря вокруг, Леон пытается сфокусировать зрение хотя бы на стене, но получается плохо, а молот снова бьет по голове наотмашь.
Наконец очертания комнаты становятся отчетливее. На тумбе, прямо перед его носом, стоит бутылка с водой. А рядом – очки, телефон и бумажник. Значит, он хотя бы донес это все до дома, но почему не убрал на место?
Капли воды падают в пересохшее горло, как в сырую землю, и Леон не замечает, как выпивает бутылку подчистую. Теперь можно надеть очки – все, комната прогрузилась – и ползти в ванную на четвереньках.
Прохладный душ оказывается спасением: постепенно голова становится чуть легче, теперь ее хотя бы можно держать прямо. Когда Леон снова способен подняться, он выключает воду и принимает волевое решение что-нибудь съесть. Кроме вчерашней лазаньи в желудке был только виски, и, возможно, это и есть корень проблем.
Так, очки, домашняя одежда, телефон… Черт, сел – Леон кладет его на обычное место, к зарядке. Теперь нужно вспомнить, что из еды оставалось в холодильнике.
Когда он открывает дверь в гостиную, в нос бьет сладковатый запах блинчиков. А за плитой он замечает… Леон снимает очки, трет глаза и надевает обратно. Нет, не показалось, и вроде не галлюцинация.
За плитой в его футболке, едва прикрывающей бедра, стоит Зои Харпер. Она оборачивается на звук и с улыбкой машет ему.
– Доброе утро. Надеюсь, это не я тебя разбудила.
А что тут вообще можно ответить? У Леона внезапно заканчиваются слова, и чтобы не выглядеть совсем идиотом, он неопределенно мотает головой и подходит к кухонному островку.
– Еще воды? Я не нашла у тебя таблетки, прости.
– Сам возьму, – выдавливает Леон.
– Как скажешь, – пожимает плечами Зои и снова отворачивается к плите.
Так, если это не галлюцинация, то что? Леон напрягает память, пытаясь понять, на каком этапе Зои вообще могла появиться вчера. Она же сама сбежала…
– Принцесса, – наконец решается он. – Я не помню, как мы с тобой вчера встретились.
– Верю, – откликается она. – Ты позвонил Кэтрин очень пьяный, и она попросила меня тебя вытащить.
– Откуда?
– Из твоего тайного места. Садись за стол, будем завтракать.
Он слушается, хоть и движется медленно, не сводя с Зои глаз. Она раскладывает три блинчика по тарелке, рисует рожицу кленовым сиропом и ставит перед Леоном.
– У тебя в доме нет кофе, – нежно произносит она, – но я вскипятила чайник. Тебе чай в молоко или наоборот?
– Этот вопрос в Англии может спровоцировать гражданскую войну, – предупреждает Леон. – Но мне – молоко в чай. Пять унций чая, одну – молока. Ложку сахара.
– Такой точности не обещаю, сделаю как получится.
Зои тянется за кружкой, а у Леона в голове вертится только один вопрос: ладно, она спасла его по просьбе Кэтрин. Но почему осталась и теперь ведет себя так, словно их расставания не было вовсе?
– Я притащила тебя домой, – продолжает она, – засунула в душ, а потом уложила спать.
– У нас что-то было?
– Леон, – с осуждением оглядывается Зои. – Я бы не стала пользоваться тобой в таком положении.
Он натянуто улыбается шутке, но никак не может справиться с растущим внутри напряжением. Леон ненавидит, когда не понимает происходящего.
Перед ним появляется кружка с чаем, от которой исходит пар, а потом Зои кладет по обе стороны от тарелки вилку и нож.
– Ты поешь, и мы все обсудим.
Она садится напротив со стаканом воды в руках.
– А твоя порция? – уточняет Леон.
– Перехватила, пока готовила.
Имеет ли он право?.. По крайней мере, попробует.
– Возьми хотя бы один, – командует Леон. – И поешь вместе со мной.
Щеки Зои вспыхивают, но спустя секунду замешательства она легко улыбается и кивает.
– Хорошо.
Они едят в тишине, и каждый кусочек словно возвращает Леона к жизни. От шока он почти забыл о головной боли, а теперь тело удовлетворенно расслабляется, хотя вернуться в постель все еще хочется. Но нельзя: сначала нужно разобраться с тем, что между ними происходит.
Когда тарелки пустеют, Зои поднимается и убирает их в раковину. Леон дожидается ее возвращения, после чего задает один из тысячи вопросов, вертящихся на языке:
– Ты осталась со мной на ночь?
– Ты попросил, – хитро наклоняет голову Зои. – И я подумала, что ты больше не зол на меня.
– Я был пьян.
– Это делало тебя очень искренним.
Так-так, что еще Леон умудрился наговорить в этом состоянии? Боже, только бы не какой-нибудь сентиментальной чуши, которую он прокручивал в голове весь вечер.
– Зои, – глубокий вдох, – что происходит?
– Вчера ты признался мне в любви, – сияюще улыбается она.
– И ты решила…
– Что ты готов к нашему следующему разговору.
Леон невольно вздыхает. Если Зои пришла с ним поиграть, она здорово ошибается.
– Я благодарен тебе за помощь, – подбирает слова он. – И… то, что я сказал перед нашим расставанием, не изменилось.
– Значит, ты любишь меня.
– Но если ты хочешь использовать мои чувства и тешить свое эго тем, что я за тобой бегаю, – не стоит. Поверь, если это все невзаимно, мне оно не нужно.
С лица Зои сползает улыбка, а в глазах на секунду мелькает страх. Она открывает рот, будто хочет что-то сказать, но тут же захлопывает его и отводит взгляд. Между ними повисает молчание.
Леон снова поднимает внутренний щит: он не даст еще раз разбить себе сердце, если для Зои его чувства не имеют ценности.
– Может быть, – нарушает молчание она, – я поняла, что ошиблась, как только села в машину. Может быть, вчера я тоже сказала, что люблю тебя.