– Да.
Рука Леона требовательно ложится на ее затылок, заставляя сильнее наклонить голову, и через секунду плечо ласкает мягкая кожа двухвостки, воспламеняя каждое нервное окончание. Касания спускаются вниз по позвоночнику, и, когда оказываются в районе бедер, цепочка тянет вверх, и Зои вытягивается в струну, повинуясь ей.
– Расскажи, принцесса, – голос Леона начинает мурчать, словно он большой кот, – чего ты хочешь сегодня?
Она машинально задирает голову, чтобы увидеть его глаза. В голову приходит безумная идея.
– Хочу, чтобы ты порезал меня, – признается Зои, – и трахнул, как шлюху. Как свою лучшую шлюху.
Леон перестает дышать. Он поднимает ее за цепь, ноги предательски дрожат от предвкушения. Двухвостка ложится ей на клитор, и ласка, которая туманит голову, особенно когда два пальца сжимают между собой сосок, сменяется отрезвляющим ударом.
От неожиданности Зои вскрикивает, но звук заглушается жадным кусачим поцелуем, в котором Леон и сам издает несдержанный стон.
– У тебя лимит на шрамы, – хрипит он, отрываясь на секунду, но тут же снова завладевает ее ртом.
Еще один удар двухвосткой, и Зои едва не падает от перевозбуждения – ей нравится эта боль, а еще больше – быть во власти Леона, единственного человека во вселенной, которому можно довериться полностью.
Можно быть его официальной девушкой и не прятаться от чужих глаз. Можно переехать к нему домой и сохранить свою свободу. Можно работать под его руководством и не бояться, что их отношения чему-то помешают.
С Леоном ей доступны любые чувства, и никакие из них не становятся стыдными. Они любят друг друга так, как умеют только они. Ничего из того, что с ними происходит, нельзя назвать ненормальным: просто своя норма. И нахуй общество с его моралью.
– Ты обещал не оставлять шрамы.
В ответ Леон ведет ее к рамке, которая заменяет в игровой Андреевский крест, поворачивает лицом к себе и, не забывая ласкать, укладывает руки на грани буквы «А» и закрепляет на запястьях ремни, а потом повторяет то же на щиколотках.
– Ты уверена? – спрашивает он, ласково обнимая ее лицо ладонями.
От нежного тона, не требующего, а просящего ему довериться, у Зои плывет перед глазами. Это больше не секс. Это изысканное удовольствие оттого, кто они есть и что могут сделать друг для друга. И ей самой хочется давать ему все больше – и главное, теперь она готова на это.
– Да, папочка, – отвечает Зои, распахивая глаза. – Я хочу именно так.
Леон оставляет ее на минуту, и к возвращению на нем уже нет рубашки. Раньше он совсем не раздевался в игровой, но теперь, когда они становятся чем-то большим, чем их роли, все кажется таким естественным.
Его запах пьянит, и Зои откидывает голову назад, чтобы не сойти с ума.
– Смотри на меня, – приказывает Леон.
Их взгляды, мутные от материализующегося возбуждения, встречаются друг с другом. Леон медленно опускается на колени, в руках у него блестит лезвие.
– Хочу, чтобы ты видела, – произносит он, – как ты прекрасна.
Прохлада лезвия касается нежной кожи над косточкой бедра, и одним аккуратным движением Леон оставляет небольшой разрез, который тут же заполняется кровью. С другой стороны спустя секунду появляется такой же, абсолютно симметричный.
Тело, замершее было в ожидании игры, оживает новыми ощущениями. Когда пальцы Леона скользят между ее ног, распределяя смазку, а потом резким движением входят внутрь, удовольствие смешивается с ноющей болью порезов, и в лучшем в мире миксе нельзя выделить ведущую ноту – они равнозначны, как идеальные партнеры.
Быстрые агрессивные движения, прохлада лезвия, плашмя скользящего по изгибам ее тела, дыхание становится нужным только для того, чтобы сопровождать громкие стоны, которые вырываются наружу. Большой палец ложится на клитор, с силой надавливая, выбивая воздух из легких и едва не вынуждая ее совершить преступление.
Зои сдерживает подступивший оргазм, но не может наблюдать за тем, как кровь стекает по ее телу, – отвлекается на закушенную губу Леона, блеск его очков, прилипшие ко лбу седые пряди волос. Любимые морщинки между бровями становятся глубже, когда он сосредоточенно хмурится.
Он достает пальцы, и от неприятной пустоты Зои невольно хныкает, словно капризный ребенок, – но Леон ведь не может надолго оставить ее такой. Незаполненной. Неудовлетворенной. Неполной. Сейчас кажется, что без него просто нельзя существовать.
Пальцы растирают кровь по коже, смешивая ее со смазкой, и Леон поднимается, быстро целует Зои и кладет один из них ей на губы, а второй подносит к собственному рту. Они пробуют ее на вкус вместе, и, кажется, им обоим это нравится.
– Пожалуйста, – стонет Зои, и Леон прижимается к ее губам своими.
– Умоляй меня, принцесса, – шепчет он.
– Прошу, папочка, мне нужен твой член, – с готовностью отзывается она. – У меня там пусто.
– Принцесса любит чувствовать себя заполненной?
– Тобой. Только тобой.
– Повтори, – снова опускает пальцы к ее бедрам он.
– Только твоя шлюшка, – не отводит взгляда Зои, – и всегда принадлежала тебе.
Он грубо входит одним движением, но она настолько возбуждена, что и это становится великим благом. Их губы смыкаются, пока Леон набирает нужный темп, и от восторга Зои, которая не может пошевелиться, делает единственное, что ей доступно. Она кусается, стонет, держит зубами нижнюю губу Леона, уже даже не беспокоясь, оставит ли следы.
Отвечая на ее стоны своими, низкими и невыносимо возбуждающими, он отрывается от ее рта, чтобы опуститься с поцелуями к уху, шее, плечу. Леон входит жестко, растягивая ее, его движения становятся размашистыми, а у Зои в глазах все смешивается в чертову кашу.
– Ты была рождена для меня, принцесса, – произносит он хрипло, – я приехал в Нью-Йорк за тобой.
– Твоя, – отзывается Зои.
– Моя, – вторит Леон. – А я твой.
Он останавливается, выходит, чтобы опуститься перед ней на колени.
– Когда будешь готова, можно, – предупреждает он.
Зубами он захватывает ее клитор, умело создавая все ту же идеальную комбинацию удовольствия и боли, а пальцы снова входят в нее, надавливая на переднюю стенку. Когда кончик языка начинает легко, невесомо ласкать ее самую чувствительную точку, Зои теряет крохи разума.
Она роняет голову, отдаваясь цунами из эйфории, вопящих в замешательстве рецепторов и любви к Леону. Он знает, как довести ее до персонального Эвереста, и сейчас – ее последний шаг на вершину.
Когда первая волна оргазма проходит, Зои снова чувствует внутри член. Она пытается поднять голову, но сил не хватает.
– Трахни меня, – шепчет она, потерявшая голос, – пожалуйста.
Леон хватает ее за волосы, рыча заставляет смотреть на себя, впивается в нее глубоким агрессивным поцелуем, и каждый его толчок посылает по телу новые волны… Зои рада, что прикована к рамке, иначе она не смогла бы удержаться на ногах.
Его губы на вкус как ее возбуждение… и кровь. В ее стоны робко и невнятно пробиваются слова любви, но в этом моменте единения они будто бы лишние. Леон знает, как сильно нужен ей. А она знает, что он чувствует то же самое.
Толчки становятся еще сильнее, глубже, и в глухом стоне слышен его собственный оргазм. Зои больше не управляет своим телом: она обессиленно роняет голову на плечо Леону, касаясь солоноватой кожи губами.
Никто и никогда не сравнится с Леоном. Невозможно соперничать с богом.
Глава 58
Принцесса
Ферма Бленхайм-Хилл, штат Нью-Йорк, октябрь 2019
Волнение отдает дрожью в пальцах. Зои разглядывает платье, которое они с Леоном купили к этой свадьбе, и не может перестать думать о предстоящем событии. С того дня, когда они стали обычной парой, изменилось слишком много, и она только теперь начала осознавать свой новый статус.
Они впервые встретятся все вместе. По отдельности Зои уже успела пообщаться с каждым, даже смогла составить первое впечатление, но вот так, чтобы все собрались в одном месте, да еще и по торжественному поводу… Здесь ведь будет половина офиса.
За окном в свои права вступает золотистая и красная с прожилками черного осень. Место, выбранное для свадьбы, идеально подходит именно этой паре: аккуратная, чистая ферма на берегу небольшого озера. Простота, которая полагается на красоту нетронутой природы вокруг и оказывается права.
– Ты оделась? – выглядывает из ванной Леон.
– Мы же идем на репетицию не в том, в чем завтра?
– Принцесса, – мягко произносит он, – ты в порядке?
– Я немного волнуюсь, – признается Зои. – У тебя очень большая и сложная семья.
– Не стоит. Вы уже поладили, помнишь? И да, сейчас мы надеваем наряды попроще.
Он подходит к ней, и Зои машинально помогает ему застегнуть рукава.
– Я ни разу не была на репетиции свадьбы, – признается она.
– Правда? Это самая американская вещь в мире.
– У меня еще никто из подруг не выходил замуж.
– Точно, – улыбается Леон и разворачивает ее к себе спиной, чтобы помочь застегнуться. – А ты сама… что думаешь о замужестве? О детях?
– О ком? – пугается Зои.
– Ты хотела бы иметь детей… когда-нибудь?
– Наверное, – задумывается она. – Только при одном условии.
Почему это выглядит так, словно она торгуется? Зои пытается успокоить панику: Леон не предлагает ей завтра же рожать, это нормальный вопрос для людей, которые планируют совместное будущее. Не стоит устраивать истерику, даже самой себе.
– Каком? – буднично реагирует Леон.
– Я никогда не буду домохозяйкой. Только работающей мамой.
– Логично, – после паузы произносит он. – На тебя похоже. У нас Кейт такая же, еле отправил ее в декретный отпуск. Подожди минутку.
Зои даже не оборачивается: она так и застывает, смотря в окно невидящим взглядом. Что за привычка паниковать каждый раз, когда у них с Леоном заходит разговор о планах на далекое будущее? Он даже ничего не предлагал, просто спросил!
Ей придется над этим работать. Очень много работать.