Джордж повел Генри в кафе в центре городка, и они сели за столик снаружи.
Перед тем как к ним подошел официант, чтобы принять заказ, какие-то ребятишки, спокойно сидевшие до того на ступеньках лестницы, вскочили и окликнули Джорджа, а он прикинулся, будто их не слышит.
– Тебя там, кажется, какие-то малявки зовут, – сказал Генри.
– Постарайся сделать вид, что не замечаешь их, – шепнул Джордж.
– Они все смотрят.
– А ты не смотри. Будешь обращать на них внимание, пиши пропало.
– Похоже, так и есть – они уже идут сюда.
– О боже!
Они взвились целой стайкой, прошмыгивая между туристами за колченогими столиками, стоявшими прямо на брусчатке перед кафе, и талдыча нараспев: «Ciao, ciao, ciao, ciao, ciao, ciao!»[77]
Они обступили Джорджа и Генри, точно шайка маленьких рабойников.
– Questo è il mio amico Henry[78], – сказал Джордж, представляя своего друга.
Ребятишки почтительно осклабились.
Затем один из них, самый маленький, изрек:
– Привет, старина!
Джордж неохотно вскинул руку, подзывая официанта, – детишки взбодрились. Официант тоже взбодрился – детишки кинулись в кафе и через пару минут выскочили оттуда, при том что у каждого в руке было по рожку с gelato[79].
– Даже когда мне кажется, что их нигде нет, – сказал Джордж, – они вдруг выскакивают откуда ни возьмись, как чертята из табакерки.
– Кто?
– Да эти самые шалопаи, – сказал он, кивнув на детишек.
Они заметили, как он показал в их сторону, но рты у них были набиты битком, и выговорить grazie[80] им было неловко, поэтому они просто помахали руками – так, как обыкновенно машет Джордж, когда прощается.
– Когда-нибудь, Джордж, ты станешь золотым отцом.
Джордж пожал плечами. Это была его новая привычка, свойственная, как заметил Генри, сицилийцам.
И тут снова появился духовой оркестр – на сей раз он двигался в другую сторону, продираясь сквозь еще более плотную толпу.
Генри обратил внимание на инвалидную коляску за спиной Джорджа и на сидевшую в ней женщину – ее едва не смела процессия.
– Прости, я на минутку, – сказал Генри.
Женщина при виде его улыбнулась.
– Огромное спасибо, – проговорила она с сильным итальянским акцентом.
Ручки коляски были обшиты страусиной кожей. Сама же коляска была строгого темно-зеленого цвета.
– Вы говорите по-английски? – спросил Генри.
– Ну да, конечно.
– Простите, – извинился Генри, сам не зная почему. – Это я должна извиняться, – заметила она, – за то, что не успела приехать вчера и встретить вас.
– Кристина?
– Да, Генри. Разве вы не поэтому подошли?
– Нет.
– Тогда Джордж был прав, – сказалда она. – Мне суждено потерять голову из-за вас.
Глава шестьдесят четыре
Выпив чашку только-только приготовленного кофе, Кристина объявила, что хочет освежиться в море.
– Подождите, пока не увидите нашу машину, – сказал Джордж, подзывая официанта.
– Мой муж любит свою машину больше, чем жену.
– Машина, должно быть, классная, – заметил Генри. И достал несколько купюр.
– У меня чековая книжка, – сказал Джордж. – Оставь наличность себе.
– Не спорьте, – предупредила Кристина. – Для новоиспеченного богача он живое воплощение благородства.
– Что ж, спасибо и на этом, синьора Кавендиш, – немного смутившись, сказал Джордж.
– Я просто хотела сказать, что ты сама доброта.
– Знаю, – подмигнув, заверил ее он. – Давай не будем спорить при Генри.
Генри взялся за рукоятки ее коляски. На узких городских улочках было жарковато.
Джордж перенес ее вверх по лестнице к парадной двери. Она разговаривала с Генри всю дорогу. Джордж выглядел усталым и молчал. Они все трое привели себя в порядок – и через час снова были на улице. Джордж катил жену к гаражам, стоявшим в ряд напротив их многоквартирного дома 1930-х годов постройки.
– Подарок мне на свадьбу, – сказал Джордж. – В конце концов, я уговорил отца, чтобы он перестал себя корить и купил мне что-нибудь эдакое.
Повозившись с ржавым висячим замком, Джордж откатил в сторону гаражную дверь. В проем ударил солнечный луч, и в его свете сверкнул темно-зеленый передок автомобиля. Генри провел пальцами по фаре.
– Это же не «тип Е»[81]? – сказал Генри.
– И тем не менее вещь стоящая, – прибавил Джордж. – Конечно, «Ягуар типа Е» 1966 года – штука уникальная, но этот единственный в своем роде, потому что по заказу фирмы «Ягуар» его приспособили на заводе под коляску Кристины.
– Заказной «тип Е»? Да, Джордж, ты определенно преуспел в жизни.
– Мне и коляску переделали, – сказала Кристина, – чтобы ее можно было крепить рядом с мужем.
Генри с Кристиной остались ждать снаружи, а Джордж меж тем включил двигатель и медленно выкатил из гаража на свет божий. Капот у автомобиля оказался непомерно длинным.
Пока Джорджа не был рядом, Генри с Кристиной переглядывались, молча и просто выражая друг другу признательность за ту роль, что он и она сыграли в жизни человека, которого оба любили.
Двигатель взревел и зафыркал.
Джордж вышел из машины и разложил аппарель. Кристина подъехала к ней, Джордж подтащил ее наверх. И закрепил коляску на хромовых поручнях, чтобы та не болталась.
– Класс! – заметил Генри. – Раз-два и готово.
Генри пристроил ноги в тесном пространстве между задним сиденьем и спинкой сиденья Кристины, и на него упали светлые пряди ее волос, которые она отбросила с лица назад. После чего помогла Джорджу найти его солнцезащитные очки.
Как и в большинстве старомодных автомобилей, сиденья здесь хранили особый запах кожи, краски и дерева, который десятилетиями созревал в салоне, как в парнике. Улочки, по которым они продирались, были приспособлены лишь для одностороннего движения. Горожане, посиживавшие на стульчиках у дверей своих домов, махали им руками. Машина оглушительно ревела.
– Меня тут каждая собака знает, – объяснил Джордж, силясь перекричать рев двигателя. – А у нее особая хрипотца, слышишь?
– У нее? – воскликнула Кристина.
– У его второй жены, – уточнил Генри.
На подъезде к тоннелю их обогнали две машины, едва не столкнувшиеся лоб в лоб со встречным грузовиком. А с внутренней стороны их нагнали мотороллеры «Веспа». Их седоки давили на газ без оглядки.
– Если думаешь, что здесь ездят абы как, знай, на самом деле это в порядке вещей, – перекрикивая ревущий двигатель.
Позади, в какой-нибудь паре дюймов от их допотопного «Ягуара», что есть мочи урчал маленький «Фиатик». Генри обернулся назад и увидел мужчину средних лет с совершенно невозмутимым лицом – оно маячило совсем близко, и Генри даже подумал, что водителю было бы не грех побриться. Водитель кивнул ему в знак приветствия. Генри помахал ему рукой.
– Итальянцы терпеть не могут одиночества – даже когда сидят за рулем, – выкрикнул Джордж. – И мне это в них нравится.
– Он любит поминать итальянцев по всякому поводу, – пояснила Кристина.
– А чем вы занимаетесь – в смысле кем работаете? – крикнул Генри, обращаясь к ней.
– Кардиологом, – крикнула она в ответ.
– Интересно.
– Да, – согласилась она. – Мне нравится. Работаю в основном в больнице для безнадежных.
Джордж свернул на узкую пыльную дорогу, которая, казалось, никуда не вела. Цветущие олеандры, обрамлявшие ее с обеих сторон, были подернуты белой пылью. Поскольку дорога становилась чем дальше, тем хуже, Джордж сбавил обороты, и они продвигались дальше едва ли не черепашьим ходом.
– Когда я учился в интернате, – сказал он, – то и мечтать не мог, что когда-нибудь буду сидеть за рулем английского «Ягуара типа Е» и катать двух лучших друзей по какому-то средиземноморскому захолустью. – Он оглянулся на Генри. – И при этом буду пребывать на седьмом небе после всего, что нам пришлось пережить.
– И потом ты пошел в гору, – заметил Генри.
Кристина кивнула.
– Да, пошел… и я им горжусь.
Генри улыбнулся, а сам подумал – неужели Джордж рассказал ей все-все про себя?
Дорога уперлась в кучу автомобилей, припаркованных «елочкой» у каменной стены. Генри не видел море и не слышал его.
Ребятишки гурьбой взбирались на стену и шли дальше по узкой тропинке с сумками и стульями.
Генри давненько не бродил по песку.
Джордж припарковался поодаль от других машин. Генри спросил Кристину, хотят ли они стать родителями, и тут же пожалел, потому что вдруг понял – по известным причинам это выше ее физических возможностей.
Джордж поставил машину на ручной тормоз.
– Будь что будет.
Он взял жену за руку.
– Я счастлив уже тем, что мы вместе. И это главное. Мне хватает и этого.
– Мы пока не знаем, могу я или нет, – призналась Кристина, обращаясь к Джорджу. – Но мы все же надеемся, правда?
– Вы собираетесь растить их в Италии?
– Прямо здесь, в Ното, – решительно сказал Джордж.
Солнце светило ярко-ярко, и его лучи, равномерно падая на землю, разливались повсюду сверкающим глянцем. К пляжу вела узкая каменистая тропа.
– Еще далеко? – спросил Генри.
Джордж откреплял коляску жены.
– Минут пять пехом, – сказал он, не глядя на Генри. – Не очень далеко… может достанешь сумку с полотенцами из багажника?
Генри кивнул. Он почувствовал натянутость в голосе Джорджа – и снова пожалел, что заговорил о детях.
– У нас есть виноград где-то там в коричневом бумажном пакете, – сказала Кристина.
Она отстегнула ремень безопасности, а Джордж разложил аппарель и вставил колесики ее кресла в желобки на дверной раме. Когда Кристина выбралась из машины, Джордж сложил все приспособления обратно и наколо-