– Вы были когда-нибудь свидетелем физического насилия с его стороны?
– Нет, сэр, так я сказать не могу. Но я слышал слова, которые были хуже, чем побои, – слова холодного обжигающего презрения. Он не стеснялся даже нас, слуг.
– Похоже, в домашнем кругу наш миллионер не блещет воспитанием, – заметил Холмс, когда мы с ним шли на станцию. – Ну что ж, Уотсон, мы располагаем большим количеством фактов, среди них много новых, но пока я все же воздержусь от окончательных выводов. Несмотря на явную неприязнь, которую мистер Бейтс питает к своему хозяину, я понял с его слов, что в тот момент, когда нашли тело, мистер Гибсон находился в библиотеке. Ужин закончился в половине девятого, и до этого момента все шло как обычно. Тревогу подняли позднее, но для меня очевидно, что трагедия произошла вскоре после ужина, в то время, которое было указано в записке. Против мистера Гибсона нет никаких улик: никто не видел, чтобы он отлучался из дома после того, как в пять часов вечера вернулся из города.
Зато мисс Дунбар признает, что назначила миссис Гибсон встречу на мосту. Больше она ничего не говорит: адвокат посоветовал ей приберечь свое оправдание до суда. Но нам необходимо задать ей несколько жизненно важных вопросов; я не могу приступить к анализу до тех пор, пока не увижу эту юную леди. Признаюсь, дело ее казалось бы мне совсем безнадежным, если бы не одно «но».
– И что же это, Холмс?
– То, что револьвер был найден в ее комнате.
– Но как же, Холмс! – воскликнул я. – По-моему, это самая неопровержимая улика.
– Вовсе нет, Уотсон. Я изумился этому обстоятельству, еще читая историю в газетах, но сейчас, когда я взял на себя обязательство помочь мисс Дунбар, это единственное, что вселяет в меня надежду. Видите ли, Уотсон, в каждом поступке мы должны искать логику. И там, где ее нет, появляется большая вероятность обмана.
– Я с трудом улавливаю вашу мысль.
– Ну, попытайтесь на минутку представить, что вы – женщина, замыслившая холодное, продуманное убийство соперницы. Вы все тщательно спланировали. Написали записку. Жертва пришла в указанное место. У вас при себе оружие. Дело сделано мастерски, с одного выстрела. И вы хотите сказать, что, провернув операцию в четком соответствии с планом, забыли бы выбросить оружие в ближайшие заросли тростника – туда, где его никогда не найдут? Вместо этого вы, рискуя своей репутацией и свободой, несете его домой и прячете в своем собственном шкафу – то есть там, где его станут искать в первую очередь? В этом случае даже искренне любящие вас друзья не назвали бы вас умным человеком, да и я не могу представить, чтобы вы действовали так топорно.
– Да, но, учитывая волнение…
– Нет, нет, Уотсон, этот довод я не признаю. Когда преступник тщательно планирует преступление, он не менее изобретателен в сокрытии улик. Однако я надеюсь, что в данном случае мы имеем место с чудовищным недоразумением.
– Здесь так много неясного.
– Полагаю, все объяснимо. Просто нужно изменить угол зрения, и тогда факты, казавшиеся непонятными, станут вдруг ключом к разгадке. Взять хотя бы револьвер. Мисс Дунбар категорически отрицает свое отношение к нему. Исходя из нашей посылки, она говорит правду. Но револьвер обнаружен в ее шкафу. Кто положил его туда? Кто-то, кто пытается выдать ее за преступницу. Может быть, это и есть настоящий убийца? Вы видите, как постепенно мы вышли на очень перспективную линию расследования?
В тот день нам не удалось уладить все формальности, и мы заночевали в Винчестере, однако на следующее утро нам разрешили увидеться с юной леди. Сопровождал нас мистер Джойс Каммингс – начинающий адвокат, взявший на себя защиту мисс Дунбар.
К тому времени я был уже наслышан о красоте молодой гувернантки, но никогда не забуду, какое впечатление она произвела на меня при первой встрече. Неудивительно, что даже могущественный миллионер поддался влиянию мисс Дунбар и позволял ей руководить своими действиями. Всякий, кто видел это сильное, резко очерченное и вместе с тем нежное лицо, инстинктивно чувствовал, что, если она и способна на импульсивный поступок, природное благородство характера обратит всякое ее деяние в добро. Высокая брюнетка с величавой осанкой была рождена повелевать, но сейчас ее темные глаза взывали о помощи – такое выражение бывает у загнанного зверя, который попал в силки и понимает, что спасения нет.
Когда мой знаменитый друг представился и сказал, что постарается помочь ей, на щеках мисс Дунбар заалел слабый румянец и в глазах вспыхнул огонек надежды. Мы оба были тронуты до глубины души.
– Мистер Нейл Гибсон, наверное, уже рассказал вам о том, что произошло между нами? – спросила она низким от волнения голосом.
– Да, – ответил Холмс, – и я не хочу причинять вам боль, заставляя пересказывать все заново. Теперь, познакомившись с вами, я готов поверить словам мистера Гибсона о том, что вы имеете на него необыкновенное влияние, как и в то, что ваши отношения совершенно невинны. Но почему вы не рассказали обо всем на предварительном слушании?
– Мне казалось немыслимым, что мне предъявят подобное обвинение. Я думала, со временем все само собой разъяснится и правда всплывет наружу. Мне не хотелось бередить семейные раны без особой нужды. Но теперь я вижу, что все гораздо серьезнее и нет никакой надежды разоблачить настоящего преступника.
– Дорогая моя юная леди, – серьезно сказал Холмс, – умоляю вас не питать иллюзий на этот счет. Мистер Каммингс может подтвердить, что все факты говорят против вас. Нам будет очень трудно добиться вашего оправдания, если вы не будете с нами до конца откровенны. Вам грозит очень большая опасность, и скрывать это от вас было бы жестоко. Так помогите же мне, чтобы мы вместе докопались до правды.
– Я не скрою от вас ничего.
– Тогда расскажите, каковы были ваши истинные отношения с женой мистера Гибсона.
– Она ненавидела меня, мистер Холмс. Она ненавидела меня со всем пылом своего южного темперамента. Эта женщина ничего не делала наполовину; она любила мужа так же сильно, как ненавидела меня. Возможно, она неверно истолковала наши отношения. Я не хотела задеть ее чувства, но миссис Гибсон понимала и признавала только физическую страсть, поэтому ей было трудно поверить, что между мной и ее мужем установилась высокая духовная связь. Она не могла вообразить, что под крышей их дома меня удерживает только желание направить энергию ее мужа на благие цели. Я надеялась пробудить в нем лучшие стороны его души. Теперь я понимаю, как сильно ошиблась. Я стала причиной несчастья, и этого ничто не оправдает, хотя, с другой стороны, они не стали бы счастливее, даже если бы я покинула их дом.
– А теперь, мисс Дунбар, прошу вас рассказать, что произошло в тот вечер. Меня интересует все до мелочей.
– Я расскажу вам всю правду, мистер Холмс, но в моем положении это ничего не изменит, поскольку существуют обстоятельства – жизненно важные обстоятельства, – которых я не могу объяснить даже самой себе.
– Если вы сумеете изложить все факты, возможно, кто-то другой сумеет предложить вам их объяснение.
– Мое появление на Торском мосту непосредственно связано с запиской, которую я получила в то утро от миссис Гибсон. Она лежала на столе в классной комнате. Миссис Гибсон писала, что хочет встретиться со мной после ужина, что ей нужно сказать мне нечто важное, и просила оставить ответ на солнечных часах в саду, не привлекая внимания посторонних. Я не видела причин для подобной секретности, но сделала, как она просила, написав, что согласна встретиться. Она просила уничтожить ее записку, и я сожгла ее в камине классной комнаты. Миссис Гибсон очень боялась мужа – он был резок с ней, и я часто упрекала его за подобное поведение с женой. Очевидно, миссис Гибсон хотела скрыть от мужа факт нашей встречи, опасаясь его гнева.
– И поэтому сохранила вашу ответную записку?
– Я удивилась, когда мне сказали, что записка была у нее в руке.
– А что произошло потом?
– Я, как и обещала, пришла к мосту. Миссис Гибсон уже ждала меня. Я впервые тогда осознала, до какой степени ненавидит меня это бедное существо. Она словно обезумела – то есть, я думаю, она действительно сошла с ума. Вы знаете, сумасшедшие иногда поразительно ловко водят за нос окружающих. Иначе как ей удалось бы изображать полное безразличие, встречаясь со мной ежедневно, когда в душе ее полыхала такая ненависть? Я не стану передавать вам ее слова. Всю свою неистовую ярость она вложила в эти ужасные испепеляющие слова. Я даже не отвечала – просто не могла. Смотреть на нее было страшно. Я зажала уши руками и побежала. Миссис Гибсон, стоя у моста, продолжала выкрикивать мне вслед проклятия.
– Она стояла там, где ее потом нашли?
– В нескольких ярдах от того места.
– Миссис Гибсон убили почти сразу после того, как вы расстались. Вы не слышали выстрела?
– Нет, я ничего не слышала. Меня так напугал этот неожиданный всплеск ярости, мистер Холмс, и я так хотела поскорее укрыться в своей комнате, что не видела и не слышала ничего вокруг.
– Вы вернулись в свою комнату. Что было дальше?
– Когда сказали, что миссис Гибсон нашли мертвой, я выбежала вместе со всеми.
– Вы видели в тот момент мистера Гибсона?
– Да, я видела его, когда он вернулся с места трагедии. Он послал за доктором и полицией.
– Он показался вам сильно взволнованным?
– Мистер Гибсон – очень сильный и сдержанный человек. Он не выставляет свои чувства напоказ. Но я успела близко его узнать и говорю вам, что он был глубоко потрясен.
– Теперь мы подходим к очень важному моменту. Револьвер был найден в вашей комнате. Вы видели его до этого?
– Никогда, клянусь вам.
– Когда его нашли?
– На следующее утро, во время обыска полиции.
– Он был найден среди вашей одежды?
– Да, на дне шкафа с платьями.
– У вас есть предположение, долго ли он там пролежал?
– Днем раньше его не было.
– Откуда вы знаете?
– Потому что разбирала вещи в шкафу.