Под капюшоном было темно и душно. Макмердо слышал шевеление и негромкое бормотание людей вокруг себя. Внезапно раздался голос Макгинти, доходивший сквозь толстую ткань поверх ушей словно издалека.
– Джек Макмердо, – произнес голос, – являешься ли ты уже членом Высокого ордена свободных людей?
Он поклонился.
– Твоя ложа номер двадцать девять, в Чикаго?
Он снова поклонился.
– Темные ночи неприятны, – продолжал голос.
– Да, для тех, кто не знает пути.
– Тучи сгустились.
– Да, близится буря.
– Братья удовлетворены? – спросил магистр.
Все выразили согласие.
– По знанию паролей и ответов, брат, мы понимаем, что ты действительно один из нас, – сказал Макгинти. – Однако ставим тебя в известность, что в этом округе и в соседних округах этих краев у нас существуют определенные ритуалы, а также определенные обязанности, исполнение которых не всем под силу. Готов ты подвергнуться испытанию?
– Готов.
– У тебя отважное сердце?
– Да.
– Сделай шаг вперед, чтобы доказать это.
При этих словах в глаза Макмердо уперлись два твердых шипа, и, казалось, нельзя двинуться вперед, не рискуя лишиться зрения. Однако он собрался с духом, решительно шагнул, и нажим исчез. Послышались негромкие аплодисменты.
– У него отважное сердце, – произнес голос. – Способен ты переносить боль?
– Не хуже кого бы то ни было.
– Испытайте его!
Предплечье пронзила мучительная боль, и Макмердо едва сдержал крик. От внезапности ее он чуть не упал в обморок, но закусил губу и стиснул кулаки, чтобы не выказать страдания.
– Я способен вынести и не такое, – сказал он.
На сей раз ему зааплодировали уже громко. В ложе еще не бывало такого превосходного первого появления. Его похлопали по спине и сняли с головы капюшон. Макмердо стоял, мигая и улыбаясь, среди поздравлявших его братьев.
– Последнее слово, брат Макмердо, – сказал Макгинти. – Давал ли ты уже клятву хранить тайну и верность и знаешь ли, что кара за любое нарушение их – незамедлительная и неизбежная смерть?
– Да.
– И по-прежнему готов повиноваться магистру при любых обстоятельствах?
– Готов.
– Тогда от имени ложи триста сорок один, Вермисса, допускаю тебя к ее секретам и к прениям. Поставь виски на стол, брат Скэнлен, и мы выпьем за нашего достойного брата.
Макмердо принесли его тужурку, но прежде, чем надеть ее, он осмотрел все еще сильно болевшую правую руку. На предплечье был темно-красный круг с треугольником внутри, оставленный раскаленным железом. Несколько братьев приподняли рукава и показали ему свой знак ложи.
– Мы все подвергались этому, – сказал один, – только не все перенесли это так же мужественно.
– Подумаешь! Пустяк, – ответил Макмердо, хотя боль не проходила.
После того как с выпивкой, последовавшей за церемонией приема, было покончено, заседание ложи продолжилось. Макмердо, привыкший к будничным делам в Чикаго, слушал с большим удивлением, но не отваживался высказаться.
– Первый пункт в повестке дня, – начал Макгинти, – письмо от магистра Уиндла, округ Мертон, ложа двести сорок девять. Он пишет:
«Уважаемый сэр.
Необходимо заняться Эндрю Рэем из компании «Рэй и Стармаш», местным шахтовладельцем. Ваша ложа в долгу перед нашей, поскольку пользовалась услугами двух братьев в деле с полицейским прошлой осенью. Пришлите двух толковых людей, они поступят под начало казначея нашей ложи Хиггинса, адрес которого Вам известен. Он покажет им, где и когда действовать.
Уиндл ни разу не отказывал, когда нам приходилось просить для дела одного-двух человек, и мы не должны отказывать ему. – Макгинти умолк и оглядел собравшихся тусклыми недобрыми глазами. – Кто вызывается сделать эту работу?
Несколько молодых людей подняли руки. Магистр посмотрел на них с одобрительной улыбкой.
– Поедешь ты, Тигр Кормак. Если на сей раз сработаешь не хуже, чем в прошлый, будешь молодцом. И ты, Уилсон.
– У меня пистолета нет, – сказал этот доброволец, еще не достигший двадцати лет.
– Первый раз идешь на дело, так? Ну что ж, когда-то нужно отведать крови. А пистолет будет ждать тебя, если я не ошибаюсь. Явитесь туда в понедельник, времени будет вполне достаточно. Когда вернетесь, мы вас шикарно встретим.
– Какое-то поощрение будет? – спросил Кормак, крепко сложенный, смуглый, свирепого вида молодой человек, прозванный за жестокость Тигром.
– Не думай о поощрении. Это дело чести. Может, когда все будет позади, к оплате прибавят еще несколько долларов.
– Что сделал этот человек? – поинтересовался Уилсон.
– Не таким, как ты, спрашивать, что он сделал. Его осудили там. Это нас не касается. Мы должны только выполнить их заказ, как они выполняют наши. Кстати, на будущей неделе к нам приезжают двое братьев из мортонской ложи, чтобы сделать кое-что здесь.
– Кто они? – осведомился кто-то.
– Право, разумнее не задавать таких вопросов. Если ничего не знаешь, ничего не сможешь показать на суде и ничего плохого не случится. Но эти люди чисто сработают.
– Давно пора! – выкрикнул Тед Болдуин. – Люди здесь совсем отбились от рук. На прошлой неделе штейгер Блейкер уволил трех наших людей. И получит в полной мере все, что ему давно причитается.
– Что получит? – спросил Макмердо шепотом у соседа.
– Заряд картечи! – с громким смехом ответил тот. – Как тебе наши методы, брат?
Преступная натура Макмердо, казалось, уже прониклась духом гнусного общества, в которое он вступил.
– Мне они по душе, – ответил он. – Для храброго человека место здесь подходящее.
Кое-кто из сидевших поблизости услышал его слова и зааплодировал им.
– Что там такое? – крикнул черногривый магистр с конца стола.
– Новому брату, сэр, наши методы по вкусу.
Макмердо встал.
– Хочу сказать, высокий магистр, что, если понадобится человек, я сочту за честь быть полезным ложе.
Тут раздались громкие аплодисменты. Казалось, из-за горизонта взошло новое солнце. Но кое-кому из старших подумалось, что новичок слишком уж обращает на себя внимание.
– Должен заметить, – подал голос секретарь Херрауэй, старик с ястребиным лицом, сидевший рядом с председателем, – что брату Макмердо следует повременить, пока ложе не будет угодно его использовать.
– Само собой, об этом я и вел речь; я в вашей воле, – ответил Макмердо.
– Твое время наступит, брат, – сказал председатель. – Мы видим, ты готов действовать, и верим, что хорошо потрудишься в этих краях. Сегодня ночью есть одно небольшое дело, можешь принять в нем участие, если хочешь.
– Я подожду чего-нибудь стоящего.
– Все-таки отправляйся, это поможет тебе понять, что отстаивает наше общество. Объявление сделаю потом. А пока, – Макгинти заглянул в повестку дня, – предложу собранию несколько вопросов. Прежде всего спрошу казначея о состоянии нашего банковского счета. Вдове Джима Карнауэя положена пенсия. Он погиб, исполняя поручение ложи, и мы должны позаботиться, чтобы она не бедствовала.
– Джима застрелили в прошлом месяце, когда он пытался убить Честера Уилкока в Мерли-Крик, – пояснил Макмердо сосед.
– Фонды сейчас неплохие, – заговорил казначей, глядя в банковскую книжку. – Фирмы в последнее время были щедрыми. «Макс Линдер и компания» заплатила пятьсот долларов, чтобы ее оставили в покое. «Братья Уолкер» отправили сотню, но я вернул ее и потребовал пять. Если они не дадут ответа до среды, их подъемники придут в негодность. В прошлом году пришлось сжечь их дробилку, чтобы они образумились. Угольная компания «Уэст секшн» внесла свою контрибуцию. У нас на руках достаточно денег, чтобы выполнять все обязательства.
– А что Арчи Суиндон? – спросил один из братьев.
– Суиндон продал фирму и уехал. Этот старый дьявол оставил нам письмо, где сказано, что он лучше будет свободным подметальщиком улиц в Нью-Йорке, чем крупным шахтовладельцем под властью шайки шантажистов. Черт возьми! Счастье его, что он укатил раньше, чем письмо дошло до нас! Думаю, он уже никогда не появится в этой долине.
На другом конце стола поднялся пожилой, чисто выбритый человек с высоким лбом и добрым лицом.
– Мистер казначей, кто купил собственность того, кого мы выжили отсюда?
– Ее приобрела железнодорожная компания «Стейт энд Мертон каунти».
– А кто купил шахты Тодмена и Ли, поступившие в продажу в прошлом году по той же причине?
– Та же самая компания, брат Моррис.
– А кто купил чугунолитейные заводы Менсона и Шумана, ван Дехера, Этвуда, которые были недавно брошены?
– Их купила компания «Уэст Гилмертон дженерал майнингс».
– Не понимаю, брат Моррис, – заметил председатель, – какая нам разница, кто покупает эти предприятия, раз их невозможно вывезти отсюда.
– При всем почтении к вам, высокий магистр, думаю, для нас это может быть очень важно. Этот процесс тянется вот уже десять долгих лет. Мы постепенно изгоняем из дела всех малых предпринимателей. И каков результат? На их месте оказываются крупные компании вроде «Рейлвэй» или «Дженерал айрон», директора их в Нью-Йорке или в Филадельфии, и им плевать на наши угрозы. Можно отыграться на местных руководителях, но это лишь означает, что на их место пришлют других. И мы создаем себе опасность. Малые предприниматели не могут причинить нам вреда. У них нет ни денег, ни власти. И пока мы не выжимаем из них все соки, они остаются под нашей властью. Но если большие компании сочтут, что мы препятствуем им в получении доходов, они не пожалеют ни сил, ни денег, чтобы выловить нас и отдать под суд.
При этих зловещих словах воцарилась тишина, все помрачнели и стали угрюмо переглядываться. Им, таким всесильным и устрашающим, мысль о возможном возмездии не приходила в голову. Однако же эта перспектива обдала холодом даже самых беззаботных.
– Я советую, – продолжал выступавший, – ослабить нажим на малых предпринимателей. Когда их всех выживут отсюда, власть этого общества будет уничтожена.