В следующей главе я расскажу про то, какие гормоны регулируют нашу суточную активность, а также про то, как мы, влияя на них, сможем проще выстроить свой правильный режим дня и не срываться на поздние ужины или – даже при ненормированном графике работы – ввести режим в стабильную привычку.
Глава 7,в которой психастеник доказывает,что стресс присущ каждому, но не на всех влияет одинаково
На исходе января 1907 года в Вене родился мальчик, который к четырем годам заговорил на четырех языках, а потом выучил еще четыре. Обычно вундеркиндами детей делают родители. Эта история не исключение. Гиперобразованная и эксцентричная мать Мария Феличита заставляла ребенка говорить с ней на немецком, с отцом – на его родном венгерском, а для упражнений во французском и английском с раннего утра в дом приходили гувернантки. Семья могла позволить себе такую роскошь. Сама Феличита возглавляла медицинскую клинику, в которой работал ее муж, отец мальчика – лучший на тот момент хирург Вены. И в сына оба родителя старались вложить, по их мнению, только лучшее. Столько лучшего, сколько может поместиться в одном человеке.
Мальчика звали Ганс Селье. Сейчас во всем медицинском мире он известен как «отец стресса», а некоторые психиатры ставят Гансу диагнозы, но уже посмертно. Один из них – психастения, это особого рода невроз. Вот уж точно – лучшим специалистом человек становится обычно в той сфере, которая ему максимально близка.
В 19 лет студент Пражской медицинской школы Ганс Селье сделал свое первое открытие: разные болезни на первом этапе своего развития имеют одни и те же неспецифичные симптомы, как то апатия, боль, расстройство желудочно-кишечного тракта. В свои 29 лет совсем юный по меркам науки медик ввел в оборот понятие «стресс» и объяснил его как состояние организма под угрозой нарушения гомеостаза (постоянства внутренней среды, или, проще, баланса). Это сейчас у нас на слуху выражение «все болезни от стресса», а на тот момент – в 1936 году – состояние, которое испытывал человек от физических перегрузок, в опасные моменты жизни или на фоне окружающих перемен, никак не отслеживалось и казалось несущественным или чем-то очень личным.
Селье связал эндокринологию и внешние проявления стрессовых реакций. Он проследил ряд биохимических трансформаций, которые происходят в живом организме, когда внешние или внутренние факторы слишком возбуждают человека и выводят все системы из равновесия. Причем Селье очень переживал, что мир его неправильно понял, ведь в сознании людей слово «стресс» закрепилось как нечто с негативной окраской. Поэтому позднее в своих книгах (а их Селье за свою жизнь написал 40!) ученый четко разделял: дистресс и эустресс – другими словами, «плохой» стресс и «хороший».
Тем временем в личной жизни Селье царил полный раздрай, приносивший ему сплошной дистресс. Первая жена – дочь питсбургского магната – была самодостаточной женщиной с хорошим приданым. Видимо, поэтому, родив Селье дочь, она не раздумывая подала на развод, аргументируя его тем, что муж вечно пропадает в университетских лабораториях. Кстати, после получения стипендии из Фонда Рокфеллера за свои научные открытия Селье был достаточно обеспечен, чтобы покупать себе зверьков для опытов. По данным из открытых источников, у него было до 15 тысяч мышей и крыс, на которых изучались реакции стресса. Так что да, Гансу было чем заняться в лаборатории. Только вот дочь Кетрин, для которой мама добилась отмены отцовской фамилии, так и не смогла простить папе его отсутствия в ее жизни и, став взрослой, предпочитала общаться с ним по переписке.
Вторая жена – Габриэль – родила ученому четверых детей. И тут уже Селье, наученный опытом, твердо дал понять: развод должен состояться только после того, как все дети станут взрослыми. Поэтому брак продержался 28 лет и был завершен по его инициативе. Но и жена нисколько не возражала.
Третья женитьба Ганса Селье состоялась, когда он был уже в очень преклонном возрасте. Хотя вполне вероятно, что отношения с Луизой Древе, которая была лаборанткой Селье, завязались несколько раньше. Однако именно этот поздний брак показал Селье ошибочность его деления людей на две строгих категории: «скакунов», которые в стрессе чувствуют себя «на коне», и «черепах», которым нужен покой, а стрессовые ситуации быстро выводят их из равновесия. Нет, Древе была совсем другая.
«Ну что, дорогой, удалось ли тебе сегодня преодолеть стресс?» – кокетливо спрашивала она мужа. Луиза была модницей, завсегдатаем светских приемов, она могла завтракать около трех часов и при этом месяцами обходиться без денег. На отказ Селье от покупки нового костюма супруга легко пожимала плечами и вновь звала его с собой на богемную вечеринку в его стареньком пиджаке 30-летней давности.
Несмотря на то что Селье до конца жизни так и не определился, какой из языков является для него родным, а также не понял, что поможет побороть стресс повсеместно, возможно, именно на заре своих лет он обрел внутренний покой с личным даром небес по имени Луиза.
О том, что вреднее, по мнению Селье, – курение или тревога, я расскажу в конце этой главы. А сейчас нам надо разобраться, как отсутствие режима дня может стать источником хронического стресса и, главное, как такой стресс может влиять на увеличение низа живота, жировой массы и метеоризм.
Если Селье – «отец стресса» для всего научного мира, то в народе с понятием «стресс» чаще всего ассоциируют гормон кортизол. Однако мало кто знает, что кортизол постоянно циркулирует в крови. Просто в одни периоды времени его меньше, в другие – больше. В паре с кортизолом работает мелатонин – с ним мы тоже познакомимся и попытаемся подружиться в этой главе. Ведь кортизол и мелатонин – это инь и ян нашего организма. Без их взаимодействия все перестает иметь смысл, как добро не может существовать без зла, и наоборот. Но кортизол начинает значительно повышаться, когда стресс затягивается. А что происходит в острой стрессовой ситуации? Попробую реабилитировать в ваших глазах понятие «стресс», которое создал Селье и о котором он так сильно пожалел.
Говорят, пребывать в состоянии покоя всегда – это характерное качество мудрецов. Но представь, что твой маленький ребенок в 50 метрах от тебя стремительно приближается к проезжей части и, чтобы его уберечь от беды, у тебя есть только каких-то 5 секунд. Феноменальный мировой рекорд по преодолению дистанции в 100 метров составляет 9,58 секунды. Но в момент серьезной опасности ты не задумываешься об ограниченности своих возможностей. Доли секунды нужны коре надпочечников, чтобы в ответ на раздражение рецепторов выбросить дозу адреналина. Далее в кровь выходят свободная глюкоза и жиры, повышается инсулин, сердце начинает бешено биться, растет артериальное давление, наблюдается тромбоцитоз (то есть организм рефлекторно готовится к худшим развитиям ситуации – в том числе к открытым ранениям). Ты даже не заметишь, как побьешь мировой рекорд, когда за несколько прыжков преодолеешь 50-метровую дистанцию и, тяжело дыша, будешь прижимать к груди своего самого дорогого человека.
Ты действительно думаешь, что стресс – только негативная реакция? Нет. Этот адаптационный механизм позволил человечеству выжить. Просто текущие реалии жизни наступили быстрее, чем наш мозг успел перестроиться.
У тебя есть кошка? Или, быть может, тебе доводилось топать ногой на чужое животное. А если ты совсем пацифист, то, наверное, когда-то видела, как та же кошка защищается от собаки, выгибая спину колесом. В этот момент на животное воздействует стрессор, причем уже знакомый ему, в крови вырабатывается адреналин (а в случае чего-то совсем непонятного будет работать норадреналин), кошка защищает самое мягкое – то, что легче всего повредить – живот. Потом, когда стрессор сходит на нет, она расслабляется, и ее гомеостаз (то есть постоянство внутренней среды), восстанавливается.
Но человек не кошка.
– А что я не так сказала?
– А как на меня посмотрят люди?
– Что я буду делать, если из-за этого меня уволят с работы?
– Если зарплату урежут из-за потери моей репутации, как я куплю себе то, что запланировала?
Все нынешние повседневные стрессоры – факторы, вызывающие стрессовую реакцию, – не нацелены на то, чтобы нас убить. Но наш мозг продолжает мыслить этими категориями: потеря репутации = потеря работы = голодная смерть; уход мужа из семьи = потеря опоры и финансовой поддержки = голод = смерть. Все страхи в основном сводятся к страху смерти.
И на этом фоне тревожные люди легко перешагивают границу между единичной стрессовой реакцией и затяжным хроническим стрессом. В кровь выделяются глюкоза, жиры, растет инсулин, растет количество молочной кислоты в мышцах. И перечисленные здесь адаптационные механизмы никак не реализуются. А ведь по задумке природы это должно происходить через применение мышечной силы, причем обычно в двух вариантах: чтобы убежать от опасности или чтобы вступить в драку с врагом. Но мы все чаще и чаще… сдерживаемся. Жиры не сгорают, запасаются висцерально, живот растет, а потом служит источником воспаления (это мы разбирали в предыдущих главах).
И в целом это адекватно – не удирать от начальника и не бить прохожего, наступившего тебе на ногу. Однако есть более экологичные методы проживания стресса: быстрая ходьба, бег, занятия силовыми видами фитнеса, ну или секция по боксу, например. И на них… в нынешней гонке просто не хватает времени.
Но возвращать себя в баланс вполне возможно через соблюдение режима дня и режима питания. Как это работает?
Адреналин – младший брат кортизола. И если он выделяется как мгновенная реакция на стрессовую ситуацию, то кортизол работает вдолгую.
Во-первых, он не так быстро аккумулируется – нужны минуты, чтобы ты почувствовала его действие. А все почему? Потому что это уже более осознанная реакция: миндалевидное тело (часть мозга) должно распознать угрозу, послать сообщение гипоталамусу, тот выделяет свой сигнальный гормон, направляя его гипофизу. Тот – свой. И только этот, последний, нейромедиатор направляется к надпочечникам: действуйте! После чего те выделяют кортизол.