Ногами я обхватила его за талию, вдохнула знакомый запах – гель для волос, мыло, крахмал, – и он, неся меня, вошел, засмеялся.
– Я тоже по тебе скучал, Николетта. Извини, что разбудил, – очень уж хотелось сделать сюрприз.
Я соскользнула на пол, оглядела Эверетта: джинсы, футболка поло. Чемодан стоял на крыльце.
– Сюрприз удался, – сказала я, не выпуская его из объятий, еще не веря, что он – здесь, такой сильный, такой надежный. – Каким ветром тебя занесло?
– Ты просила о помощи – и вот я прилетел. Такие дела на расстоянии не решаются – присутствие необходимо. Вдобавок и повод с тобой повидаться.
Эверетт скользнул по мне взглядом, зафиксировал неприбранные волосы, мятые шорты. Улыбка погасла; чтобы выгадать время, он изобразил замешательство.
– Где мой чемодан? А, вот он…
Эверетт потащил чемодан в прихожую. Когда он поднял глаза, на лице успели восстановиться его фирменные спокойствие и собранность.
– Каковы наши дальнейшие действия? – спросила я.
Плечи напряглись, на глаза давила зарождающаяся мигрень.
– По дороге я заскочил в полицию. Припугнул их. Теперь до медицинского освидетельствования твоего отца они к нему с вопросами не сунутся.
Тело само собой расслабилось, мышцы обмякли.
– Боже. Эверетт, я тебя люблю.
Стоя посреди гостиной, он оценивал обстановку: всюду коробки; расшатанный стол, скрипучая экранная дверь. Напольное покрытие, знававшее лучшие времена; мебель отодвинута от недавно покрашенных стен. Он оценивал меня. Мой внешний вид. Я прижала ладони к бокам, чтобы унять дрожь.
– Я обещал разрулить – и разрулю, – произнес Эверетт.
– Спасибо, – сказала я.
И что дальше? Я не думала, что Эверетт когда-либо увидит этот дом; а он увидел. Еще один беглый взгляд.
– Все будет хорошо, Николетта… Ты сама-то в порядке?
Я увидела себя со стороны, его глазами. Жалкое зрелище. Сегодня я даже душ не принимала, а всю ночь шарила по шкафам. Переборщила с кофе, теперь дрожь в пальцах не унять.
– Вымоталась.
– Понимаю. Когда ты вчера звонила, я почувствовал по твоему голосу.
– Слушай, а как же твоя работа?
Какой сегодня день? Четверг? Нет, пятница. Точно, пятница.
– Как тебе удалось вырваться?
– Бумаги привез с собой. К сожалению, придется корпеть над ними все выходные.
– А ты вообще надолго?
Я скользнула к чемодану, потащила его от экранной двери. Чемодан был тяжелый, с такими на одну ночь не прилетают.
– Сегодня же поедем в лечебницу. Надеюсь, к понедельнику врачи успеют оформить необходимые справки. Прежде этого срока я не уеду, потом – увы.
Я подумала о блокнотах в вентиляционном отверстии. О двери со сломанным замком. О пропавших девушках.
– Нам бы лучше остановиться в отеле. Здесь кондиционер сломан, тебе будет душно.
– Исключено, – сказал Эверетт. – До ближайшего отеля двадцать пять миль.
Значит, уже проверил; значит, не принял в расчет бюджетный мотельчик на шоссе между Кули-Ридж и соседним городком. В этом мотельчике наверняка найдутся свободные номера.
– Может, дом мне покажешь?
Я сникла. Поежилась, обособилась от дома, от мыслей вроде: «Это папино кресло, а это мамин стол, еще от бабушки с дедушкой достался. Мама его наждачкой обработала и заново покрасила, а ведь могла бы и выбросить». Я попыталась взглянуть на дом и обстановку Эвереттовыми глазами.
– Смотреть особо не на что. Столовая, гостиная, кухня, прачечная. Ванная в конце коридора, есть заднее крыльцо. Мебель, как видишь, почти всю вывезли, а комары – просто звери лютые.
Эверетт огляделся – наверное, искал, куда поставить лэптоп. Зафиксировал взгляд на обеденном столе.
– Ага, сюда ставь, – сказала я, сгребая квитанции и чеки, запихивая их в кухонный шкаф, который как раз опорожнила.
Эверетт занял лэптопом освободившееся пространство, на стол же водрузил и свой пухлый портфель.
– Здесь можно будет работать?
– Конечно. Только в доме нет Интернета.
Он поморщился, затем подхватил чек, выроненный мной, – из магазина «Все для ремонта», с нечитабельной датой, подчеркнутой желтым маркером. Нахмурился. Я забрала у него чек, смяла, как простую бумажку.
– Здесь больше года никто не жил. Какой смысл платить за Интернет?
Я умолчала о том, что Интернета в доме и раньше не было. В нашей глуши связь спутниковая. Пропадает при малейшем изменении погоды. Лишние хлопоты для папы. Почту можно и по телефону проверить. Правда, провайдер здесь работает всего один – и не тот, который обслуживает сотовый Эверетта.
– Интернет есть в библиотеке, что рядом с полицейским участком. Близко отсюда. Я тебя отвезу, когда понадобится.
– Все нормально, Николетта. Заедем в библиотеку по дороге к твоему отцу. Мне только один файл сбросить, и все.
– Ты уверен? Потому что…
– Я приехал, чтобы быть с тобой, а не торчать в библиотеке. Я соскучился.
Соскучился, гм. Мы не так уж давно расстались. Не то чтобы мы стремились никогда не разлучаться, нет; просто я задумалась, может, мы пытаемся вписать отношения в заданный, хорошо обкатанный шаблон? Может, надо остановиться, а то и сделать шаг назад? Что произойдет, если мы притормозим, передохнем? Конечно, Эверетт скучал по мне. Конечно, хотел помочь. Но очевидно и другое: ему требовалось переключиться. На время забыть о подготовке к судебному процессу. Дистанцироваться. Я этот настрой еще по телефону уловила.
– Что сказали копы?
Эверетт запустил пальцы в волосы.
– А что им было говорить? Мое появление их не обрадовало, это точно; с другой стороны, мне показалось, что сейчас они совсем другим озабочены. Не уверен, что заявления твоего отца прольют свет на новое дело.
Эверетт покосился на меня, стал раскладывать бумаги.
– Расскажи про эту пропавшую девчонку. Она со всех постеров смотрит, просто жутко.
– Девчонку? Скорее уж, молодую женщину. Ее имя – Аннализа Картер. Брат видел, как она ушла прогуляться по лесу. И домой больше не вернулась. С тех пор о ней ничего не известно.
Я бессознательно перевела взгляд на задний двор, туда, где терялась за деревьями граница между нашей собственностью и участком Картеров.
– Ты ее знала?
– Эверетт, в городках вроде нашего все друг друга знают. Подругами мы не были, если ты об этом. Она младше меня. Жила по соседству – вон там.
Я кивнула на кухонное окно, Эверетт не поленился – встал, прошел в кухню, выглянул.
– Не вижу ничего, кроме деревьев.
– В смысле, там граница между нашими участками. Отсюда ее и не увидишь. Картеры – наши ближайшие соседи.
– Понятно.
Он продолжал глядеть в окно. Я занервничала. В нашем лесу секретов хоть отбавляй, прошлое прорастает прямо на тропках, подминает под себя настоящее. События наслаиваются одно на другое, запускают эффект домино. Дернув головой, я стряхнула навязчивый образ. Эверетт как раз отвернулся от окна.
– В чем дело, Николетта?
Пропавшие девушки; полиция и папа с его высказываниями; блокноты в вентиляционном отверстии, от которых надо срочно избавиться.
– Я потеряла кольцо, – сказала я, едва дыша. В глазах защипало, из-за слез фигура Эверетта расплылась. – Прости, пожалуйста. Я его сняла, когда вещи упаковывала. Чтобы не повредить. Здесь такой хаос, мы все время что-то передвигаем. Не представляю, где оно. Уже весь дом перерыла.
Дрожь в руках усилилась. Эверетт взял меня за запястья, привлек к себе. Я уткнулась лбом ему в грудь.
– Ничего. Не волнуйся. Кольцо где-то в доме, так ведь?
– Не знаю. Я его потеряла.
Дом отозвался эхом. Возможно, то был мой собственный призрак, иная версия меня – из прежних времен. Я отняла руки, сжала кулаки.
– Я потеряла твое кольцо.
Две девушки, пропавшие почти день в день, с интервалом в десять лет. Во время ежегодной ярмарки. И мы все заделываем лакуну во времени, словно она шириной всего в дюйм. Словно не десять лет минуло, а так – мгновение. Прошлое наступает на пятки; оглянись – и спугнешь его.
– Не плачь, – произнес Эверетт. Провел большим пальцем по моей щеке, стер слезу.
«Просто кусок металла, – сказал в свое время Тайлер. – И кучка монет. Не более того».
– Кольцо застраховано, – добавил Эверетт. – Уверен, оно найдется.
Я кивнула, не поднимая головы. Его ладони мягко надавили мне на лопатки.
– С тобой точно все о’кей?
Я снова кивнула. Услышала, как он усмехнулся.
– Вот не думал, что ты из тех девушек, которые станут оплакивать потерянное кольцо.
Я сделала вдох, отстранилась.
– Просто оно такое красивое было…
Эверетт рассмеялся – на сей раз искренне, откинув голову.
– Пойдем.
Он обнял меня за плечи и стал подниматься по лестнице. В свободной руке он нес чемодан.
– Хочешь продолжить экскурсию? – со смехом уточнила я. – Гляди, пожалеешь, что в отеле не поселился.
Мы остановились в узком коридорчике второго этажа. Отсюда вели три двери – одна в спальню родителей, снабженную отдельной ванной, две другие – в наши с Дэниелом спальни, соединенные второй ванной.
– Папина комната, – сказала я, махнув на кровать два на полтора метра и на старый стенной шкаф.
Я закрыла дверь и потащила Эверетта дальше.
– Здесь жил Дэниел. Мебель он в новый дом забрал.
Его комнату папа давно захламил. Стаскивал туда растрепанные романы, учебные материалы, конспекты лекций, философские трактаты с загнутыми уголками страниц, заметки, которые писал своим наклонным почерком.
– На следующей неделе контейнер должен приехать. – Кашлянув, я добавила: – А это моя.
Кровать с желтым одеялом выглядела неряшливо. И вся комната выглядела слишком тесной – теперь, когда в нее шагнул Эверетт. В моей филадельфийской квартире он только в крайних случаях оставался; как-то ему эта спальня покажется?
– Может, займем ту, первую спальню? Там кровать больше, – сказал Эверетт.
– Исключено. Я в родительскую постель не лягу. Если тебе тесно, спи на диване.