Или никакого скрещения взглядов не было. А было подсматривание и не в меру далеко идущие выводы. Коринна едва ли вообще заметила малявку Аннализу, зато Аннализа получила пищу для размышлений – о своем сходстве с Коринной; о том, что даже таких, как Коринна, отвергают. О том, что даже сильные бывают одиноки. И даже боготворимыми владеет тоска. Надеюсь, в тот миг хотя бы Аннализа любила Коринну – когда все остальные от нее отвернулись.
Или все началось лишь после того, как Аннализа толком разглядела фотографии.
Отлично понимаю, каково это – уезжать; возвращаться; не вписываться. Физически ощущать дистанцию между собой и всем, что оставила. Аннализа не сумела найти себе место за пределами Кули-Ридж. Не сумела отпустить прошлое. Одинокая девочка выросла в одинокую женщину. Вернулась к тому, что знала.
Каждый утешается мыслью, что есть на свете и более несчастные люди.
Ту, что была несчастнее ее, Аннализа нашла на фотографиях. Печальная, одинокая девушка Коринна. Завернутая в старое одеяло, в темной глубине расплывчатого снимка. Но этого Аннализе показалось недостаточно. И она принялась искать Коринну в Джексоне и Дэниеле, в Байли и Тайлере. Тащить ее из папиного чувства вины. А тут еще я приехала. Новая ниточка появилась.
Я представляла, с каким ужасом Аннализа вглядывалась в фото искореженного тела Коринны; как спрашивала: «Неужели я – это ты? Неужели мы вот в это превращаемся? Неужели таем, исчезаем, как призраки?»
Лес – он с глазами. С чудовищами. С историями.
Мы – эти глаза. И эти чудовища. Мы – авторы историй, и мы же в них – действующие лица.
Новый полицейский фургон приехал незадолго до заката. Уже светлячки во дворе мелькали. Детектив Чарльз, помахивая ордером, поднялся на террасу и четко перечислил, что именно его интересует.
Эверетт не ошибся – они искали оружие. Оружие и труп. Я впустила их в дом. Стояла в сторонке, тихо радовалась, что сожгла весь папин архив – выписки с банковского счета и прочие доказательства моего долга, папиных платежей Аннализе. «Я опоздал», – сказал мне папа в «Больших соснах». Опоздал с платежом за молчание. «Моей дочке грозит опасность».
Марк Стюарт уселся за обеденный стол, нас с Тайлером усадил по обе стороны от себя, словно нянька – своих подопечных. Но смотреть на нас Марк избегал.
Через час я вышла на террасу – потому что появилась еще одна команда в полицейском фургоне. Эти, новые, принялись бурить пол в гараже, будто свежий бетон сам по себе являлся уликой. Еще они весь сад перерыли. Собаку выпустили, чтобы рыскала по участку, от дороги до пересохшего ручья. Но в конце концов убрались и они.
Был уже поздний вечер. Мы с Тайлером сидели в кухне, копы довершали погром. В дверях возникла Ханна Пардо. Волосы она теперь отпустила подлиннее, стала их завивать и красить в более темный цвет. От фирменной ярко-алой помады отказалась в пользу матовой сливовой. Фигура у нее оплыла, лицо, наоборот, погрубело. И она по-прежнему избегала улыбок.
– Что ж, Ник Фарелл, – произнесла Ханна Пардо. – Продолжим.
Будто и не было десяти лет. Будто мы всего на минуту отвлеклись от допроса.
– Нечего продолжать, – сказала я.
Ханна Пардо уселась напротив меня.
– Аннализа Картер. Знакомое имя. Девчушка обеспечила алиби вашему брату, не так ли? Точнее, всем вам.
– Да, я помню.
Она достала запечатанный целлофановый пакетик с листком бумаги. Вещдок с места преступления.
– Это письмо было найдено при убитой. Ник, я жду ваших объяснений.
«Велю тебе…»
Квадратик бумаги – возможно, из блокнота в мотеле; аккуратный почерк. Но чернила расплылись от дождя, бумага размокла, местами – до дыр.
– Я приехала домой, Тайлер порвал с Аннализой, она решила отомстить нам обоим. Она, к вашему сведению, была далеко не белая и не пушистая.
Ханна по-птичьи склонила голову. Детектив Чарльз встал у нее за спиной.
– Вы лгали о ваших отношениях с Тайлером, мисс Фарелл. Либо тогда лгали, либо сейчас лжете. В любом случае доверия к вам нет.
– Вы, детектив Чарльз, первый начали лгать. Помните? Явились сюда, комедию ломали, простачком прикидывались. Говорили, что не хотите неприятностей для Тайлера. Так что давайте не будем.
Мрачно взглянув на Чарльза, Ханна вновь заговорила со мной.
– Хорошо, зайдем с другого боку. Кто, кроме вас двоих, упомянутых в письме, имел причины убивать Аннализу Картер?
– Не слишком-то хорошо вы ее знали. У Аннализы врагов хватало, – заговорила я. – Спросите ее бывших одноклассников. Она обожала вынюхивать их тайны и затем выставлять на всеобщее обозрение. Как будто сама на месть напрашивалась. Наверняка сунула свой любопытный нос глубже, чем следовало. Думала, она лучше всех. Расколите ее, как вы умеете, детектив Пардо; как раскололи Коринну. Сами убедитесь.
– И вы того же мнения, Тайлер? – спросила Ханна.
– Да, детектив Пардо.
«Вы меня слышите или нет? Аннализа провоцировала людей. Играла с огнем. Лезла на рожон. Она вроде бы и не виновата – но и невинной ее не назовешь. Она, как говорится, сама нарвалась».
– Допустим. А теперь не пора ли перейти к допросу как таковому? Для вас обоих это процедура привычная.
Ханна достала диктофон, положила на середину стола.
– Итак, приступим. Где вы были в ту ночь, когда пропала Аннализа Картер?
– Здесь. Наводила в доме порядок, – сказала я.
– Кто может это подтвердить?
– Тайлер. Я ему позвонила. Он как раз был в пабе. Сразу приехал. Вот здесь, в этой самой кухне, по телефону сказал Аннализе, что у него с ней кончено. И правильно сделал. Он остался до утра.
– То есть вы обеспечиваете алиби друг другу?
Тайлер откинулся на спинку стула.
– Когда Ник позвонила, рядом со мной был Джексон Портер. Он видел, как я уезжал. Знал, что я еду к Ник.
Ханна налегла грудью на стол.
– У вашего отца, Ник, имеется огнестрельное оружие, зарегистрированное на его имя.
– Разве?
– Абсолютно точно. Есть соображения, где сейчас это оружие?
– Ни разу его не видела. – Я пожала плечами. – В прошлом году мы поместили папу в лечебницу. В доме никто не жил. Замок на задней двери сломан. Руки никак не доходят новый поставить. Недавно здесь кто-то рыскал. – Я подняла взгляд на детектива Чарльза. – Это кто угодно мог быть.
Ханна как-то странно щелкнула челюстью.
– У вас в гараже свежий бетон. Что происходит, Ник? Что вы там делаете? Тайлер, полагаю, без вашей помощи не обошлось? Не могла же Ник одна залить пол бетоном?
– Просто мы доводим гараж до ума, – ответил Тайлер.
– Потому что хотим забрать папу домой, – добавила я и улыбнулась Ханне. – Вы всегда ему очень, очень нравились, Ханна.
Она нахмурила брови.
– Говорят, Ник, будто вы обручены с адвокатом из Филадельфии.
– Вы видите на мне кольцо?
Ханна поерзала на стуле.
– Но вы ведь подавали заявку на опекунство, чтобы продать дом. Я сама читала документы.
Тут я тормознула – но лишь на долю секунды. Тряхнула головой, улыбнулась сама себе.
– Нет, вовсе не для того, чтобы продать. Мы об этом и не думали. Дом на торги не выставляли. Что касается опекунства над папой, уже и дата слушания назначена. Я забираю папу, он будет жить здесь, со мной.
Вот так. Словно я именно это с самого начала планировала.
Расстояние, как и время, мы создаем сами.
Лестница забирала все выше, все круче – а привела обратно, в Кули-Ридж. Пазл сложился, я – дома. В целости и сохранности.
ТРИ МЕСЯЦА СПУСТЯ
Где-то есть склад, а на складе – отделение, набитое крашеной мебелью. Когда истечет оплаченное время, когда работники склада не сумеют со мной связаться, потому что адреса я им не оставила, они просто распродадут мебель с молотка или погрузят в тачку и вывалят в мусорный контейнер, что на задворках склада, за автостоянкой.
Владелица крашеной мебели исчезнет. Станет для них чем-то вроде призрака.
Я поменяла сим-карту. Так проще.
Кольцо так нигде и не всплыло. Возможно, его нашел брат Аннализы – опередил полицию. Возможно, кольцо спрятала миссис Картер, чтобы защитить свою дочь, сама толком не зная от чего. Или оно так и валяется в дизайнерской сумочке, зарытой Дэниелом. Не исключено, что однажды кольцо явится в виде нового автомобиля, или ремонта в гараже, или года обучения в колледже.
В нашем городе ничто бесследно не исчезает.
Аннализу разобрали по косточкам – и снова собрали. Вскрыли всю ее жизнь, влезли в семью, перетрясли одноклассников и товарищей по колледжу, основательно покопались в ее прошлом. Я больше показаний не давала. Мне просто не пришлось. Молчанию я еще у Эверетта выучилась.
Тайлер тоже отказался говорить, а за ним и Джексон, и Дэниел с Лорой. Постепенно мы стали городом молчунов. И кто нас обвинит – после прошлого-то раза?
Правда, о нас ходят слухи. Но слухи – не самое плохое. К слухам можно притерпеться.
Пресловутая «коробка» с материалами по делу Аннализы представляется мне полупустой. В ней всего-то и есть что анонимное письмо в полицейский участок. Да отчет о результатах вскрытия: смерть наступила в результате кровопотери, которая наступила в результате выстрела в грудную клетку – куда уж проще. Остальные улики смыл дождь. Ну еще перечень звонков с ее мобильника – их внятно прокомментировал Дэниел, баюкая крохотную дочь: «Я ей сказал: кончай названивать. Она меня домогалась». Лора поклялась, глазом не моргнув: «Муж был дома, со мной. Из «Келли» приехал в первом часу ночи. Мы были вместе. Меня изжога мучила. Дэниел приготовил мне пасту, и стало легче. Мы до утра были вдвоем».
Ремонт близок к завершению. Мы начали с гаража – ради папы. Иногда мне кажется, он вполне здоров – с тех пор, как мы его забрали из «Больших сосен», папе гораздо лучше. Конечно – ведь его окружают знакомые вещи. Правда, иногда он уходит бродить и обязательно оказывается за городом, на шоссе. Кто-нибудь привозит папу домой. И еще: случается, по утрам он, сидя в кухне за столом, называет меня Шаной, словно в другое время переместился. В такие минуты папин взгляд останавливается на моем животе, и папа говорит что-то вроде: «Надеюсь, родится девочка. Дэниелу нужна сестренка. Чтобы было кого защищать. Чтобы наш сын вырос настоящим мужчиной».