— Сколько ты еще готов потерять из-за нее, Адам? Деньги, бриллианты, квартира...что дальше? Может быть, хватит?
— Если потребуется, я потеряю все свое наследство, Сай.
— Так говорит ребенок, а не мужчина.
— Так говорит мужчина, который любит. Я ее люблю.
На этот раз он не выдерживает. То есть вообще. Резко поворачивает на себя и повышает голос, крепко сжав руку на плече.
— Она ушла от тебя! Вы развелись, и ты больше не несешь ответственности за ее глупые поступки! Ей бы радоваться, что ты ей хоть что-то оставил! Но если она хочет все проебать?! Пусть делает! Умнее станет! И по сговорчивее...я надеюсь.
Резко скидываю его хватку и упираю указательный палец ему в лицо.
— Никогда не смей так говорить!
— А что я такого сказал?! Это правда! Ты подобрал ее фактически с обочины! Дал ей все, что она хотела! Бегал вокруг нее пять лет! Интрижка? Блядь, с кем не бывает! Это не конец света! Лиза здорово перебарщивает, а ты ей потакаешь. Снова!
— Так ты скажешь Кате в случае чего? Что она перебарщивает?!
— Не приплетай ее сюда! — сразу взрывается сильнее, а меня смех берет.
— Очень удобно раздавать советы, когда дело не тебя касается! И для сведения: я никогда и никому не позволю ей навредить! Нужно проиграться ради того, чтобы ее защитить?! Да и хер с ним! Я это сделаю!
— Так ты намеренно все это делаешь? Спускаешь ей с рук любое унижение? Да?!
— Да!
Щурится. Не понимает. Он и не поймет никогда...у него иная правда и иная ситуация. Нормальная. Иногда мне даже жаль, что он не я...возможно, Лизе так было бы лучше...
— Сколько еще ты будешь продолжать биться в закрытую дверь? — теперь тихо шепчет брат, а я хмыкаю.
— Столько, сколько потребуется.
Дергаю плечом резче, ведь пытаюсь сбросить не только его руку, но и мысли, где Лизе действительно было бы лучше рядом с кем-то другим. А мне там, где самое место — в привычном аду, между блядью и грязью. Где-то там...где я потерялся тем самым вечером, когда впервые переступил грань допустимого...
«Ставка»
Лиза; сейчас
Если честно, я мало представляла себе залы для покера, хотя слышала о них с детства. Папа (когда он еще был для меня папой, даже папулечкой) иногда рассказывал мне перед сном сказки про красивые замки. Про резные столы и стулья, про живую музыку, про тяжелые, бордовые портьеры от самого потолка с причудливой лепниной и огромными, хрустальными люстрами, до пола из дорогого, хорошего камня, отполированного так, что можно увидеть свое отражение. Он рассказывал про слуг в красивых фраках со смешным хвостиком сзади и огромной бабочкой спереди. Говорил про их затейливые манеры, немного чопорный вид, но в целом это была изюминка — она придавала месту еще более сказочный вид, будто касание к истории о давно минувших днях.
Тогда я думала, что это сказки.
Я помню, как мы лежали на моей кроватке в комнатке, где на потолке были налеплены звездочки, которые мы с мамой сделали вместе. Он рассказывал свои истории и улыбался, а фонариком выводил созвездия…в этот момент Андрей был по-настоящему счастлив. Спустя годы, до меня дошло, что это не истории, а воспоминания, и что он действительно был по-настоящему счастлив лишь в тот момент, когда окунался в них с головой. Наша реальность никогда не приносила ему такого удовлетворения, и ее никогда не было достаточно. Еще спустя годы, до меня дошло, что, наверно, мужчинам никогда и не будет достаточно реальности, даже если она наполнена любовью. Им всегда нужно больше, а по-честному, хрен их разберешь в принципе, что им нужно. Говорят, что женщины — создания непонятные, инопланетные даже, но куда там? Давайте будем честными, мужчины — зверь гораздо более непонятный и диковинный. Ты никогда не знаешь, что у него в голове и в какой момент это «что» жахнет тебя до кости, в лучшем случае, а в худшем сожрет твое сердце и уничтожит все, что есть внутри.
Поэтому я осторожна.
Мне бы хотелось, чтобы все было иначе, но, к сожалению, в последний раз, когда я надеялась на «иначе», со мной случилось все выше сказанное, и я себе такого больше не позволю.
Напряжена.
Сажусь за стол в зале так похожем на те истории, мимолетно рассматриваю почему-то именно официантов. У них действительно огромные бабочки под подбородком — белые! — а сзади забавные хвостики. Бросаю взгляд на Андрея, а он, кажется, читает меня как открытую книгу. Слегка улыбается. Неужели помнит? Знает, о чем я сейчас думаю?
Это раздражает.
Я поджимаю губы и увожу все свое внимание на «крупье», так он вроде называется? Это в принципе неважно. Я не очень хорошо ориентируюсь в местной фауне, да и здесь не для этого. Мне просто нужно получить, что я хочу, а остальное — дело десятое. И доверие, и мое вранье в частности, ведь…я даже себе в этом не готова признаться, хотя знаю, что здесь и сейчас я в безопасности. Мне ничего не угрожает, никогда не угрожало и не будет. Ни с одной из сторон. Это просто вредность и обида, но так, чтобы вы знали — я в безопасности.
А теперь погнали.
— Чувствуешь себя замечательно, полагаю? — мимолетно интересуюсь, выливая немного яда прямо на голову Андрею, но он лишь усмехается и кивает.
Поднимает два пальца — официант сразу подходит. Он заказывает дорогой виски, а мне берет персиковый сок — так нелепо! Я давно не девочка, ясно? И могу выпить! Его это раздражает. Андрей терпеть не может, что это действительно так. Может быть, в момент, когда я позволяю себе вкусить блага своей зрелости, он чувствует, как его догоняют призраки проебанного прошлого? Я ни разу так и не спросила за эти долгие годы нашего «общения», потому что мне плевать. И на его мытарства, и на его мнение, и на него всего полностью. Я не заказываю алкоголь исключительно потому что в данный момент мне предстоит серьезное «дело»! А не потому что прислушалась к его просьбе.
Точка.
Хотя это достаточно трогательно, что он запомнил какой мой любимый сок.
О да, Лиза, просто верх благородства, не находишь? Отец, который знает, какой сок предпочитает его дочь. Давай, растекись лужицей, чего там? А заодно перед Адамом.
Слегка закатываю глаза и мимолетно осматриваю присутствующих. Здесь достаточно много столов, чтобы вы понимали. Примерно семь или даже восемь. Зал большой как будто бальный! Под потолком с (действительно) лепниной уже собирается дым. НО! Примечательно. Если за другими столами много «играющих», мы сидим одни. В самом углу, а такое ощущение, что в центре.
На нас все украдкой смотрят. Мне это не очень импонирует, а еще меньше, когда вылавливаю взгляд Ревуцкого. Ух ты, он тоже здесь? Хотя, чего это я? Логично, что он здесь. Только если обычно он любит пострелять глазками, даже пофлиртовать, сейчас какой-то чересчур…напряженный?
Так. Ладно. Что происходит?
— На нас все смотрят, — шепчу, продолжая улыбаться.
Андрей спокоен. Он кивает, поправляя манжеты своей черной рубашки, бросает на меня взгляд.
— Еще бы. Они ждут моего выхода.
— Что это значит? И почему к нам никто не садится?
— А тебе нужна компания? Помимо очевидной?
Щурюсь.
Бешусь.
Он — смакует. Пару мгновений примерно, пока не сдается и не кивает.
— Они не подсядут, Лиза. Никто не рискнет играть со мной серьезно. Кроме, конечно же, глупой девчонки, которая понятия не имеет, с кем связалась.
Очень хочется ударить его посильнее, ведь в словах, я не питаю иллюзий, есть намек явно не на него, а на моего мужа. Как будто ему просто необходимо вставить шпильку мне под ребра! Козел, я же говорила! Кто мне не верил, впитывайте и возводите догму: мой отец — мудак.
Но сейчас не об этом.
Закатываю глаза уже так, чтобы он это видел, поворачиваюсь к столу и провожу пальчиком по мягкой, зеленой обивке с тихой усмешкой.
— Как они, наверно, удивятся, когда я тебя размотаю, м?
По-моему, это называется «слабоумие и отвага», ну или типа того. Мы ведь оба в курсе, что это блеф. Я не выиграю, если он серьезно за меня возьмется. Он — легенда...А я? Помимо того, что не люблю играть в принципе, я этому сопротивляюсь в любом виде.
Когда-то я хотела научиться, чтобы быть на него похожей, но потом делала все, чтобы эту схожесть уничтожить. Иногда мне кажется, что у меня хорошо получилось. Обладая отнюдь не маминым, мягким характером, мой скорее мужской, стальной. Очень похожий на его. Черт бы меня побрал! Но в браке с Адамом все эти издержки удалось нивелировать. Максимально. Мне все чаще казалось, что я больше похожа на маму…а потом я узнала, что мне изменяют, и бам! Оковы пали, здравствуй, папочка.
Закатываю глаза в который раз под очередной виток смеха, а потом смотрю на вход в зал.
Кстати, о птичках.
Наконец-то.
Адам тут . Мне не нужно быть гением, чтобы понять — бесится. Он напряжен, выискивает меня, а когда находит, ни секунды не медлит. Гордо расправив плечи и весь свой исполинский рост в принципе, шествует прямиком до нашего стола под аккомпанемент еще более любопытствующих взглядов.
Да-а-а…сегодня у высшего общества разыграется шоу куда интереснее обычного. Поздравляю и добро пожаловать. Мы начинаем.
— Свободно? — интересуется зачем-то, и это почти вызывает во мне смешок.
Какая глупость. За то время, что он пропустил, к нам никто так и не подсел. И не подсядет, очевидно. Кроме него.
Андрей поднимает взгляд, изучает пару мгновений моего мужа, а у меня мурашки. Они впервые так близко, и если один из них не в курсе, кто перед ним (что достаточно забавно, ну в самом деле), то другой знает абсолютно все. Даже больше моего, очевидно. Интересно, о чем он думает? А второй? Нет, что второй думает, я понимаю сразу — он хочет проломить башку «моему папочке», и еле сдерживается, чтобы это не сделать сходу. А второй? Что происходит в недрах его сознания прочитать не дано никому…
Особенно, когда он играет. А он уже играет.
Улыбается вежливо, широко, указывает ладонью на стул напротив.