Священник вздохнул. Что можно было ответить? По крайней мере новый герцог собирался жениться на Скай по закону, а если Господь учитывает добрые намерения, то все должно быть в порядке.
— Сын мой, — сказал он. — Я даю тебе отпущение грехов, но и налагаю епитимью. Через три дня тело Фаброна де Бомона будет упокоено в земле с его предками. Последующие три дня после похорон ты должен провести во бдении в часовне.
— Согласен! — быстро ответил Никола.
Отец Анри благословил Никола и отправился готовить мессу и помазание нового герцога. Идя по коридору, он улыбался про себя, думая, какое отличное наказание он назначил любовникам, особенно Никола. Он достаточно хорошо знал человеческую природу и понимал, что ему не удержать их врозь, но — и здесь он фыркнул — он бы отдал все, что угодно, за то, чтобы увидеть лицо Никола, когда тот узнает, что ему не удастся спать со Скай как минимум еще шесть дней.
На скромной церемонии помазания нового герцога мадам герцогиня Бомон де Жаспр сияла подобно солнцу: на ней было кремовое атласное платье, как принято при английском дворе. Нижняя юбка расшита золотыми шмелями, и золотом сияли рукава платья. На голове у нее впервые была надета изящная золотая герцогская корона Бомона, украшенная алмазами и отделанная зеленой яшмой. На шее блестело золотое распятие. Несмотря на смерть мужа, она не надела траурное платье — это считалось бы дурной приметой для правления нового герцога.
Как только собрались наспех приглашенные гости, Скай объявила об утренней кончине герцога Фаброна. Затем сообщила, что по просьбе почившего герцога папа римский благословил барона Сент-Адриана на герцогство.
— Мы должны немедленно помазать его, чтобы наши могущественные соседи не аннексировали нас, — объяснила она причину поспешности церемонии.
Представители именитых семей Бомон де Жаспра согласились с герцогиней: Никола Сент-Адриана следует помазать официально и как можно скорее, прежде чем распространятся вести о смерти Фаброна де Бомона. Стоящий рядом со Скай Никола был представлен каждой семье, и бомонцам он явно пришелся по вкусу. Он молод и здоров, в нем течет свежая кровь. Его наследники могли править еще добрую сотню лет, что означало безопасность и их наследников.
Сквозь высокие узкие витражи в часовню врывались солнечные лучи, сливаясь с робко мигающими огоньками алтарных свечей. Витражные стекла отбрасывали на собравшихся голубые, розовые, лазурные и зеленые пятна. Вслух было прочитано подтверждение прав Никола Сент-Адриана папой римским, и он был объявлен законным наследником. Затем священник помазал голову, губы и ладони Никола елеем. Никола преклонил колени и был коронован своим племянником, решительно нахлобучившим золотую герцогскую корону на голову дяди и ядовито прошептавшим при этом:
— Лучше вы, чем я!
Скай вручила ему герцогский скипетр с шаровидным наконечником из зеленой яшмы, и новый герцог встал с колен, повернувшись к собравшимся.
— Да здравствует герцог Никола! — в один голос произнесли Скай и Эдмон.
— Да здравствует герцог Никола! — откликнулись остальные, Затем была сотворена краткая, но величественная месса за упокой души Фаброна де Бомона. После этого Скай пригласила всех в главный зал, где были произнесены тосты за здоровье и долгое правление нового герцога. Потом собравшиеся горожане разошлись по домам, а по улицам города промчались конные глашатаи, одетые в герцогские цвета — лазурный и серебряный, — неся во все концы герцогства весть о смерти Фаброна де Бомона и короновании его сводного брата, барона Сент-Адриана.
Официальный посол Бомон де Жаспра направился с освобожденным представителем королевы Екатерины в Париж. Французский посол был свидетелем процедуры коронования и клятвы Никола в верности Франции. Он вез с собой письменный отчет о смерти Фаброна де Бомона и подтверждения верности его сводного брата своему сюзерену — Карлу IX.
Этот день прошел у Никола в хлопотах. К тому времени, когда послы были отправлены, а тело его брата было помещено в маленький кафедральный собор св. Павла для вечного упокоения, уже стемнело.
— Где Скай? — спросил он Эдмона за поздним ужином в зале.
— Я видел ее только что, — ответил Эдмон, — она хотела заглянуть к себе. Сказала, что Дейзи принесет ей что-нибудь поесть. Она выглядела очень усталой и сказала, что следующие три ночи ей придется провести в ночном бдении в часовне.
Никола вполголоса выругался, поняв, в чем заключалась епитимья отца Анри. Прошло немало времени с тех пор, когда кто-либо преграждал ему путь к цели. Его мягкая мать и раздражительный старый дед испортили его, стараясь компенсировать отсутствие отца. Скай, впрочем, стоила ожидания, но по крайней мере он должен увидеть ее перед тем, как она замурует себя на ночь в часовне.
Однако Скай, предвидя его действия, ко времени его прихода уже была в часовне. Но как сконцентрироваться всерьез на молитве, когда все, о чем она могла думать, — это его поцелуи? То, что произошло между ними прошлой ночью, было аморально, греховно, против всех законов Божьих. Она достаточно реалистично оценивала ситуацию и знала, что будет снова, ослабевшая от любви, лежать в его объятиях. Но в эти три ночи по крайней мере она должна приложить все усилия для того, чтобы облегчить свой грех предательства умирающего мужа. Не важно, что он не узнал и никогда не узнает об этом. Если она не смогла быть верной себе, как может она быть верной кому-либо?
Никола интуитивно догадался о ее состоянии и держался от нее подальше, но все же после третьей ночи, когда она, изможденная трехнощным бдением, вышла из часовни, он поджидал ее у дверей. Они встретились взглядами, и без слов он подхватил ее, едва держащуюся на ногах, на руки и отнес в ее спальню. Когда он внес ее туда, она уже заснула, положив голову на его плечо, и ее дыхание было ровным, как у ребенка.
Дейзи вскрикнула, когда он вошел в комнату. Мари и Виолетт просто стояли с открытыми ртами, но резкий голос Дейзи вернул их в реальность:
— Быстро расстелите постель госпожи, никчемные девки!
Они быстро исполнили приказание и были тут же выдворены из комнаты. Дейзи взглянула на нового герцога и вздохнула. Она достаточно долго была со Скай, чтобы понять по виду мужчины, что он влюблен в ее госпожу, а герцог Никола был влюблен несомненно.
— Я позабочусь о ней, — сказала Дейзи, но Никола твердым, не терпящим возражений голосом заявил:
— Нет, Дейзи, о ней позабочусь я. Она будет спать, так что отошли этих глупышек прочь. И я хочу, чтобы ты занялась уборкой, пока не понадобишься мне.
— Ей будет удобнее спать без платья, — посоветовала Дейзи.
— Я позабочусь и об этом, — сказал он, и Дейзи удалилась.
Никола расстегнул черную шелковую юбку и стянул ее.
Перевернув Скай, он расстегнул рубашку, затем снова перевернул и снял ее. За этим последовали две белые шелковые нижние юбки и нижняя блузка. Он осторожно снял усыпанные драгоценностями подвязки с шелковых чулок и скатал чулки с ее ног. Дейзи уже успела снять туфли.
Затем быстро разделся сам и лег в постель рядом с ней, натянув покрывало. Он заснул, держа ее в объятиях. Когда через несколько часов он проснулся, то обнаружил, что она уже не спит и тревожно смотрит на него.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Усталой, — честно ответила она.
— Тогда спите еще, — сказал он, притягивая ее к себе, так что ее голова оказалась на его плече. Она улеглась, но уже не могла заснуть, и он понял это.
— В чем дело, doucette?
Скай вздохнула:
— Я думала, что молитва избавила меня от этого, но, увы, нет! — Очевидно, она была расстроена.
— От чего? — спросил он.
— От страсти к вам, Никола.
— И вы никогда не избавитесь от нее, doucette, как и я. Спите спокойно, мой ангел. Сегодня мы похороним моего сводного брата, а вечером я начну свое искупительное трехнощное бдение.
— Отец Анри и вас обязал отстоять три ночи на молитве?
Он понял по голосу, что ее тоже развеселила кара отца Анри. Он обрадовался — это означало, что она не лишена чувства юмора. Хорошая вещь — уметь смеяться.
Когда Скай проснулась, его уже не было, а Дейзи принесла ей кубок со свежим фруктовым соком.
— Вам нужно спешить, госпожа, — торопила Дейзи. — Скоро начнутся похороны.
Скай оделась в приличествующее случаю черное платье. Спустившись во двор, она оказалась в центре маленького скандала. Нянька Гарнье де Бомона принесла его для того, чтобы он занял место в траурной процессии. За несколько месяцев, прожитых в Бомон де Жаспре, Скай еще не видела несчастного пасынка и только теперь поняла в полной мере, почему Фаброн так хотел наследника. Гарнье был жирным мальчиком, не вполне владеющим конечностями, с увеличенной головой и странно посаженными глазами. Голова болталась из стороны в сторону, словно она была слишком тяжела для шеи. Мальчик не мог говорить и лишь издавал какие-то животные взвизги, которые, как утверждала нянька, она хорошо понимала.
Она стояла как кремень, защищая права своего воспитанника, а Никола и Эдмон яростно спорили с ней. Скай постояла немного, прислушиваясь к спору, затем шагнула вперед и, отстранив мужчин, мягко проговорила:
— Няня, нельзя нести мальчика на похороны — бедняжка все равно ничего не поймет, и весь этот шум пугает его. — Она погладила ребенка по щеке, улыбнулась и нежно сказала ему:
— Ну, ну, малыш, все в порядке. — Скай снова повернулась к няньке:
— Он же не нормальный ребенок, а значит, и не должен нормально себя вести. Герцог Никола обещал, что позаботится о нем, как о своем сыне. Отнеси его назад. — Скай наклонилась и поцеловала мальчика.
Нянька кивнула, удовлетворенная ее словами:
— Мадам герцогиня так добра, она все понимает. — Старуха взяла воспитанника за руку и отвела его домой.
— Ну, джентльмены, мы можем идти? — Скай подошла к своей белой лошадке, и грум помог ей подняться в седло.
Траурная процессия проходила по склону холма от замка к собору св. Павла. Возглавляла ее вдова покойного — Скай.