Они поговорили между собой и ушли.
— Вот видишь! — сказал Мишка. — А помнишь, как все нас ругали, говорили — золой засыплют, не давали нам шланг, не давали воды! А теперь сами благодарят. Да ладно, — махнул он рукой. — Что с них спрашивать!
Мне было жалко, что Мишка не может пойти на каток. Я тоже решил не кататься в этот день, а вместо этого засесть за уроки, потому что и у меня кое-что было сильно запущено. Я пошел домой и занимался до поздней ночи, сделал уроки как следует, а когда все было выучено, я, вместо того чтоб лечь спать, нацепил коньки и вышел во двор.
Над нашим катком ярко горела лампочка. Вокруг стояли деревья с белыми, точно сахарными, веточками. Сверху падали крупные хлопья снега и мягко ложились на лед. А среди этих хлопьев кружилась по катку маленькая фигурка. Я присмотрелся получше и увидел, что эта фигурка был просто Мишка. Он тоже, вроде меня, не мог прожить ни одного дня без катка.
Недавно в вечерней газете писали, что первым в этом сезоне открылся каток динамовцев на Петровке. Но это неправда! Первый каток в эту зиму был открыт у нас во дворе. Он начал работать на полторы недели раньше, чем каток на Петровке, только никто не догадался написать об этом в газету.
Автомобиль
Когда мы с Мишкой были совсем маленькими, нам очень хотелось покататься на автомобиле, только это никак не удавалось. Сколько мы ни просили шоферов, никто не хотел нас катать. Однажды мы гуляли во дворе. Вдруг смотрим — на улице, возле наших ворот, остановился автомобиль. Шофер из машины вылез и куда-то ушел. Мы подбежали. Я говорю:
— Это «Волга».
А Мишка:
— Нет, это «Москвич».
— Много ты понимаешь! — говорю я.
— Конечно, «Москвич», — говорит Мишка. — Посмотри, какой у него капор.
— Какой, — говорю, — капор? Это у девчонок бывает капор, а у машины — капот! Ты посмотри, какой кузов.
Мишка посмотрел и говорит:
— Ну, такое пузо, как у «Москвича».
— Это у тебя, — говорю, — пузо, а у машины никакого пуза нет.
— Ты же сам сказал «пузо».
— «Кузов», я сказал, а не «пузо»! Эх ты! Не понимаешь, а лезешь!
Мишка подошел к автомобилю сзади и говорит:
— А у «Волги» разве есть буфер? Это у «Москвича» буфер.
Я говорю:
— Ты бы лучше молчал. Выдумал еще буфер какой-то. Буфер — это у вагона на железной дороге, а у автомобиля бампер. Бампер есть и у «Москвича» и у «Волги».
Мишка потрогал бампер руками и говорит:
— На этот бампер можно сесть и поехать.
— Не надо, — говорю я ему.
А он:
— Да ты не бойся. Проедем немного и спрыгнем.
Тут пришел шофер и сел в машину. Мишка подбежал сзади, уселся на бампер и шепчет:
— Садись скорей! Садись скорей!
Я говорю:
— Не надо!
А Мишка:
— Иди скорей! Эх ты, трусишка!
Я подбежал, прицепился рядом. Машина тронулась и как помчится!
Мишка испугался и говорит:
— Я спрыгну! Я спрыгну!
— Не надо, — говорю, — расшибешься!
А он твердит:
— Я спрыгну! Я спрыгну!
И уже начал опускать одну ногу. Я оглянулся назад, а за нами другая машина мчится. Я кричу:
— Не смей! Смотри, сейчас тебя машина задавит!
Люди на тротуаре останавливаются, на нас смотрят. На перекрестке милиционер засвистел в свисток. Мишка перепугался, спрыгнул на мостовую, а руки не отпускает, за бампер держится, ноги по земле волочатся. Я испугался, схватил его за шиворот и тащу вверх. Автомобиль остановился, а я все тащу. Мишка наконец снова залез на бампер. Вокруг народ собрался. Я кричу:
— Держись, дурак, крепче!
Тут все засмеялись. Я увидел, что мы остановились, и слез.
— Слезай, — говорю Мишке.
А он с перепугу ничего не понимает. Насилу я оторвал его от этого бампера. Подбежал милиционер, номер записывает. Шофер из кабины вылез — все на него набросились:
— Не видишь, что у тебя сзади делается?
А про нас забыли. Я шепчу Мишке:
— Пойдем!
Отошли мы в сторонку и бегом в переулок.
Прибежали домой, запыхались. У Мишки обе коленки до крови ободраны и штаны порваны. Это он когда по мостовой на животе ехал. Досталось ему от мамы!
Потом Мишка говорит:
— Штаны — это ничего, зашить можно, а коленки сами заживут. Мне вот только шофера жалко: ему, наверно, из-за нас достанется. Видал, милиционер номер машины записывал?
Я говорю:
— Надо было остаться и сказать, что шофер не виноват.
— А мы милиционеру письмо напишем, — говорит Мишка.
Стали мы письмо писать. Писали, писали, листов двадцать бумаги испортили, наконец написали:
«Дорогой товарищ милиционер! Вы неправильно записали номер. То есть Вы записали номер правильно, только неправильно, что шофер виноват. Шофер не виноват: виноваты мы с Мишкой. Мы прицепились, а он не знал. Шофер хороший и ездит правильно».
На конверте написали:
«Угол улицы Горького и Большой Грузинской, получить милиционеру».
Запечатали письмо и бросили в ящик. Наверно, дойдет.
Прятки
Витя и Славик — соседи. Они всегда ходят друг к другу в гости. Вот раз Витя пришел в гости к Славику. Славик ему говорит:
— Давай играть в прятки!
— Давай, — согласился Витя. — Чур, я первый буду прятаться!
— Ну ладно, а я буду водить, — сказал Славик и пошел в коридор.
Витя побежал в комнату, залез под кровать и кричит:
— Готово!
Славик пришел, заглянул под кровать и сразу нашел его. Витя вылез из-под кровати и говорит:
— Это неправильно! Я плохо спрятался! Если б я хорошо спрятался, ты не нашел бы меня. Я перепрячусь.
— Ну, пожалуйста, перепрятывайся, — согласился Славик и снова пошел в коридор.
Витя побежал во двор и стал искать, где бы спрятаться. Смотрит — возле сарая собачья конура стоит, а в ней Бобик сидит. Он поскорей выгнал из конуры Бобика, сам залез на его место и снова кричит:
— Готово!
Славик вышел во двор и стал искать Витю. Искал, искал, никак не может найти.
А Вите надоело в конуре сидеть, он и начал выглядывать из нее. Тут Славик увидел его и закричал:
— А, вот ты куда забрался! Вылезай!
Витя вылез из конуры и говорит:
— Это неправильно! Это не ты меня нашел. Я сам выглянул.
— Зачем же ты выглянул?
— Мне надоело в конуре скрюченным сидеть. Если б я не был скрюченный, ты не нашел бы меня. Я перепрячусь.
— Нет, теперь уж моя очередь прятаться, — говорит Славик.
— Ну, тогда я совсем не буду играть! — обиделся Витя.
— Ладно, перепрятывайся, раз ты такой, — согласился Славик.
Витя побежал в комнату, закрыл дверь, а сам забрался за вешалку и спрятался под пальто. Славик снова пошел его искать. Он открыл дверь, а Бобик шмыгнул в нее, подбежал прямо к вешалке и стал ласкаться к Вите. Витя рассердился и начал отталкивать Бобика ногой. Славик увидел и закричал:
— А, вот ты где! За вешалкой! Вылезай!
Витя вылез и говорит:
— Это неправильно! Ты меня не нашел! Это Бобик меня нашел. Я перепрячусь.
— Что же это такое? — говорит Славик. — Ты все время прячешься, а я каждый раз должен искать.
— Вот найди меня еще раз, тогда ты будешь прятаться, — сказал Витя. Славик снова зажмурил глаза, а Витя побежал на кухню, вытащил из посудного шкафчика всю посуду, сам залез в шкафчик и кричит:
— Готово!
Славик пошел на кухню, видит — из шкафчика вся посуда вытащена, и сразу догадался, где Витя. Он потихоньку подкрался к шкафу, запер его на крючок, а сам побежал во двор и стал играть с Бобиком в прятки. Спрячется, а Бобик его ищет.
«Вот хорошо! — думает Славик. — С Бобиком гораздо лучше играть, чем с Витей».
А Витя сидел в шкафчике, сидел, ему и надоело. Он хотел вылезти, а дверца не открывается. Он испугался и давай кричать:
— Славик! Славик!
Славик услышал и прибежал.
— Выпусти меня отсюда! — закричал Витя. — Дверца почему-то не открывается.
— А будешь меня искать, тогда выпущу.
— Зачем же мне тебя искать, раз ты не нашел меня.
— Я ведь нашел.
— Это не ты меня нашел! Я сам закричал. Если б я не закричал, ты не нашел бы!
— Ну и сиди себе в шкафчике, а я пойду гулять, — говорит Славик.
— Не имеешь права! — закричал Витя. — Это не по-товарищески!
— А разве по-товарищески — заставлять меня все время искать?
— По-товарищески.
— Ну, тогда сиди в шкафу до самого вечера.
— Ладно, буду теперь тебя искать, только выпусти, — стал просить Витя.
Славик откинул крючок. Витя вылез из шкафа, увидел крючок и говорит:
— Это ты нарочно запер меня? Не буду за это тебя искать!
— И не надо, — говорит Славик. — Я лучше с Бобиком буду играть.
— А разве Бобик умеет искать?
— Ого! Еще даже лучше тебя!
— Ну, давай тогда вместе от Бобика прятаться.
Витя и Славик пошли во двор и стали прятаться от Бобика. Бобик хорошо умел в прятки играть, только глаза зажмуривать не умел.
Иллюстрации Ивана Семенова
И я помогаю
Жила маленькая девочка, по имени Ниночка. Ей было всего пять лет. У нее были папа, мама и старенькая бабушка, которую Ниночка называла бабулей.
Ниночкина мама уходила каждый день на работу, а с Ниночкой оставалась бабуля. Она учила Ниночку и одеваться, и умываться, и пуговицы застегивать, и башмаки зашнуровывать, и заплетать косы, и даже буквы писать.
С бабулей Ниночка проводила весь день, а с мамой только утро и вечер. А вот папу Ниночка видела очень редко, так как он работал в далекой Арктике. Он был полярный летчик и домой приезжал, только когда был отпуск.
Раз в неделю, а иногда и чаще от Ниночкиного папы приходило письмо. Когда мама возвращалась с работы, она читала письмо вслух, а Ниночка и бабуля слушали, А потом все вместе писали папе ответ. На другой день мама уходила на работу, а бабуля с Ниночкой относили письмо на почту.