Элеонора как можно незаметнее увеличила расстояние между ними. Мысль о том, что ей суждено провести несколько недель в этом доме, пугала. Наспех закончив трапезу, она встала из-за стола и положила тарелки в раковину. Ее охватил приступ паники.
– Я пойду прилягу и почитаю.
– С тобой все хорошо?
– Просто немного устала.
Он буквально следовал за ней по пятам. Элеонора загрузила посудомоечную машину.
– Увидимся утром.
Она буквально ринулась в свою комнату и, затворив дверь, привалилась к ней с другой стороны. Кажется, она лишалась рассудка, больше не знала, чего хочет. С одной стороны, забыться в объятиях Кристофера. С другой стороны, рациональная часть мозга призывала оставаться ответственной матерью. Она не заслуживает счастья.
Приняв горячий душ, Элеонора приготовилась ко сну. Сидя за туалетным столиком, она расчесывала волосы. Нужно навестить парикмахера. Но у нее совершенно нет времени. Материнство отнимает все свободное время.
Элеонора позвонила Кирби и рассказала о своем самочувствии. Заверила в том, что превосходно себя чувствует. Кирби пустился в подробности, расспрашивал о лечении и симптомах. В нем говорил даже не врач, а брат-близнец. Нелегко убеждать его в том, что с ней все в порядке.
Когда она легла в постель и взяла книгу, на часах не было и девяти. Исторический роман был хорош, последний раз она читала почти две недели назад и уже успела напрочь позабыть сюжет. Элеонора опустила голову на подушку и выключила свет.
На нее навалилась усталость. Голова болела, но мысли никак не давали покоя. Необходимо определиться со смыслом своего существования. Бессмысленно опираться на Кристофера. Ее тяготило одиночество.
Кристофер щелкал пультом с одного канала на другой. Ему хотелось пройтись, но он не намерен оставлять гостей. Позвонил Кирби:
– Привет! Как дела?
– Как она на самом деле?
– Я так понимаю, вы уже поговорили?
– Не более пяти минут. Она устроила небольшое представление. Но я-то знаю сестру. Ей не нравится чувствовать себя слабой.
– Она рано поднялась к себе. Не знаю почему, или устала, или недовольна моей компанией.
– Возможно, она разрывается между влечением к тебе и старается, вероятно, хранить верность памяти мужа.
Кристоферу стало не по себе. Ведь он думал о том же.
– Знаешь, Кирби, я бы не стал делиться этим ни с кем другим, но, черт побери, не знаю, что делать!
– Я доверяю тебе.
– Отлично. Даже не знаю, пугаться или чувствовать себя польщенным. Я не имею привычки обсуждать мои интимные отношения с кем-либо.
– По крайней мере, у тебя есть секс. У меня не было женщины с тех пор, как произошел несчастный случай.
Кристофер стиснул телефон, ему было неловко. Скорее всего, его друг не собирается озвучивать это. Наконец он нарушил молчание.
– Ничего себе.
– Ага. И не говори. – Кирби был расстроен. – Ну, скажи на милость, что мне делать? «Погоди, милая, дай минутку, я только сниму протез!» Или надеяться на то, что это не смутит ее? Боже, да я в…
– Не думаю, что ты там окажешься.
Кирби рассмеялся:
– Ну спасибо, приятель!
– Обращайся в любой момент. Но, Кирби, если серьезно, когда тебе попадется та самая, это будет не важно.
– Ты говоришь слишком уверенно для человека, который каждый вечер возвращается в пустой дом.
– И это мой выбор. Вообще, у тебя чудовищные манеры.
– Если ты окажешься в больнице, я буду носить тебе апельсины.
– Да, конечно.
Они поговорили еще немного и условились, что Кирби заскочит утром. Кристофер с улыбкой отложил телефон. У него немало друзей и приятелей. Но этот человек навсегда останется для него кем-то особенным, и он знал, что это взаимно. Он действительно рад тому, что они вернулись, пусть и ненадолго.
В десять Кристофер подошел к двери спальни Элеоноры и прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука. В детской тоже было тихо. Он собирался позаботиться о ребенке, если Эмори проснется посреди ночи.
Все могло быть проще, если бы Элеонора согласилась отдать ему радионяню, но она упряма и вопреки советам врача намеревается самостоятельно заботиться о сыне.
Вздохнув, он ве рнулся в гостиную, зная, что этой ночью не удастся сомкнуть глаз. Кристофер тяжело опустился на диван. Что случилось с Элеонорой?
С ранних лет Мейв Каванах учила своих сыновей уважать женщину. Возможно, потому, что ее собственный муж был безответственным эгоистом. Она внушила детям, что женщину надо уважать и относиться к ней с ответственностью. А еще уважать природу, обездоленных и ближнего своего.
Но главным образом уважать женскую уязвимость.
Кристофер никогда бы не стал принуждать женщину, которая ему отказала. А что делать с женщиной, которая сказала «да» и которая недавно перенесла множество потрясений. Она сильная, но в данный момент нуждается в защите и поддержке.
Что делать в подобной ситуации?
Его отвлек слабый шум. Он не один. В дверях стояла Элеонора со спутанными волосами и темными кругами под глазами. На лице застыло расстройство и вызов одновременно. Он не нашелся, что сказать.
– Элеонора.
Короткий халат обтягивал ее грудь.
– Я не могу уснуть.
Она жалуется, просит помощи?
Кристофер поднялся и потер подбородок, вспомнив, что не побрился утром. Не успел. Был занят приготовлениями к приезду Элеоноры и Эмори.
– Хочешь молока? – Ну вот, теперь он производит впечатление чудика.
Ее рыжие волосы, казалось, сияли в полутьме, подчеркивая бледность лица.
– Нет.
– Виски?
Она снова отказалась.
– Мне нельзя. Я принимаю лекарства.
– Ясно.
У него закончились рецепты здорового сна.
– Присядь.
Она словно приклеилась к дверному косяку, нервничала. Губы дрожали.
– Элеонора, поговори же со мной. Что не так? Скажи, что я могу для тебя сделать?
Он взял ее за руку и, не задумываясь, привлек к себе. Она положила голову ему на грудь.
– Это глупо.
Ее волосы пахли цветочным лугом.
– Все равно, расскажи мне.
Почему так приятно обнимать ее? Это казалось таким правильным.
– Мне приснился кошмар. Больница. Кевин, Кирби, горы. Снова и снова. Страшно засыпать. Пойдем со мной в постель. Пожалуйста, просто полежим.
Глава 10
И чем он заслужил такую пытку? А отказать невозможно.
– Конечно.
Видимо, у нее замерзли руки и ноги. Кристофер взял Элеонору на руки и понес в спальню. Огромная постель была смята только с того краю, где она лежала. Видно, ей действительно не удавалось заснуть.
Откинув покрывало, он положил ее на постель и накрыл одеялом. Скинув обувь, лег рядом и, вздохнув, прислонился к спинке кровати. Комната была едва освещена. Кристофер зевнул, чувствуя умиротворение, несмотря на соблазнительную близость привлекательной женщины.
Этот парадокс поражал его. Как можно одновременно сгорать от желания и находить спокойствие в одном лишь ее присутствии?
Краем глаза он наблюдал за тем, как она высвобождалась из халата под покрывалом, осталась в короткой ночной сорочке, которая сидела на ней как вторая кожа. Он видел только ее плечо, но и этого оказалось достаточно.
Кристофер прикрыл глаза.
– Если бы умел, я обязательно спел бы тебе колыбельную. Но, уверен, мы оба об этом пожалеем.
– Не думаю, что сожаление – это плохо. По крайней мере, доказывает, что мы живы.
Она отнеслась к его словам слишком серьезно. Тем не менее он решил поддержать разговор.
– Элеонора, у меня есть дорогие и любимые люди, но поверь, я постоянно сожалею.
– О карьере?
– Ага.
– Прости, что заговорила об этом. Теперь мне кажется, что мы с Кирби тебя подвели. Ты едва выписался из больницы, а уже через неделю мы уехали. Но больше всего я сожалею о том, что рассталась с тобой после несчастного случая. Я была чертовски напугана и верила: если поставлю тебя перед выбором, ты выберешь меня.
– Послушай, мы не были парой. Тебе не стоит извиняться.
То было смутное время. Больница, операции, капельницы. Он хотел умереть, когда понял, что его мечте больше никогда не суждено сбыться. Ему все еще трудно вспоминать об этом.
– Лучше расскажи, где Кирби подумывает подыскать себе место?
Конечно, не самая благодарная тема для разговора, но ему не нравилось чувствовать себя препарированной лягушкой под микроскопом. Элеонора едва заметно приблизилась к нему.
– Мне кажется, в итоге он выберет Майами. Мы недавно говорили о том, что могли бы купить там дом в складчину. Не хочу возвращаться на работу, пока Эмори не поступит в школу. Когда придет время, думаю, мне удастся подыскать себе там неплохое место.
– А тем временем?
– Кирби будет работать и возвращаться домой, где ждет горячий ужин.
– Вот уж сомневаюсь, что он будет рад этому. В смысле…
– Я понимаю. Но это удобно. Эмори нужен мужчина в жизни.
– А если Кирби влюбится?
Она затихла.
– В таком случае я сниму квартиру.
Кристофер намеренно терзал ее. При мысли о том, что им осталось так мало времени, ему хотелось крушить все вокруг.
– Засыпай. Я не уйду.
Элеонора дрожала, но не от холода. Чего Кристофер хочет от нее? Он будто расценивает ее скорый переезд в Майами личным предательством. Неужели он чувствовал то же, когда они были подростками?
Она прикрыла глаза, призывая сон. Хотелось понять мотивы Кристофера. Сначала он относился к ней как к другу, а через мгновение излучал сексуальное желание.
Притворившись спящей, Элеонора слушала его дыхание. Краем глаза видела, как он полулежал рядом, скрестив руки на груди. Интересно, о чем он думал? Она лежала лицом к нему, так близко, что при желании могла коснуться бедра.
– Кристофер…
– Да?
– Ты не мог бы лечь под одеяло и обнять меня?
Секунды тянулись невероятно долго.
– Хорошо.
Он неторопливо откинул покрывало и присоединился к ней. Элеонора тотчас почувствовала тепло его тела. Кристофер лег на спину, она взяла инициативу на себя, положила голову ему на плечо, а ногу на колено. Он повернулся и обнял ее. Она была готова расплакаться. Родители были с ней, когда не стало Кевина, и специально задержались, чтобы убедиться, что здоровью Кирби ничего не угрожало. Но потом и они уехали.