Не отойдя и двух шагов от бука, Муравей пошатнулся, упал и остался
лежать на спине.
- Чуток прилягу, - крикнул он и заснул.
Стоял отличный денек, и Белка вышла посидеть на крылечке. Она сидела и глядела на Муравья, ничего не говоря, ничего не думая и ничего не желая.
Около полудня Муравей проснулся, потянулся и припомнил свои былые
планы.
- На сегодня, - крикнул он, - я напутешествовался.
- Вот и ладненько, - крикнула в ответ Белка.
Нога за ногу вскарабкался Муравей на дерево.
Немного погодя они сидели рядышком в домике Белки и любовались на
извивающийся среди деревьев вечерний туман. Вдали распевал черный дрозд.
- Вот уж денек так денек, - вздохнул Муравей. Белка кивнула и поскребла в затылке.
КОГДА МУРАВЕЙ опять был в дальней дороге, Белка сидела у окна и думала о нем.
Внезапно ее охватила дрожь, и она подумала: " А он вообще-то
существует? "
Она присела к столу и уронила голову на руки.
"Может, я его просто-напросто выдумала... " - сказала она самой себе.
Настроение у нее совсем испортилось, и она испугалась, что впадет в такую меланхолию, что никогда больше не сможет пошевелиться.
Поэтому она поспешно вскочила, выбежала за дверь, скользнула вниз по стволу бука и ринулась в лес.
Чуть погодя ей навстречу попался Сверчок.
- Сверчок, а Сверчок, - задыхаясь, выпалила Белка, - ты про Муравья ничего не знаешь?
Сверчок замер на месте, и лицо его исказило выражение мучительного
раздумья.
- Муравей... - пробормотал он, - слыхал я о нем чего-то... Ну-ка, еще раз, как ты сказала?
- Муравей, - повторила Белка. - Му-ра-вей.
- Муравей, - задумчиво повторил Сверчок. - Муравей... Муравей...
И он потряс головой.
- Ох, - вздохнула Белка. - Ну, точно, выдумала я его.
- В самом деле? - с любопытством спросил Сверчок. Он обожал выдумки.
Но Белка поспешила дальше и спросила о том же самом у Жука, Ласточки, Слона и Воробья, однако ни один из них никогда ничего не слыхал о Муравье.
- Неа... - говорили они. - Муравей... Нет. Уж извини. - Они слыхали о Выхухоли, о Коноплянке, об Антилопе Гну, об Овцебыке и о Нарвале, но ничего не знали о Муравье.
К вечеру Белка вернулась домой. Ноги у были в грязи, и она едва
взобралась на дерево. Мрачная, сидела она у дверей, подставив лицо последним солнечным лучам.
"Значит, я его выдумала... - подумала она. - И усики, и эти его большие пальцы на ногах, и что мед он любит больше всего на свете... И то, что я по нему соскучилась, это я тоже выдумала... "
Она мысленно представила себе свою выдумку. Вот они в обнимку сидят на берегу реки. Немного погодя она даже услышала, как ее выдумка разговаривает с ней и толкует о чем-то таком мудреном, что и сама толком не понимает.
И Белка заснула перед дверью своего домика, теплым летним вечером.
А далеко-далеко от нее, в пустыне, Муравей, утирая потный лоб, бежал что было сил к ней, к Белке. "Хоть бы она меня не забыла", - подумал он и прибавил ходу.
- Белка! - крикнул он. - Я иду!
БЕЛКА ЛЕЖАЛА во мху, опираясь локтем на хвост. Все, на что падал ее взгляд, было зеленым: листва на деревьях, кусты, трава, мох. Она прикрыла глаза, подставила спину бьющим сквозь ветки солнечным лучам и замечталась о небе, об аромате меда и смолы и о буковых орешках.
И незаметно для себя заснула.
Ее растормошил Муравей.
- Белка! - заорал он. - Вставай!
Белка вскочила.
- Чего там? - воскликнула она.
- Да ничего, - сказал Муравей. - В этом-то все и дело.
Белка огляделась и увидела, что лес исчез. Небо над ней исчезло. И земля под ней исчезла. Она принюхалась, но запахи тоже исчезли; прислушалась, но ничего не услышала. Ветра не было, волн на реке не было, ветки не трещали.
- Что происходит? - закричала она. Но и Муравей уже тоже исчез.
- Муравей! Муравей! - заголосила Белка. Ответа не было, и, крикнув еще раз, она не услышала своего голоса. А потом и ее собственные пальцы и хвост на глазах у нее сделались невидимыми.
"О, - подумала она, - я... - И тут ее собственные мысли тоже исчезли.
Больше не было ничего. Ничего.
Очень постепенно и, может быть, только по прошествии долгого времени, а может, и совершенно внезапно, послышался шорох, еще почти едва различимый.
Это была травинка - она распрямлялась, возникши из ничего. Немного погодя появился лютик, и запахло ивовой корой.
"... здесь... - подумала Белка. Перед ней возник волосок, а там
постепенно нарисовался и весь хвост.
- Ну, наконец-то, - вздохнула она.
Немного погодя мир снова был в полном порядке, и они с Муравьем сидели рядышком и болтали.
- Это была передислокация, - объявил Муравей.
Белка никогда не слыхала ни о каких передислокациях.
- Это катастрофа такая, - пояснил Муравей. - Очень редко случается, - значительно прибавил он. - Все передислоцируется куда-то в никуда. А потом, потихонечку - обратно.
В тот вечер Муравей показал Белке книжку с картинками. Большинство
страниц были вырваны, или их там попросту никогда не было. И когда Белка перевернула последнюю страницу, книга рассыпалась по листочку. Муравей сдул ее со стола, и листочки, кружась в воздухе, полетели на землю.
- Это просто чудо еще, что мы тут сидим, - сказал Муравей. - Но само по себе это, в сущности, совершенно обыкновенное дело.
Белка к тому времени уже проголодалась, и ее больше интересовало, не найдется ли у Муравья чего-нибудь, чтобы заморить червячка. Хотя бы какого-нибудь завалященького букового орешка.
ОДНАЖДЫ УТРОМ Белка села за стол и решила написать письмо Муравью. Но ей никак не удавалось выразить словами то, что она чувствовала.
Привет, Муравей!
начала она. Но это было совсем не то. Она бросила письмо на пол и
начала снова.
Дорогой Муравей!
написала она. Но это было еще хуже.
Следующее письмо начиналось так:
Здорово, Муравей!
Следующее:
Муравей!
И затем:
Муравей...
И потом:
О Муравей...
И:
Любезный Муравей,
И:
Глубокоуважаемый Муравей...
За этим занятием она провела все утро, и вздохи ее становились все тяжелее и тяжелее. Должно было быть особенное начало, только для Муравья.
Это она знала точно. Но найти такое начало ей не удавалось.
Стопка писем на полу все росла.
В конце концов Белка встала, пробралась через письма и распахнула дверь, чтобы сесть и подумать на большой ветке возле своего домика.
Но стоило ей выйти из дому, как в комнату ворвался ветер, подхватил письма, и бумажная буря помчалась в сторону Муравья.
Был чудесный день, и Муравей как раз сидел на солнышке перед домом, размышляя о дальних странах.
Внезапно его осыпало ворохом белкиных писем. Они облепили его с головы до ног. Не без труда выбрался он из огромной бумажной кучи и принялся читать.
И только поздно вечером, при лунном свете, прочел последнее.
Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись на темные заросли.
Потом сложил письма в аккуратную стопку, так, что она достигла конька крыши, выбрался через чердак наружу, улегся на письма, накрылся вместо одеяла письмом, начинавшимся "Дорогой Муравей", и уснул.
Светила луна, и письма шуршали, когда Муравей ворочался с боку на бок.
Тогда он согласно кивал головой и бормотал сквозь сон: "Муравей, это я".
ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ Муравей и Белка сидели рядышком на ветке перед Белкиной дверью.
Светила луна, и они лакомились медом и сладкими буковыми орешками.
Довольно долго они предавались этому занятию в молчании. Потом Муравей спросил:
- А ты вообще никогда от меня не устаешь, а, Белка?
- Я? - переспросила Белка. - Да нет.
Муравей помолчал и продолжил:
- Но ведь может такое случиться?
- Нет, - возразила Белка. - Такого случиться не может. Ну, скажи на милость, как это я вдруг от тебя могу устать?
- Да очень просто, - сказал Муравей. - Устать можно от чего угодно. Вот ты же иногда устаешь от буковых орешков?
- От буковых орешков... - проговорила Белка. Она глубоко задумалась, но так и не смогла припомнить, чтобы ей когда-либо случилось устать от буковых орешков. "Хотя все может быть", - подумала она.
- Но от тебя - ни в жизнь! - сказала она.
- О, - только и вымолвил Муравей.
Наступило долгое молчание. Нежные облачка осторожно выпутывались из кустов и медленно плыли по лесу, запутываясь в деревьях.
- А я порой сам от себя устаю, - наконец нарушил молчание Муравей. – А ты что ли нет?
- Ну и от чего ты устаешь-то? - полюбопытствовала Белка.
- И сам не знаю, - сказал Муравей. - Так, устаю, и все. В общем смысле.
О таких вещах Белке еще слыхивать не приходилось. Она поскребла за ухом и задумалась о самой себе. И вот, посидев таким образом часок-другой в глубокой задумчивости, она, к своему удивлению, тоже ощутила усталость от самой себя. Чувство было довольно необычное.
- Да, - сказала она. - Вот теперь и я от самой себя устала.
Муравей кивнул.
Был теплый вечер. Где-то вдали с ветвей ухала Сова, а высоко в небе висела Луна, большая и круглая.
Муравей и Белка молчали и отдыхали от самих себя. Время от времени они вздыхали, хмурили лбы и отправляли в рот парочку буковых орешков и ложку-другую меду.
И только поздно ночью, когда луна уже почти зашла, они полностью
восстановили свои силы и уснули без задних ног.
ОДНАЖДЫ УТРОМ Белка проснулась и увидела, что все куда-то пропали.
Белка помчалась по лесу с криком: "Вы где? "
Но ответа не было, и вообще никого нигде не было. Она заглянула в домик Муравья - пусто. Постучалась к Жуку - тишина. Пошлепала ладошкой по воде в реке: никто не высунул голову ей навстречу. И никто больше не распевал на деревьях, и никто не шуршал в траве, и никто не пролетал мимо. Белка все обыскала. "Может, тут за травинкой кто сидит, - думала она, шаря в траве.