– Ах вон оно что… Мне-то сказали, что все прошло безукоризненно.
– Сказал кто – ваш начальник?
– Сам казначей.
В Иннах начальство – это бенчеры и старшие члены коллегии (обычно судьи). Старший бенчер считается заодно и казначеем.
– Мидл-Темпла или Иннер-Темпла? – уточнила Кэтлин. – То есть Срединного или Внутреннего?
Храмовная церковь стояла на границе территорий двух Иннов, и в уходе за ней участвовали, соответственно, оба. Южные скамьи значились за Иннер-Темплом, северные – за Мидл-Темплом.
– Внутреннего. Казначей там человек очень солидный. Да к тому же пришел не один.
– Я, кстати, это и хочу прояснить. Кто был тот второй?
– Человек очень заслуженный. Уже в летах, с тростью. Сэр Томас Мэтьюз.
Книгу Малоун положил на прилавок. В дверь все продолжали проходить посетители, лунатически бродя между стеллажами.
– Они, я так понимаю, из тех, кто является после занавеса в театрах? – поинтересовался он.
– Единственная причина, по которой я так поздно закрываюсь по выходным. Это, как выяснилось, вполне окупается. К тому же я, по счастью, немного сова.
Ну а он кто? Сложно и сказать. Не спит ночь, бодрствует все утро… И весь дальнейший день. Наверное, просто из привычки заставлять ум работать по мере надобности. А надобность никогда не иссякает. Вот сейчас, например, тело все еще действует по часовому поясу Джорджии – то есть минус пять часов, – а стало быть, все в норме.
Мисс Мэри указала на книгу, которая сейчас лежала перед Малоуном:
– Это издание тысяча девятьсот десятого года. В свое время Брэм Стокер работал у сэра Генри Ирвинга, одного из величайших актеров Викторианской эпохи. Был при нем управляющим театра «Лицеум» – здесь, на Стрэнде. Он же числился у Ирвинга персональным ассистентом. В эти годы из-под пера Стокера выходит целый ряд замечательных произведений, включая «Дракулу». Генри Ирвинга Стокер боготворил. По мнению многих, главный персонаж в «Дракуле» списан именно с Ирвинга.
– Слышу об этом впервые.
– А между тем это так, – знающе кивнула мисс Мэри. – И вот в тысяча девятьсот третьем году, подыскивая по просьбе Ирвинга коттедж на лето, Стокер неожиданно набрел на любопытнейшую легенду. В Костуолдсе, близ Глостершира. А если совсем уж точно, то в деревеньке Бисли.
Красный велюровый томик она открыла на оглавлении.
– Стокера буквально завораживали истории о всевозможных мистификациях и притворщиках всех времен. Он утверждал, что самозванцы существовали на всем протяжении истории человечества и будут процветать до тех пор, пока общество позволяет им разыгрывать и дурачить себя. И делает это охотно, ибо такова человеческая натура. Так он вывел свой ставший знаменитым ряд персоналий. Кто-то в этом ряду заметен более, кто-то менее.
Малоун изучил оглавление – три с лишним десятка сюжетов, разбросанных по тремстам страницам. Вечный Жид. Ведьмы. Женщины в образе мужчин. Лжедофин. Доктор Ди.
– Помимо романов и рассказов, – увлеченно продолжала мисс Мэри, – он написал еще четыре небеллетристические книги. При этом не отвлекался и от своей работы распорядителя, а на Ирвинга работал вплоть до смерти этого великого актера в тысяча девятьсот пятом году. Сам Стокер умер в тысяча девятьсот двенадцатом. Получается, эта книга издана за два года до его кончины. И когда я читала тот ваш материал на электронном носителе, мне сразу же подумалось именно о ней.
Она указала на последний сюжет, со страницы 283.
«Мальчик Бисли».
Малоун аккуратно перевернул страницу и приступил к чтению. Но уже после первого абзаца поднял недоуменные глаза и сказал:
– Да нет, не может такого быть.
– Почему? Почему нет, мистер Малоун?
Попрощавшись со смотрителем, Кэтлин покинула территорию «Судебных иннов». Их завлекли сюда специально – ее и, возможно, Антрима. А затем ей дали указание ехать в Оксфорд.
«Я сам из Иннер-Темпл. Пятьдесят лет членства».
Так ей, помнится, сказал Мэтьюз.
А затем, в Оксфорде, высказался насчет «Общества Дедала»: «Человек, что напал на вас в часовне, – с этой группой мы прежде уже сталкивались. Чуть раньше в Храмовной церкви они повстречали Блейка Антрима».
А ведь это именно Мэтьюз через казначея Иннер-Темпл договаривался насчет «мероприятия» в церкви.
Не какое-то там «Общество Дедала».
Что же за всем этим стоит?
Подозрения у Кэтлин перерастали в прямое недоверие.
Тут зазвонил сотовый.
Мэтьюз, легок на помине.
– Вы уже вернулись в Лондон? – осведомился он.
– Как велели.
– Тогда следуйте в книжный магазин, угол Риджент-стрит и площади Пикадилли. «Мир старых книг». Там сейчас находится тот американский агент Коттон Малоун, а может, и тот молодой человек, которого мы разыскиваем: Иэн Данн. Флэшка тоже наверняка там.
– А как же Антрим?
– Расклад изменился. Судя по всему, для поиска Иэна Данна и флэшки мистер Антрим отрядил Малоуна. Поскольку у Антрима ее определенно нет, нужно, чтобы вы вышли с Малоуном на контакт и перехватили ее. В осуществлении этого задания делайте все, что сочтете нужным. Главное – чтобы в темпе.
Кэтлин поинтересовалась, в чем причина спешки.
– Мистер Малоун может нарваться на неприятности.
Следом за Антримом Гэри подошел к еще одному столу, на котором лежала книга под стеклянной крышкой (точь-в-точь как дома у мамы, которой она обычно накрывает пироги и пирожные).
Антрим поднял крышку:
– Эту штуковину мы бережем как зеницу ока: упаси бог.
– Мистер Антрим, а откуда…
– Зови меня просто Блейк.
– Родители всегда говорят мне обращаться к взрослым по-правильному.
– Так и делай. Если только сам взрослый не просит называть его по-другому.
– Ну ладно, – улыбнулся Гэри застенчиво.
– Вот и молодец.
Переходить на фамильярность было как-то неловко, но раз просят…
Он смотрел сверху вниз на какую-то книгу. Старую-престарую.
– Эта старинная хроника создана Робертом Сесилом, самым важным человеком в Англии с тысяча пятьсот девяносто восьмого по тысяча шестьсот двенадцатый годы. Он служил главным министром при Елизавете I и при Якове I. Ну давай, не бойся. Можешь открыть.
Тусклые – золото с зеленью – страницы с ветхими истрепанными краями, хрупкие, как высохшая картофельная кожица, а на них неровные ряды рукописных символов и букв.
– Семьдесят пять тысяч знаков на ста пяти страницах, – сообщил Антрим. – Все до единого зашифрованы. И не разгаданы с тысяча шестьсот двенадцатого года. Но мы сумели этот орешек раскусить.
– И что там говорится?
– Такое, что может изменить ход всей истории.
Антрим улыбнулся – гордо, как будто заслуга принадлежала лично ему.
– А трудно было… раскусывать?
– Помогли современные компьютеры, а также вон та плита на полу, которую ты только что видел. Символы на ней подходят к тем, что здесь, и служат ключом. Хорошо, что Сесил оставил его, чтобы можно было взломать код.
– Тогда, выходит, напрасная трата времени: зачем вообще было все зашифровывать?
Антрим рассмеялся.
– Мы тоже так думали. Пока не изучили личность Роберта Сесила. Твой отец об этом вскользь упоминал. То, о чем прочел на флэшке. Но зная Сесила, можно сказать: это все имело смысл. – Антрим указал на компьютеры. – Нам повезло, что вон те штуки способны взламывать шифры куда круче, чем у Сесила.
Гэри взглядом изучал страницы.
– Так этой книге четыреста лет?
– Каждой закорючке.
Гэри хотелось узнать что-то еще. Какое-то время он собирался с духом и наконец спросил:
– Я помню тот день в шопинг-молле, летом. Откуда вы знаете мою маму?
– Когда-то мы были друзьями. Я знал ее, когда она жила в Германии. Твой папа служил там на базе ВМФ.
О той службе отца Гэри знал немногое. Так, в общих чертах – что мотался по всему свету, что потом стал начальником военно-юридического управления. Дома в подвале стояла пластмассовая корзина со всякими там мундирами, фуражками, фотографиями… Гэри однажды в ней рылся. Может, порыться как-нибудь еще раз?
– Когда мы встретили вас в молле, это был первый раз после того, как вы с нею виделись?
Антрим кивнул.
– Первый за шестнадцать лет. Меня передислоцировали на другое место службы; они, оказывается, тоже переехали. А до того самого дня, что я вас встретил, мы с нею и не виделись.
Мальчик покосился на хронику, на всю эту тайнопись.
– А твоя мама когда-нибудь говорит о том времени в Германии? – спросил Антрим.
В уме Гэри уже прикинул. Шестнадцать лет – это перед тем, как он появился на свет. Его тянуло спросить кое-что еще. Может, Блейк Антрим знал того человека, с которым у его матери были… отношения?
– Она рассказывала только, что у них с папой тогда было трудное время. Оба встречались с другими – она с мужчинами, он с женщинами. Может, вы знаете, с кем могла встречаться моя мама?
Антрим посмотрел пристально в глаза.
– Мне кажется, знаю.
Королева Елизавета, последняя из дома Тюдоров, умерла незамужней. Со времени ее смерти в 1603 году по Англии в силу разных причин прокатилось несколько революций, каждая из которых неблаговидно сказалась на продлении династических линий. Сыну Якова I отрубили голову, а после бурной, но недолговечной поры Английской республики сын Карла II Яков II спешно уступил престол приглашенному на правление Вильгельму III Оранскому. После смерти не оставившего потомства Вильгельма на трон взошла дочь Якова II Анна и правила с десяток лет, а ее на престоле сменил Георг I, потомок Якова I по материнской линии. Его потомки восседают на троне Англии до сих пор.
В отношении ранних лет царствования королевы Елизаветы имеются любопытные свидетельства (и их немало) о том, что существовал некий секрет, который она якобы хранила с фанатичным, поистине религиозным рвением. На них ссылаются различные историки того времени, и они с разной долей достоверности периодически всплывают до сих пор. Так, в своем письме от 1549 года протектору Эдуарду Сеймуру (принцессе Элизабет было тогда пятнадцать) сэр Роберт Тэрвитт пишет: