В ожидании ответа на свой вопрос Малоун решил выяснить кое-что еще.
– Я в курсе насчет выхода на свободу террориста аль-Меграхи.
– Тогда вам известно и то, что ваше правительство этому противится. Оно хочет, чтобы мы остановили Эдинбург.
– Что вам по силам.
Малоун не раз задумывался над тем, почему этого не происходит. И разумное объяснение напрашивалось лишь одно.
Нефть.
– Чего вам нужно от ливийцев? Какую сделку они предложили за освобождение аль-Меграхи?
– Ну, скажем, нам нельзя игнорировать гуманитарный аспект.
– То есть гуманизм в обмен на ценовые уступки по «черному золоту»?
Мэтьюз пожал плечами.
– Этой нации надо как-то сводить концы с концами. Нынче всем приходится несладко. Но у нас есть кое-что, чего хотят они. А у них – то, чего хотим мы. Элементарный бартер.
– На его руках кровь британских и американских граждан. Кстати, и шотландцев в том числе.
– Это так. Но он скоро и без того встретится со своим создателем и поплатится за содеянное. У Меграхи рак в последней стадии. Так что мы отпускаем его скорее на кладбище, чем на курорт. Ну а если дело в итоге приносит выгоду, то почему бы на это не пойти? Всяко больше пользы, чем от трупа.
Теперь причина молчания британского правительства была ясна. Стоит просочиться хотя бы намеку о таком обмене, как последуют беспрецедентные карательные меры. Можно сказать, ковровая бомбардировка в прессе. «Великобритания в сговоре с террористами». Позиция же Америки всегда была и остается неизменной: с террористами никаких переговоров. Точка. В том смысле, что разговаривать можно, но лишь для того, чтобы выгородить себе фору во времени для нанесения контрудара.
– Коттон, а вы взгляните на это другими глазами. Скажем, после Второй мировой и США, и Британия вовсю использовали бывших нацистов. От них родилась ваша космическая программа. Через них преуспели ваши авиация и электроника. А уж о разведке и говорить нечего: расцвела буйным цветом. И всё благодаря бывшим врагам. Послевоенная Германия управлялась при их открытом посредничестве. И мы, и вы использовали их, чтобы оставить Советы не у дел. Неужто это так уж отличается от нынешней ситуацией?
– Если идея настолько удачна, то почему бы вам не рассказать о ней открыто всему миру?
– Если бы все было так просто и однозначно: там черное, здесь белое…
– Потому я сюда и явился. Могу делать лишь то, что считаю правильным. Хотя бы в данном контексте.
– Вы всегда мне нравились, Коттон, – улыбнулся Мэтьюз. – Человек доблести и чести. В отличие от Блейка Антрима.
Малоун отреагировал молчанием.
– Здесь, на территории Британии, Антрим возглавляет санкционированную ЦРУ операцию «Ложь короля». Операция идет уже больше года. Этот человек систематически похищает наши национальные сокровища. Копает наши секреты. Пару дней назад в часовне Святого Георгия он устроил взлом гробницы Генриха VIII. Взлом в буквальном смысле: расщепил пластидом мраморную плиту, после чего рылся в королевских останках. А недавно взял на лапу: согласился принять пять миллионов фунтов за то, чтобы свернуть операцию «Ложь короля». Половина суммы ему уже перечислена, вскоре он по договоренности ждет вторую. Как условлено.
– Откуда вы все это знаете? – пристально посмотрел Малоун.
– Потому что платеж организовал я. Создал некую мифическую третью силу. «Общество Дедала». И убедил Антрима в ее достоверности.
– Тем, что убили Фэрроу Керри?
– Вы сами знаете: иногда приходится идти и на такое. Керри стал слишком много знать. Он выведал наш секрет. И мне подумалось, что устранение этого человека решит проблему. К сожалению, пришлось убрать еще и другого.
Для Малоуна это было новостью.
– Кого же именно?
– Одного из оперативников Антрима, за определенную мзду снабжавшего нас информацией. Постепенно в нем проснулась жадность, и он начал требовать с нас больше, чем того заслуживал. Так что его смерть мы использовали для того, чтобы притереться к Антриму вплотную. Что в целом сработало. Все шло гладко и завершилось бы без сучка и задоринки, если б не ваше внезапное появление.
– Это, наверное, вы посылали людей прикончить меня в том туннеле?
Мэтьюз посмотрел – пристально.
– Да, я.
Кэтлин с каждой минутой все сильней охватывала ярость.
– Малоун, появления которого никто не ждал, явился катализатором, – заканчивала свой монолог Ева Пазан. – Его присутствие все ускорило. Но это должно закончиться – нынче же, здесь, сейчас.
– Что должно закончиться?
– Американцам от нас кое-что нужно. Мы этого делать не хотим. Поэтому они решили найти некий рычаг давления. Как способ вынудить нас сделать то, чего они хотят. К счастью, мы все это предотвратили. Остается всего лишь кое-что подчистить.
– В смысле, меня?
– И Антрима.
Понимание пришло мгновенно. А вместе тем и решение, что делать дальше.
– Я не хочу умирать, – пристально глядя на Еву, с мольбой вымолвила Кэтлин. – Я сделаю все, что вы захотите. Но умирать я не хочу.
Она поднялась со стула.
Сквозь навернувшиеся слезы силуэт Пазан расплывался и чуть подрагивал.
– Прошу вас. Умоляю. Я не хочу умирать.
Пазан в ответ буравила ее глазами.
– Я устала убегать, прятаться, – с лихорадочным жаром заговорила Кэтлин. – Я понимаю, за вами сила. Вы диктуете, что делать. Я у вас под стражей. Но свяжитесь с Мэтьюзом, скажите ему: я сделала то, что он хотел. – У себя в кармане она нашарила листы. – Вот это я выкрала у Малоуна. Это и есть то, что содержится на той флэшке. Я как раз несла все это сэру Томасу, когда вы загнали меня в угол. Я ведь была не в курсе, что вы работаете на него. Откуда мне было знать?
Она подобралась ближе, выставив вперед дрожащую левую руку с помятыми листами.
Пазан потянулась, чтобы их взять.
– Я просто больше не хочу проблем, – передавая распечатки, пролепетала Кэтлин.
Пролепетала и при этом жестким, отменным апперкотом въехала Пазан в челюсть справа, отчего та отлетела назад. А Кэтлин, схватив ближайший стул, ударила им агентшу СРС в диафрагму, вслед за чем в порыве ярости обрушила его ей, уже лежачей, на голову. Пленительница недвижно замерла на полу.
Тут дверь распахнулась, и в комнату с наставленным стволом влетел спутник Пазан, который разгуливал с ней по дворцу, – тот самый, что придавил ногой лицо Кэтлин.
Мелькнув веером, стул ударил ему по руке, выбив ствол на пол. А следующий удар заставил его замереть на месте. В конце концов он рухнул рядом со своей напарницей (череп у него наверняка треснул). Кэтлин, отшвырнув стул, подняла пистолет и подхватила выпавшие листы.
– Ну вот, теперь мы квиты, – с мстительным удовлетворением прошептала она.
Во время чтения файла, перекинутого имейлом с Антримова айфона, Иэн стоял возле мисс Мэри. Оба самозабвенно вчитывались в расшифровку хроники Роберта Сесила.
…О том обмане мне поведал мой отец. Он призвал меня к своему смертному одру и открыл нечто немыслимое. Будучи всего тринадцати лет от роду, юная принцесса Элизабет скоропостижно скончалась от губительного жара. Ее схоронили в саду Оверкорт-хаус, в каменном гробу, без обряда отпевания. При погребении присутствовали лишь леди Кейт Эшли и сэр Томас Перри. Оба страшились за свою жизнь, ведь король вверил им безопасность своей дочери. Генрих о ту пору был уже недужен, с неохватным чревом, а нрав у него сделался буйный и раздражительный. И хотя смерть Элизабет произошла не по их вине, за нее они – и Эшли, и Перри – наверняка поплатились бы жизнью. Однако обстоятельства складывались в их пользу. Прежде всего отец редко видел свою дочь, ибо ум его был занят множеством других забот. На руку было и то, что тогда одновременно велись сразу две войны, с Шотландией и Францией и ум короля был отвлечен этим. Оказалась уличена в неверности его пятая жена Екатерина Говард и казнена за свой блуд. Вместе с тем он охаживал Екатерину Парр, и дело шло к шестой женитьбе Генриха. А неустанное беспокойство и радение о своем законном сыне и наследнике Эдуарде, вкупе с мыслями о собственной бренности, еще более тяготили последние годы правления государя. Поэтому вторая, младшая дочь для Генриха мало что значила.
Выручало и то, что Элизабет жила уединенной жизнью вдалеке от двора и постоянный догляд за ней осуществляла лишь ее камеристка леди Эшли. Необходимо было что-то срочно предпринимать – шутка ли, на руках мертвое дитя! – и тогда выход из положения подсказал Томас Перри. Он знал о существовании у Генриха VIII незаконного внука – сына Генри Фицроя и Мэри Говард. До своей кончины в 1536 году Фицрой был у короля в большом фаворе. О браке Генри с Мэри государь знал, но запретил молодым вступать меж собою в плотскую связь до вхождения в возраст. Однако те ослушались, и в 1533 году от их соития на свет появился мальчик. О нем Генриху никогда не сообщалось.
Перри предложил совершить подлог. Подменить умершую принцессу никому не известным королевским внуком. Леди Эшли сочла предложение вздорным и сказала, что они все лишатся голов. Перри же на это привел пять доводов, опровергающих какие-либо подозрения. Прежде всего тот внук унаследовал тюдоровские бледность кожи, рыжину, а также черты деда. Во-вторых, налицо было его знакомство с обстоятельствами жизни усопшей принцессы. Живущий в отдалении внук воспитывался Говардами, но ему рассказывалось о его благородном происхождении. В-третьих, необходимы были образованность и благовоспитанность, приличествующие принцессе. И это тоже удовлетворяло запросам: несмотря на небольшие лета, мальчик был достаточно сведущ в географии, математике, истории, механике и архитектуре. В-четвертых, требовалось знание классических и иностранных языков. И здесь все сходилось: внук Генриха знал начатки латыни, а также мог изъясняться и писать на французском, итальянском, испанском и фламандском. Наконец, надлежало являть собою изысканность и светскую утонченность. И этого у внука было с лихвой, ведь Говарды были знатнейшим семейством во всем королевстве.